Death's desire — Прежде чем я умру

– Не хочешь прогуляться? – Туда? – повернула голову в сторону окна, горизонт светлел от многочисленных огней, небо, когда-то чёрное и непроглядное, теперь отдавало грязными оттенками серого, фиолетового и оранжевого. Дарым кивнул. – Почему бы и нет? – пожала плечами. Страх и чувство самосохранения покинули меня ещё позавчера, когда я встала напротив премьер-министра и обозвала его плохими словами на всю страну. Выйти на улицу и пройтись под канонаду ПВО уже не казалось таким опасным делом. Ли отвёл меня на склад за одеждой, где я сменила алое платье на чёрный утеплённый комбинезон. Сверху накинула длинный мужской пуховик и замоталась шарфиком, а на ноги натянула армейские берцы. Теперь холод был не страшен. По проложенной снегоходами дороге мы подошли к городу. Редкие фонари впереди освещали мягким светом улицы и начинающийся снегопад. Крупные липкие хлопья снега витали в воздухе, плавно опускались на землю. Магия в крови радостно отозвалась на слабый порыв ветерка, что закружил снежинки вокруг. Улыбнулась едва заметно, погладив рукой родную стихию. – Так что, наша обманщица вернулась? – Дарым повернулся в мою сторону, чуть замедлившись. И хоть сказал он это с улыбкой, всё во мне покрылось стылым ядом, не смогла остановить слова, сорвавшиеся с языка: – О, отцеубийца приветствует меня? Снег перестал скрипеть под нашими ногами. Мы замерли друг напротив друга. Кажется, Дарым уже жалел, что начал разговор с колкости. – Что ж, много воды утекло с тех пор, как мы виделись, Сири, – в льдисто-голубых глазах сияла грусть. – И много чужой крови, Дарым… – отвела взгляд от лица Ли. Разговор явно начался не с той ноты, да. – Прости. Я не должна была так называть тебя. – И ты меня извини, – примирительно улыбнулся визави, протягивая ладонь. Положила руку на его предплечье, дальше мы уже пошли намного медленнее. – Что это за город? И почему мы здесь? – Город Сопротивления. Раньше это был ничем непримечательный провинциальный городок Тихий Лим, но потом, когда из Лоуса и центральной Юники бежало много повстанцев и укрылось в этих краях, жители переименовали Лим на Ош-Олас, что означает Город Восстания или Сопротивления на местном наречии. Мы ступили на узкую улочку, из мрака появлялись обвалившиеся крыши и стены, редко в каких зданиях сохранилось стекло в оконных проёмах. И всё же в нескольких домишках дальше горел свет. – Не повезло местным жителям, – тяжело выдохнула я, смотря на обгоревшие берёзы, покрытые инеем. – И деревьям. – Я вижу, что они ещё распустят почки и зазеленеют, – на мгновение глаза Дарыма подёрнулись голубоватой дымкой. – Со времён уроков истории в школе меня всегда волновал этот вопрос, – глядя на поселение, раскинувшееся перед нами, сказал едва слышно парень. – Вечные войны между севером и югом, между западом и востоком – каждые стороны света считали себя правыми, боролись за правое дело… Но вот что было с теми, кто находился посередине? С теми, кто оказался в неподходящем месте в неподходящее время. Те, кто живёт между севером и югом, между востоком и западом – страдают больше всего. Мы подошли к высокому каменному строению. Запрокинула голову, прикидывая, сколько в этой серой башне этажей – не меньше двадцати точно. Дарым потянул на себя тяжёлую дверь, мы очутились в тёмном длинном коридоре, справа из арочного проёма лился тусклый свет. Сердце моё ухнуло вниз, стоило услышать тоскливый, раздирающий душу собачий вой. К нам навстречу выбежала крохотная пушистая собачка, мех скрывал её глаза, она практически ничего не видела, вслепую бросилась на Ли, оглушительно лая. Я спряталась за спутником, сходя с ума от страха. – Вики, ты снова где-то посеяла заколку? – парень присел, с улыбкой в голосе ворчал на пушистый дёрганый комок. – Отрежу тебе всю чёлку, – пригрозил он, гладя животное по холке. – Не бойся, они тебя не обидят, – бросил он уже мне, вставая. Тихо, едва слышно выдохнула сквозь зубы. Знала бы, что Дарым потащит меня к собакам, ни за что бы с ним не пошла. Не только к собакам… Стоило зайти в полуподвальный зал, как нос зачесался от обилия всевозможных запахов, хлевом или зоофермой повеяло. В центре горел костёр, вокруг которого сидело трое мужчин в чёрной армейской форме. А у стен мерцали барьеры и клетки, искусно сотканные из магии воздуха. Я насчитала с первого взгляда не меньше десяти собак разных пород и размеров, бегающих по широкому вольеру. На деревянных балках под потолком в рядочек сидело несколько кошек, немигающим взглядом они следили за хомяком, шуршащим опилками в клетке-переноске. В углу невысокая юная девушка с помощью магии земли чистила кормушки у канареек. – Кук-ка-ду, кук-ка-ду, – орал огромный попугай, переминаясь с лапки на лапку на жердочке. – Знакомься, Сири, это наш отряд спасателей. Они ищут животных, которые остались без дома и хозяев, а потом пристраивают их в добрые руки. Поприветствовала всех и благодарно кивнула, когда мне уступили место у костра, чтобы я могла погреть ладони. Не прошло и минуты, как ко мне на колени запрыгнул вислоухий кролик, совсем ручной. – Ты ему понравилась, – усмехнулся мужчина напротив, протягивая мне листовой салат, чтобы я угостила нового пушистого друга. – Марик не ко всем идёт на ручки. – Он просто магию твою учуял, – девушка, которая кормила птиц, опустилась рядом со мной. – У тебя магия воздуха? Он ко всем лезет с этим даром. Обожает, когда ему воздушный массаж делают. – Это как? – удивилась я. – Подуй тёплым воздухом сначала вдоль шёрстки, а потом легонько против. Призвала магию и осторожно провела воздушным потоком по спинке кроля, он взмахнул ушами, уткнулся носом мне в ладонь и затих, блаженствуя. – Ну вот, кажется, меня выписали из штатного массажиста, – усмехнулся пожилой мужчина. – Не переживай, Док, как только проголодается, сразу к тебе побежит, – Ли подтащил ящик к костру и устроился с комфортом. – К тому же у тебя опыта больше, Сири не будет отбивать у тебя любимцев. Согласно закивала. Док сощурил глаза в улыбке и погрозил мне пальцем, дескать, «я за тобой слежу». Кролик широко зевнул и засопел, развалившись на моих коленях. Нас с Дарымом угостили чаем, мы попивали горячий ароматный напиток и слушали истории, которых было в избытке у этих добрых и сострадательных людей. – У нас был даже тигр, частный зоопарк разрушили, мы его к себе взяли. Он нам чуть всех гусей не сожрал, – засмеялся худенький паренёк в очках с толстыми линзами. – Но мы его пристроили в заповедник, так что теперь он в раю, – успокоил мужчина со шрамом на лбу. – А летом из лаборатории сбежала змея… – Пришлось всех этих редких коллекционных тараканов переправлять срочной почтой в столицу… – Тех огромных улиток маршал Уси… – паренёк в очках запнулся, взглянув на Дарыма, – маршал Кан отказался взять, а вот морских коньков и слизней-кроликов устроил в Аквариумнике. Можешь потом на них посмотреть… – Впервые в жизни принимал роды у дельфина. И, надеюсь, в последний… Пару часов пронеслись как несколько минут. Мы выпили весь чай, поблагодарили за радушный приём. Напоследок Дарым осмотрел заднюю лапу красивой белой овчарки. – Почти срослась, – обрадовал он всех. – Через несколько дней шину можно будет снять. – Ну вот, а ты переживала, что придётся ампутировать, – мужчина со шрамом повернулся к девушке. – Тише ты, она же слышит, – цыкнула та и закрыла собаке уши. – Что ж ты тогда им уши не затыкаешь, когда ругаешься? Не успела дослушать, чем закончилась перепалка, ко мне подошёл Дарым, потянул наружу: – Пойдём, покажу кое-что. Прикрыла пледом корзинку с двухмесячными спящими котятами, помахала всем на прощание и последовала за Ли. Мы не стали выходить на улицу, вместо этого поднялись по лестнице. После четырнадцатого пролёта я сбилась со счёту, но, подъём, на удивление, не вызвал одышку. «Всё же это не Стигма со своими шестьюдесятью тремя этажами…» – улыбнулась грустно я. Старая деревянная дверь заскрипела, сминая снег со своего пути. Открытая всем ветрам площадка встретила нас морозной стужей. За несколько мгновений щёки Дарыма окрасились в розовый румянец, как и мои, наверное. Прикрыла ресницы, призывая весеннее тепло, воздух смягчился. Снег больше не валил. Не слышно было рокота выстрелов и гула самолётов. Я подбежала к краю, облокотилась локтями о перила и замерла, оглядывая землю внизу. Светало, очертания предметов становились всё более чёткими. Поля блестели под первыми солнечными лучами. Ели превратились в высокие сугробы, берёзы, ясени и клёны напоминали белые кораллы, охваченные льдом. Город Сопротивления стоял на самой границе – между повстанческими территориями и центральной Юникой. Позади виднелись серые ангары, в которых стучало сердце сопротивления, а впереди лежали сожжённые и разрушенные поселения. Так больно было смотреть на этот мир. – Говорят, что обзорная башня появилась раньше, чем была основана даже сама империя Ника, – рядом на перила опустилась ладонь Дарыма. – Она построена из камня и магии, её невозможно разрушить. Жители окрестных деревень, городов и сёл многие столетия в ней прятались во время усобиц. Печально осознавать, что даже в нашем веке эта башня до сих пор служит убежищем, – он закашлялся, отвернувшись. – Как ты? Мне сказали, что тебя пытали, – положила руку ему на спину, передавая тепло. – Уже лучше, спасибо, – Дарым кивнул и улыбнулся, тронутый моей заботой. – Если бы вы с Тибаем меня не вытащили, страшно представить… – из глаз Ли пропала вся жизнь. Сердце пронзило тупым остриём. Джун… Я гнала мысли и боль о нём целые сутки. И его брат, похоже, делал то же самое. Подняла голову к небу, чтобы не позволить слезам скатиться по щёкам. Мне нужно было знать, почему… зачем… – Зачем вы с Тибаем планировали похитить премьер-министра? Кто бы вам позволил? – во мне поднялась непонятно откуда взявшаяся злость, когда я вновь взглянула на бледного как смерть Дарыма. – У нас всё было продумано, – едва слышно ответил Ли. – Ты, наверное, не знаешь, Тибай – племянник Ким Вонхэ, двоюродный брат Ахён. Когда он был маленьким, его отца и мать убили у него на глазах. Вонхэ до сих пор не догадывается, что Тибай видел их смерть и знает, кто убийца. С тех пор, чтобы выжить, Бай притворялся дурачком при всех, на самом деле много лет желая отомстить. – Но зачем министр Ким убил его родителей? Каждый раз, когда встречала Тибая, мне становилось дурно. Звук его голоса каждый раз возвращал меня в тот подвал, где на меня нацепили ошейник. Это он меня похитил, это из-за него я попала в семью президента, из-за него встретилась с Чонгуком. Иногда мне хотелось ненавидеть его, иногда благодарить, но сейчас сердце сжалось от жалости к нему. Поводов презирать Ким Вонхэ у меня прибавилось после признания Дарыма. – Ты же знаешь про благословенные рода? Считается, что род Аратос исчез из нашего мира, но на самом деле нет. Нахмурилась, ещё свежа была в памяти поездка к замку последнего императора. – Я знаю, что император Илемир умер, – выдохнула я. Сама видела его смерть, прочувствовала её каждой клеточкой своего тела. – У него вроде не было наследников. – Не было. Ким Вонхэ был младшим сыном в семье – побочной ветви императорского рода, о которой мало кто знал. Члены этой семьи не любили афишировать своё положение, единственное, их имена были записаны в книге рода. Если не ошибаюсь, прабабушка Вонхэ отказалась от престолонаследия, вычеркнула свою семью из права наследования. Но всё же, когда император умер, решили, что на трон должен взойти дед Вонхэ, уже готовились к коронации, но произошёл несчастный случай, за несколько дней до вступления на престол он упал с лошади и остался парализованным, его сыну было ещё тогда только три года. Поэтому было решено упразднить императорскую власть и основать президентскую республику. В заморских странах такая практика уже была… – Дарым всё говорил и говорил, выплёскивая слова, не в состоянии остановиться. – Ким Вонхэ же, узнав эту историю, был очень расстроен. У него открылась сильная магия воздуха и второй дар, он был молод, харизматичен и чрезмерно амбициозен. Хоть императорскую власть упразднили, но аристократию оставили. Некоторые дворяне просто занимались своими землями, другие же, если захотели пойти в политику, должны были быть выбраны народом в качестве чиновников, – Ли сжал снег в руке. – С детства Вонхэ грезит о троне, поэтому он хотел стать президентом. Сначала он убил старшую сестру и её мужа, оставил только Тибая в живых. Стал его опекуном, завладел имуществом, вошёл в парламент как лорд, затем занял кресло министра. Когда прошлый президент умер, начались новые выборы. Между моим дядей Чонсоком и Ким Вонхэ была политическая гонка, в итоге, благодаря богатству тёти Уэмили, дядя победил и стал президентом. На целых два срока. Для Вонхэ Чонсок стал соперником, врагом всей его жизни. Но всё же в свете они оставались в дружеских отношениях, тем более, мы – их дети, общались между собой. Сири, ты даже не представляешь, как кипели от злости глаза министра Кима или дяди Чонсока, когда они видели, как я, Джун, Чонгук, Ахён и Нон проводили время вместе, – на миг на губах Дарыма проскользнула озорная улыбка. – Драма похлеще, чем в «Ромео и Джульетте», – я взмахнула ладонью бездумно, снежинки под силой ветерка поднялись вверх, устремляясь назад в небо. – Есть немного, – кивнул опустошённо Ли. – Знаешь, я даже завидую тебе. – М? – стиснула пальцы в кулак, маленький вихрь из снежных хлопьев развеялся. – И даже в чём-то восхищаюсь тобой. Когда ты бросила вызов Ким Вонхэ. Ты даже не представляешь, сколько раз я мечтал сделать то же самое. Из-за него Ахён так страдала… он ни во что её не ставил. Дарым сглотнул, прикрыл ресницы на мгновение. – Можно, я скажу тебе то, что ещё никогда и никому не говорил? – наконец тихо спросил он. Кивнула, полностью повернувшись к нему. Он взглянул на меня своими льдисто-голубыми глазами, и в его взоре сейчас горело столько непонятной мольбы, горечи и страдания, что у меня сердце дрогнуло от жалости к этому бледному измождённому парню. – Она была беременна, Сири, – прошептал он. – Она носила моего ребёнка. Я не должен был тогда ни на минуту оставлять её… – сокрушённо выдохнул Дарым. Всё во мне похолодело. Кровь отлила от лица. Ярко вспыхнуло в сознании воспоминание о смерти Ахён. Тот зимний вечер, балкон пентхауса дедушки Канхо и жалобный писк скрипки. Именно тогда Ахён услышала, что Виртул закроют, именно тогда она сделала отчаянный шаг в пустоту. – Ахён не знала, что беременна? – Никто не знал, шла только третья неделя. Мне сказали об этом… в морге. Прикрыла веки, пытаясь понять, и в то же время не понимая, что всё это время чувствовал Дарым. Положила руку на его замёрзшую ладонь, сжала, окутывая нас теплом. – Ты не виноват. Он поднял на меня взгляд, полный невысказанной горечи. – Знаю, Сири, знаю, но… Это «но» повисло в жестоком морозном воздухе. «Но я вечно буду винить себя в смерти Чонгука… вечно буду думать, что могла бы спасти Тэхёна, избавить его от его ужасной магии…» Посмотрела на Дарыма, возвращая ему улыбку сквозь слёзы, полную страдания и понимания. Это «но» будет вечно преследовать нас. – Уже давно в кругах Лоуса ходят речи о том, чтобы вернуть императорскую династию на престол, многие загорелись этой идеей, появились последователи. Это Ким Вонхэ мутит воду, точит камень за камнем, – вернулся к разговору Ли. Казалось, ему стало чуть легче на душе после того, как выговорился. Я покачала головой. Не представляла Юнику снова империей. – И всё же вы собирались похитить министра Кима на глазах у всей страны во время прямого эфира? – Да. Это было идеальное время. Изумлённо на него посмотрела. Уже давно я поняла, что у нас с Дарымом разные взгляды на многие вещи. – Мы продумали всё до мельчайших деталей: как отвлечь охрану, как снять магию, замести следы и прочее, – пояснил Ли. – Если бы не брат… всё бы получилось. Джун магией заставил конвоиров отпустить меня, а меня – переодеться и скрыться в безопасном месте. Но я даже не смог выполнить его последний приказ, – горько усмехнулся он, – без сил упал в соседнем коридоре, пытаясь воспротивиться его гипнозу и сказать ему хоть слово. – Почему ты раньше не сказал ему о плане? Дарым, почему он думал, что тебя на самом деле казнят? Меня обжёг серьёзный взгляд парня рядом. – Потому что мы ведём войну, Сири. И уже давно, как ты можешь посмотреть, – визави махнул рукой на ангары за нашими спинами. – Самая большая угроза для нашей страны – это сомнительная политика нашего правительства. Я не хотел, чтобы Канджун был в этом замешан, я желал ему обычной жизни… Теперь мне только и осталось, что окончательно погрязнуть в мести… – опустил голову Дарым, ударив кулаком по каменной кладке перил. Взглянула на горизонт, солнце поднималось с востока, слепя глаза и окрашивая небо вокруг в нежные розово-фиолетовые тона. Выдохнула облачко пара, смешивая свою магию с магией Города Сопротивления. Зло велико и всеобъемлюще. Но в каждом уголке мира найдутся люди, души которых сияют светом. Сегодня, когда я увидела отряд спасателей животных, ещё раз в этом убедилась. Посмотрела на Дарыма, который так же, как и я, не мигая, следил за рассветным солнцем. Я не верила, что ему остались лишь месть и мир, полный зла и борьбы. «Позаботься, пожалуйста, о моём брате…» – тихо зазвучал в сознании голос Канджуна, его последняя просьба. – Дарым, я понимаю твою боль, – улыбнулась, гипнотизируя воздух перед собой, смахнула слезинки со щёк. – За этот год я потеряла Чонгука и Тэхёна – ещё одного человека, ради которого готова была отдать жизнь. Они оба ушли. Как и Виртул. А я до сих пор здесь, хотя поклялась себе в обратном, – зло усмехнулась я, хмуря брови. – Но знаешь, что за это время я поняла? Точнее начинаю понимать? Не стоит делать смыслом жизни только одну вещь. Даже если это месть. Если оборвётся цепь одного якоря, корабль во время шторма разобьётся. Но если якорей будет несколько, два, три, четыре или больше, то шанс пережить бурю намного выше. Наверное… – прикусила губу. – Я не сильна в мореплаваниях. – Спасибо, Сири. Это хорошая мысль. Возможно, я над ней подумаю, – мне подарили едва заметную, снисходительную улыбку. И хотя сама я была бы рада последовать своему совету, только… где, блин, эти якоря-то искать? К тому же посреди моря и шторма. М-да. И если посмотреть с другой стороны, у каждого человека свой подход к жизни, разные ситуации и истории, что для одного будет полезно, для другого во вред. Возможно, слишком много якорей – тоже не всегда хорошо? И вообще, зачем я начала философствовать на эту тему? Мы замолчали, каждый думая о своём. Над стылой землей стелилась позёмка, вокруг внизу ни души. Тихий Лим и вправду оказался тихим городком. – Если честно, у меня до сих пор в голове не укладывается, как ты умудрился поместить бомбу в пломбу. Дарым улыбнулся, возвращаясь из мыслей в реальность – Особая нанотехномагия, в универе был факультатив по этому предмету, никто не пришёл, и мы с преподавателем два часа обсуждали последние открытия в научном мире. Смерила его прищуренным взглядом. – Дарым, вот есть в тебе что-то от гения. Но и от социопата тоже. Почему тогда именно бомба в зубе? – Ошейник для собак можно было в любой момент снять и обезвредить. На твоей шее мы его сварили, чтобы от него нельзя было избавиться. Но даже если бы это удалось, бомба бы всё равно взорвалась, ведь ошейник был обманкой, – у Ли, похоже, давно был готов ответ на мой вопрос. – К тому же я стоматолог, как-никак. Полечить тебе зубы? Не сдержалась и запульнула в него снежком. – За что?? – отряхнувшись от снега, чуть ли не обиженно вопросил он. – За всё хорошее… – да, я до сих пор злилась. И на бомбу, и на это нелепое неудавшееся похищение премьер-министра. И всё же… – Прости меня за то, что помешала вашим планам. И спасибо, что спасли меня… – Тибая благодари, не меня. Зажмурилась от проскочившей в сознании мысли. Да-а… ему я точно устрою снежный водопад. До сих пор пламя гнева не потухло, стоило вспомнить, что именно он нацепил на меня удавку, как масло ярости подливало сил огоньку. Десну заломило от воспоминаний. Вновь подняла взгляд на Дарыма, силой ветра формируя новые снежки. Ему я тоже ещё не отомстила за то, что сотворил с моим бедным зубиком. Но меня опередили. Два снежка угодили как раз мне в солнечное сплетение и в лоб. Ах так? Ну держись... Ор и попытка спастись от бесконечного потока снежков противника на маленькой площадке обзорной башни. Лишь спустя пять минут, отдышавшись и сдув с лица прядь волос, я попросила о перемирии. Ухватилась за перила, перенеся на них весь свой вес, и подставила щёки холодному ветерку. – Ладно, я уже давно не обижаюсь на тебя за ту подставу с зубом и бомбой. Мне просто жутко интересно, как эта идея мести пришла в твою голову? – Сам без понятия, что тогда мной руководило, – в паузах между словами Дарым заглатывал клочки воздуха. – Помню лишь, что мне было так плохо, что я хотел, чтобы всем вокруг было не лучше, – усмехнулся он с грустью. Что ж, вполне честно. С севера задул кусачий ветер, заставляя сильнее ёжиться. Я оттолкнулась от перил и сделала шаг в сторону лестницы. – Ты спрашивала, чего я хотел добиться похищением Вонхэ? Оглянулась на Ли, сияющего в лучах утреннего солнца. Снег искрил вокруг, ослепляя. И без того бледная кожа Дарыма на свету казалась ещё белей. – Есть люди, которым воцарение нового правителя не на руку. Чтобы этого не случилось, они готовы разорвать нашу страну на части. Я хотел избежать войны, Сири, настоящей, беспощадной и кровопролитной войны. Очередной порыв ветерка взметнул наши волосы, опалил холодом раскрасневшуюся кожу. – И я сделаю всё, чтобы предотвратить её в будущем, – тихо прозвучало в морозном воздухе. Льдисто-голубые глаза на миг подёрнулись серебристой магией, мне подарили грустную улыбку. И я бы хотела улыбнуться в ответ, но сердце сжималось в печали и неясном страхе, когда я смотрела на утреннее небо и яркое холодное солнце нашего мира. Зима царствовала вокруг, блистала во всей своей красе и силе. До прихода весны было ещё так далеко…

× × Death’s desire × ×