Death's desire — Прежде чем я умру

I Found – Amber Run

– Думаешь, стоит её сейчас будить? – Она уже больше суток не просыпается, – голос Юрико доносился словно издалека. – Это всё успокоительные. Я слишком много снотворного вбухнул в капельницу, – покаялся Хан. – Ты всегда всё делаешь на глаз. Нет бы просто сделать по рецепту? – недовольно пробурчал Эсфи. – Тебя не было на балконе. Союн чуть пол-Стигмы не снесла своим смерчем. И нас в придачу. – Ты мог просто её вырубить. Руками или магией. – Кажется, ты не знаешь, что такое женская истерика, – хмыкнул Хан. – Если бы я просто… – Поверь мне, знаю, – перебил второй телохранитель. – Тогда в горах… – Но письмо от императора нельзя так просто игнорировать, – вмешалась в перепалку парней Юрико. – Давайте хотя бы откроем его. На пару секунд комната погрузилась в тишину. Пока Эсфи не произнёс едва слышно, поправляя на мне одеяло: – Подождём ещё немного. – Она уже проснулась, – с другой стороны кровати ко мне подсел Хан. Я почувствовала, как он осторожно взял мою руку, чтобы померить пульс. Застонала, пытаясь вырваться из мрака. Кровь слишком медленно текла по венам, казалось, что тело вовсе не моё, каждая клеточка налилась свинцом. Но всё же я заставила себя открыть глаза, встретилась взглядом с белым потолком. Виски пронзило болью, а на ресницы тут же набежали слёзы. Возвращаться в реальность было невероятно трудно. В реальность, где больше не было Тэхёна. – Союн… – выдохнула облегчённо Юки и тоже уселась на постель, протянула ладонь, чтобы коснуться моей щеки. – Как ты себя чувствуешь? – Воды, – просипела иссохшим горлом. И после того, как Хан заботливо дал мне напиться из стакана, я подтянулась на локтях и села, опираясь на спинку кровати. Оглянулась. Мы были в спальне Такеши, которая почти всегда была закрыта. Пара пасторальных пейзажей на стенах и гербарий под стеклом. От этой комнаты веяло запустением и вечным одиночеством. – Это прислали из дворца, – Хан протянул мне письмо. – Мы бы не стали тебя тревожить, но его величество не любит, когда его приказы медленно исполняют. Тут твоё имя, – и столько неприкрытого любопытства прозвучало в последней фразе, что я, раскрыв чёрный конверт и лишь мельком взглянув на записку, передала её Юрико. «Ты знаешь, что случится» – было написано красными чернилами на белой гербовой бумаге. – Здесь сказано, что если через три… уже два дня я не покину империю, он убьёт меня, – прохрипела не своим голосом. Девушка переглянулась с Ханом и Эсфи. – Тогда нужно торопиться. Я закажу билеты, – подорвалась Юки, уже что-то набирая в фоне. – Нет, я никуда не поеду. Я… дождусь похорон. А потом пусть император меня казнит, – выдохнула обречённо, ощущая огромную усталость на плечах. «Ведь миссия Вэйко завершена. А моя мечта разбилась вдребезги…» На несколько секунд комната вновь погрузилась в оглушающую тишину, пока Юрико не произнесла едва слышно: – Мы уже его похоронили, Союн. Вмиг в голове стало слишком пусто. – Что? Подняла глаза на подругу. Грудь сдавило, мне стало нечем дышать. – Так… скоро? – задыхаясь, прошептала я. Не веря. Не желая верить. – После того, как мы сообщили во дворец о смерти господина, приехал катафалк, чтобы забрать его. Всё было в строжайшей тайне. Потому что даже тело наследника благословенного рода несёт в себе секреты, которыми многие пожелают завладеть, – начал пояснять Хан. – Его величество сам всё устроил. Всхлипнула, закрыв лицо ладонями. – Его прах мы развеяли над Стигмой, – добавил тихо Эсфи. Сердце защемило от невыносимой тоски и потери чего-то действительно важного. «Я даже не смогла достойно попрощаться с ним…» – Можете… пожалуйста, оставить меня одну? – взмолилась я. Минутная пауза и тяжёлое, давящее на уши молчание. И я уже подумала, что мою просьбу просто проигнорируют, но Юрико успокаивающе погладила меня по плечу. – Хорошо, Союн. Отдохни ещё немного. Хан поправил капельницу, несильно сжал моё запястье, пытаясь приободрить. Они ушли. Спальня стала ещё более унылой и холодной. Залезла под одеяло с головой, скрючилась на постели и завыла, не в силах выразить свою боль словами. И если я думала, что после новости о смерти Чонгука мне больше никогда не будет так плохо, то я глубоко ошибалась. Все беды мира вместе взятые не могли сравниться с этой насмешкой судьбы. Поступок Тэхёна разбил хрупкий лёд под ногами. Но вместо того, чтобы упасть в эту студёную и бурную реку отчаяния, я утонула во мраке апатии. Разверзшаяся бездна скалилась и звала, обещая стылый покой в бесконечном страдании. Спустя несколько часов за окном почернело, комната погрузилась во тьму. Так тихо. Я сидела на полу, пальцами вцепившись в волосы на голове, обессиленная и разбитая. Мне вновь приснился дурной сон, но проснувшись, я поняла, что кошмар никуда не исчез. Воспоминания были настоящими. Тэхён, его стеклянные застывшие глаза. И тонкая улыбка на побледневших губах. Чем сильнее я пыталась забыть его образ, тем ярче отпечатывался он в моём сознании. Дверь едва слышно отворилась, в спальню зашла Юрико, поставила рядом со мной поднос с горячей кашей и овсяными печеньями, включила лампу на прикроватном столике. – Поешь и выходи, – подруга склонилась надо мной, взяла за подбородок, чтобы посмотреть на моё лицо. Провела большим пальцем по моей щеке и утешительно улыбнулась. – Не нужно мучить себя. Он бы этого не хотел. «Не хотел?» С губ сорвался обречённый вздох. – Даже если и так… «… я не могу иначе…» Он был мне слишком дорог. Тэхён был дорог моему сердцу. – Это было в кабинете господина, – Юки положила мне на колени ещё одно письмо. – Я буду ждать тебя в гостиной, – произнесла девушка, прежде чем выйти из комнаты. Слёзы упали на белоснежную бумагу, уже второй раз за день я держала в руках конверт. «Для Союн» – было изящно выведено на лицевой стороне слишком знакомым почерком. Я смотрела на послание Тэхёна, дрожащими пальцами проводила по буквам своего ненастоящего имени, боясь открывать, боясь прочитать последние слова хозяина Стигмы. «Союн, наверное, ты будешь злиться. Заранее прошу прощения за то, что не смог проститься с тобой лично. Мне не хватило духу. Говорят, если умрёшь с сожалением в сердце, то навсегда останешься привязан к этому миру и не сможешь попасть в следующее перерождение. Будешь ты призраком или таящей дымкой души, никогда не обретёшь покоя. Поэтому последнее желание – заветное желание, которое становится твоим обетом, обещанием всей твоей жизни, важно. Моё заветное желание, чтобы ты жила. Живи, Союн, прошу. Вместо меня и за меня. Вопреки всему. И не вини себя. Если бы на твоём месте была Виэль, Юрико или кто-то ещё, кто так драгоценен моему сердцу, я бы поступил так и для него. Каждый раз, когда ты спрашивала, каким стало твоё заветное желание, я лгал. Я давно увидел твоё желание. Та хижина на краю мира в твоём воображении прекрасна. Впервые я стал частью заветного желания другого человека. Спасибо, Союн. Я рад, что именно ты – моя последняя бабочка. Я больше не хочу сжигать и обрывать им крылья. Поэтому живи. С моим уходом у тебя не станет смысла искать способ спасти меня, это желание исчезнет. Но прошу, хотя бы в память обо мне, проживи ещё несколько лет за меня, слушай мою любимую музыку, кушай черешню, смотри мультфильмы и продолжи писать историю о Роро. И если мы когда-нибудь встретимся в следующей жизни, расскажи мне, чем закончится четвёртый сезон. Я оставлю для тебя подарок. Точнее даже два. Первым распоряжайся мудро. Надеюсь, ты не потратишь всё сразу, а то мои предки будут злы… кккккккк Второй же носи всегда при себе, пусть он станет твоим счастливым талисманом. И когда придёт время, отдай это благословение богини тому, кому оно нужнее. Береги его. Кажется, ты хмуришься, читая эти строки. Но не печалься слишком долго. Думаю, я уже достаточно пожил, оттягивая неизбежное. Я уничтожил много людей. Теперь я отправлюсь в ад, чтобы искупить свою вину. Союн, прошу, дыши долго и счастливо. И никогда не сожалей о прошлом. Да, я жил, потому что плыл по течению. Я не хотел умирать, но не хотел и жить. В аду, что здесь, что там, конечно же, если ад существует, – одинаково страдать. И всё же я умираю, потому что нашёл человека, ради которого мне захотелось умереть. Спасибо тебе, Союн…» И уже в самом низу страницы, мелким изящным почерком бежало трехстишие: «Крыльями бьёт мотылёк. Хочет их белому маку Оставить в прощальный дар» «P.S. Союн, в следующий раз не дари свою жизнь так легко. Она бесценна. Другому человеку просто нечего будет подарить тебе взамен» Подняла глаза к потолку, глубоко дыша. Эти строчки, все слова Тэхёна обжигали, до сих пор стояли перед моим взором, впивались под кожу. Отложила письмо, выдернула иглу капельницы из вены и поплелась прочь. Куда угодно, лишь бы подальше от этих удушающих стен, молчаливо нависающих сверху. «Пойду подышу свежим воздухом…» – прозвучало голосом Такеши в голове. Словно не было этих двух дней, словно он сказал эту фразу минуту назад. Но теперь он точно этого никогда не скажет. Юрико с Ханом собирали вещи в соседней комнате, складывали раритетные виниловые пластинки в специальные коробки. С проигрывателя жалобно срывалась так любимая наследником, печальная мелодия гуциня и флейты. Незаметно проскользнула на балкон, ветер набросился на меня, лизнул лицо. Пробежала мимо беседки, развороченного зимнего садика и встала на самом краю. Стопы касались ледяного пола, но для меня этот кусачий холод сейчас был не страшнее лёгкой щекотки. Тело словно перестало чувствовать окружение. Точно как и душа разучилась ощущать эмоции. Вот только каждая мысль отдавалась фантомной болью в сердце, ноющей и ровной, как гладь омута в безветренный день. Я почти не плакала. Слёзы уже закончились, а глаза горели от усталости и солёной горечи. Замерла у границы пропасти, устремила взгляд вниз. Белый сад чернел в ночи, несмотря на то, что его окутал толстый слой снежного покрова. Я без понятия, как мне жить дальше, Тэхён. Зачем ты отдал свою жизнь за меня? Зачем? Зачем сказал прожить её за тебя? Упала на колени прямо в снег, сжала его обессилевшими пальцами. И только сейчас заметила слабое свечение у своего левого запястья. Поднесла руку к лицу – чуть ниже ладони виднелась красная нить с узелками, на одном из которых висела крохотная каменная мандаринка, сияя бледно-голубым во тьме. «Второй же носи всегда при себе, пусть он станет твоим счастливым талисманом…» Ты про этот подарок говорил? И первым же порывом стало сорвать и выбросить этот оберег куда подальше. Потому что при взгляде на него в сознании тут же всплывали воспоминания, как теневой император играл с узелками на алом браслете, задумавшись о чём-то важном, потерявшись в пустых фантазиях или просто размышляя, что поесть на ужин, с видом правителя мира. «И никогда не сожалей о прошлом…» Не сожалей о прошлом? Теперь всё будет напоминать мне о тебе. Даже эта мандаринка. Это жестокий подарок, Тэхён. «Я бы хотел, чтобы твоё новое заветное желание снова изменилось…» «Пообещай никогда не искать смерти, пока она сама тебя не найдёт...» «Да, всё рано или поздно в любом случае исчезает…» Ты уже тогда всё решил? Уже тогда знал, как поступишь? Поэтому говорил те слова? «Моя жизнь уже давно прописана в книге судеб и пророчеств. Я знаю, каков будет итог, потому что сам выбрал свою долю. Но раз у тебя нет смысла жить, то живи хотя бы из любопытства. Раз нечего терять, то любопытно, к чему приведёт твоя дорога…» «Теперь всё. Теперь мы точно встретимся в следующей жизни…» «Я бы не хотел, чтобы такой мой вид отпечатался в твоей памяти. Надеюсь, у тебя плохая память и ты вскоре всё забудешь…» «Я понимаю, почему ты желала смерти. Есть много вещей на свете, которые ещё хуже, чем смерть…» «Хочешь, я тебе тоже в завещание клад оставлю?» – Ты уже тогда всё знал? Давно собирался это сделать? Как долго это решение отравляло твоё сердце? «Союн, прошу, дыши долго и счастливо. Вместо меня и за меня. Вопреки всему…» Я ещё долго кричала на том краю вселенной, до хрипоты проклиная небеса, эту долбаную несправедливую жизнь и себя. Сходя с ума от себя же. От своих решений и поступков. Говорят, всё в этой жизни возвращается бумерангом. Говорят, что за любое деяние, хорошее или плохое, следует расплата. И почему я сейчас как никогда ненавидела себя за то, что так же обошлась с Чонгуком? Сходя с ума от потери, единственное, о чём я могла думать – неужели Чонгуку так же было больно? Неужели он тоже хотел спалить этот чёртов мир или хотя бы своё сердце дотла? Кричала и рыдала, сгорая от боли. Почему, Тэхён? Ты ведь хотел столько сделать. Приюты, эта мусорная реформа, выкупал рабов, чтобы они не страдали. Ты был достоин жить. Не я. Я ничего этому миру не принесла. Только смерть и разрушение. Почему? Почему ты выбрал меня? Зачем заставил жить? Откинулась спиной на снег, запрокинула голову, смотря на далёкие мерцающие звёзды. Когда-то давным-давно на этом самом балконе Виэль ловила ртом снежинки, ветер колыхал бутоны цветов, сорванных с оранжереи, тихо играла грустная песня, и мы были счастливы. Тогда я загадала встретить следующий снегопад с тобой, видеть твою улыбку. И мне бы хотелось в такой день тоже улыбаться, искренне и от всего сердца, раскрыв свои эмоции. – Но сегодня мне сказали, Тэхён, что твой прах развеяли над черешневым садом. И теперь я ничего не чувствую. Только пустоту. Пустоту, серость и холод. Вместе с растаявшим в потоках ветра прахом, казалось, растаяли в небытие все мои чувства и эмоции. Казалось, что больше никогда не смогу посмотреть на мир с улыбкой и желанием идти вперёд и наблюдать жизнь вокруг. На равнинах моей души больше ничего не осталось, кроме пепла. «Дыши долго и счастливо. Вместо меня и за меня…» – это очень жестокая просьба, Тэхён. Разве можно прекратить пускать тебя в свои мысли и сны? Запретить тебе хохотать в моих воспоминаниях, делиться историями и просто быть рядом? Я уже и так похоронила в своём сердце Чонгука. И место для ещё одной могилы в нём уже не хватит. Сжалась на ледяном ветру, ощущая, как тает снег на коже. Снежинки снова повалили с небес, погребая меня в белом плену. Ди, Крайл, мама, Чонгук, Рис, Тэхён… почему вы все оставили меня одну? Почему я смотрю на то, как вы уходите, на ваши спины, не способная ни дотянутся до вас, ни встать с колен и пойти следом? Как мне теперь жить?

× × Death’s desire × ×

– Что ты собираешься делать дальше? – Юрико опустила на мои плечи тёплый плед, присела рядом на корточки. Девушка смотрела на далёкие мигающие огоньки столицы, ожидая моего ответа. – Я… – подавила очередной порыв сброситься с башни, сглотнула и тихо выдохнула: – поеду домой, в Лоус. Вся тяжесть мира сейчас сдавливала мою грудную клетку, так, что трудно было дышать. О будущем хотелось думать в последнюю очередь. Оглянулась на Стигму, на залитую золотым светом гостиную. – А ты? Девушка повернула голову в мою сторону, улыбнулась тепло. – Мы не бросим тебя одну. – Спасибо, – потянулась к ней, чтобы обнять, роняя на нашу одежду слёзы признательности и вины. Юки знала Тэхёна и общалась с ним намного дольше моего, ей тоже было больно, но всё же у неё хватало сил и желания заботиться обо мне. – Пойдём, – через минуту окоченев вконец, подруга заставила меня подняться, отряхнуться от навалившего снега. Не успела я оглянуться, как меня потащили в приёмную, где находились Хан, Эсфи, Иреми и ещё несколько приближённых к наследнику благословенного рода секретарей и телохранителей. Доверенный императора Эйрила уже зачитывал завещание. Я сидела в кабинете Такеши, в том самом кресле, в котором он так любил проводить вечера, и слушала последнюю волю Тэхёна, но все слова словно проходили мимо меня. Я вроде и осознавала, что говорила Юрико и другие, но никаких эмоций не испытывала. Часть богатства была пожертвована благотворительному фонду, занимающемуся строительством заводов и приютов. Небольшое состояние хозяин Стигмы оставил матери на её пожизненное содержание в пансионе для душевнобольных. Прислуге, телохранителям, в том числе Эсфи и Хану он приказал перевести разовую премию суммой ежемесячного жалования в течение семидесяти лет – столько бы он заплатил им за работу, если бы они и дальше служили ему до самой его старости. А мне же, Юрико и Виэль он завещал всё остальное. И моя доля… стоило взглянуть на линию этих цифр, не помещающихся в одном столбце, как в глазах зарябило. И что мне с того, что я теперь одна из самых богатых людей мира? «Тэхён, ты специально? Я даже порадоваться этому факту не могу, сердце никак не реагирует на мысль о безбедной жизни. Что мне делать со всеми этими ассигнациями и золотыми слитками?» Вздохнула. Если бы можно было богатством исполнить хотя бы одну мою мечту. К сожалению, даже все деньги мира не могли дать мне того, чего я желала. Все решения, касающиеся его живого и неживого имущества, наследник благословенного рода тоже доверил мне. И первым же моим распоряжением было освободить всех рабов, дать им билеты на обратную дорогу, если они помнят ещё свою родину, и средства на первые месяцы, пока они не обустроятся. Чуть больше четырёх месяцев я прожила в качестве рабыни. Да, мне попался хороший хозяин, он позволил мне намного больше, чем должен был, позволил мне стать его другом. И всё же навсегда отпечаталось в моей памяти то чувство страха и неизвестности, то ощущение беспомощности и ничтожности, когда я считала Тэхёна жестоким и беспринципным теневым императором. Я была рождена и воспитана в свободной стране, и, возвращаясь назад, покидая империю, мне бы хотелось оставить после себя свободу и надежды на будущее, а не каторгу и бесцельное существование под палкой. Эсфи покачал головой на моё предложение: – Боюсь, они не смогут так просто адаптироваться. У них уже изменено сознание, они не привыкли жить в реальном мире. – Что ты предлагаешь? – Делать всё постепенно. Устроим реабилитационные центры. А если кто-то захочет остаться или работать в благотворительной организации, созданной господином, то не будем их отговаривать. – Хорошо, будь по-твоему. Эсфи, пожалуйста, позаботься об этом. Парень с фиалковыми глазами кивнул, улыбнувшись. Я помнила его историю, он тоже раньше был рабом, и мы понимали друг друга, как никто другой. Вот так, практически за одну ночь великая теневая империя сменила владельца и рухнула. А все семьдесят этажей винных стеллажей я попросила убрать, превратить вино в компост. Сделать подкормку и удобрить сад весной. Да, Тэхён бы меня убил за такое. Но каждый раз, когда мой взгляд падал на винные бутылки, хотелось их тут же уничтожить. Они вызывали во мне слишком много болезненных воспоминаний. Хан лишь усмехнулся, а Юрико пожала плечами. Ей тоже не нравилось смотреть, как её господин напивался, пытаясь забыться в парах алкоголя. И как бы ни прекрасна была идея Такеши про приюты и мир без мусора, я не могла продолжать его дело. Потому что не хотела из-за своих разбитых чувств, и потому что император запретил мне появляться в империи. Я попросила Эсфи присмотреть за наследием Тэхёна. К тому же Эсфи оставался в Джилиасе, поэтому я передала (свалила) все свои обязанности в качестве хозяйки башни на него. – Просто используй Стигму, чтобы помогать другим людям. Не знаю как. Но пусть это красивое здание не стоит в одиночестве и не пустует. – Хорошо, я подумаю, что можно будет сделать, – нахмурился новый глава Стигмы. Ему в ближайшие несколько месяцев было чем заняться, его друзья оставляли его одного. Хан, Иреми и Юрико решили поехать со мной в Лоус, проследить, чтобы я благополучно добралась до дома, заодно погостить в столице Юники. И я была благодарна им за это.

× × Death’s desire × ×

Чёрное потухшее кольцо. Чёрные мерцающие камешки в серьге. Чёрное платье и белое пальто, красная нить на запястье и разодранное гвоздями печали сердце. В последний раз взглянула на себя в зеркало, в отражении попрощалась с комнатой, в которой жила последние месяцы, и, не оборачиваясь, вышла в коридор. Сумку с моими малочисленными вещами уже отнёс в машину Хан, поэтому спускалась я налегке. Ступенька за ступенькой, медленно, предаваясь меланхолии и ярким воспоминаниям о недавно ушедшем или почти забытом. Раньше я ненавидела эту бесконечно длинную лестницу, проклинала архитектора, построившего такое высокое здание. Теперь же слёзы набегали на ресницы, падали со щёк на холодный мрамор. Я в последний раз проходила по этим пустынным коридорам и залам, в последний раз цеплялась за перила, в последний раз скрип от подошв моих кроссовок тревожил тишину этого места. Вышла на улицу через боковую дверь и застыла, смотря на облетевший черешневый сад, запорошенный утренним снегом под серым небом столицы. Выдохнула, пуская клубок тёплого пара. Я приехала сюда, когда лето подходило к своей самой прекрасной поре, светило солнце и шумели кроны спеющих деревьев. «Весной вокруг непередаваемый аромат. И белое море…» – так говорил Тэхён? Теперь же вокруг другое белое море. И непередаваемое запустение. За два дня снега выпало достаточно, чтобы полностью укрыть землю на несколько сантиметров. Я еле отыскала ориентиры и ступила на тропинку, которую никто не убирал. С наступлением заморозков Иреми тоже перебрался в башню, некому было заботиться о саде. В летнем домике ничего не изменилось. Гирлянды и сухие пучки трав свисали с потолочных балок, камешки на ловце ветра покрылись льдом, с некоторых колокольчиков спускались сосульки. Только очень холодно. Поёжилась, пытаясь согреть закоченевшие пальцы. Цветы завяли или замёрзли. После смерти Рис Иреми присматривал за цветами, но всё же не так тщательно. Кольнула совесть, что я ни разу не зашла проверить их, забыла. Жестоко было оставлять эти хрупкие растения медленно погибать на морозе. «Нужно будет потом попросить Эсфи, чтобы переставил их в более тёплое место…» Вдруг, у них будет шанс вернуться к жизни? Хотя я мало в это верила. Вытащила из кармана Лилу с Крутом, положила их на чайный столик. И опустилась рядом. Повернула камни так, чтобы их глазки смотрели в сторону окна, за которым колыхались голые ветви черешни. «Пусть хоть они увидят, как расцветёт весной сад и вернутся с юга перелётные птицы…» Сжала ладони в кулаки, уткнулась лбом в столешницу. Зажмурила веки до желтых точек. Мне хотелось кричать, своим криком достучаться до небес, разорвать завесу мироздания, чтобы Тэхён смог услышать меня и в том мире. Чтобы узнал, как мне больно, как невыносимо больно впиваются в грудь кинжалы осознания. И на месте ран разрастается чёрная дыра, а вместо крови лёгкие заполняет ядовитая горечь. Но с губ сорвался лишь беззвучный вопль. Она душила меня. Гребаная холодная неподвижность наследника благословенного рода душила меня. Его поблекшие зрачки, застывшие ресницы и волосы, в которых запутался снег. Как только закрывала глаза, видела его перед собой. Страшно. Как же страшно осознавать, что человек, который недавно появился в твоей жизни, оставил в ней яркий свет, заставил смеяться и по-новому смотреть на мир, так внезапно исчез. И теперь уже навсегда. Пламя его души угасло. Его уже не починить. «Пообещай мне, что не будешь искать смерти…» – Тэхён… – выдохнула в пустоту, – как же мне хочется сейчас тебя ненавидеть. Поднялась и медленно побрела к Стигме. Все уже собрались у парадного крыльца, ждали только меня. Вместе с нами в Юнику ехал Марк – тот самый паренёк, который отравил вино Такеши две недели назад. После наказания на сорок третьем этаже он выглядел вялым и осунутым. Видно, шпиону из Вэйко неслабо досталось после неудачного покушения. Но сейчас я ему даже сочувствовать не могла. Потому что знала, получись у него убить наследника, я бы воспылала к нему ненавистью и всеми фибрами души желала бы ему смерти. Забавно, правда? Ведь сама же четыре месяца назад планировала отправить теневого императора в следующее перерождение. Во мне кипела злость на всё и всех сразу. Но больше всего на себя и свои прошлые решения. Какой же глупой я была. Какой же наивной дурочкой, доверившейся «великому предназначению», навязанному мне кланом Помнящих. Если бы знала, каков будет итог, сумела бы его переиграть? Тепло попрощавшись с Эсфи, мы погрузили оставшиеся сумки в багажник. Нам предстояла дорога по пробкам до вокзала, а затем поезд до Ксана, пересадка на следующий экспресс до Лоуса. Не верилось, что уже через сутки я окажусь в родном городе. Прежде чем сесть в машину, бросила прощальный взгляд на башню и сад в снегу. – Жаль, я не смогу увидеть это место в полном цветении. Аромат, должно быть, потрясающий… – выдохнула тихо. И только лёгкий морозный воздух услышал мои слова. В Лоусе, сойдя с трапа, мы наткнулись на Сокджина. Он встречал Марка, заодно и нас предложил довести до дома. – Кулёмка, – друг детства обнял меня со счастливой улыбкой, – я соскучился. Мы волновались за тебя. Подняла голову, всмотрелась в его тёмные сияющие глаза, сердце кольнуло. Поэтому я сразу же отвернулась, заплакав. – У меня так много к тебе вопросов, но я не готова сейчас их обсуждать, – отошла ближе к Юрико. Подруга взяла меня за руку, молчаливо поддерживая и оберегая. – Хорошо. Поговорим после, – мягко улыбнулся Джин, переводя взгляд на мою спутницу. – Юки Юрико, – первой представилась девушка, протягивая свободную ладонь для рукопожатия. – Ким Сокджин. Можно просто Джин, – пожимая руку новой знакомой, ощерился Сокджин. – Териус Хан. Иреми, – кивнули парни. – Ханниван Териус, Юрико Юки, Иреми Отэлл, наслышан про вас, – взор Джина Вэйко оценивающе прошёлся по моим друзьям. – Надеюсь на дальнейшее общение с вами. – Взаимно, – решила за всех Юки, улыбнувшись, и повела меня к выходу на парковку. Лоус. Зимний город дышал мигающими гирляндами, гудками клаксонов и приветливыми витринами магазинчиков, яркими рекламными вывесками. Здесь уже давно лежал снег, соль и песок раскрасили тротуары в тёмные тона. Слякоть на пешеходных переходах, столпотворения на остановках, вечные пробки в центре, меньше красивых зданий, чем в Джилиасе, – хоть столице Юники было далеко до жемчужины империи, всё же этот полис много для меня значил. Столько улочек, по которым я раньше гуляла, река, на которую обожала смотреть из окна пентхауса дедушки Канхо, Дворец Правительства, который мы часто посещали с Чонгуком, развлекались на официальных приёмах, проводимых в нём. Городская резиденция президента, где я чуть не спрыгнула с пятого этажа, и парк аттракционов с головой клоуна вместо ворот – мы проезжали мимо этих строений и мест, а сердце выло от тоски. Не думала я, что возвращаться в Лоус будет так тягостно и горько. Ступеньки привычно скрипнули, когда я взбежала по крыльцу, достала ключ из-под коврика и открыла дверь. Бросила сумку на пол и вздохнула. – Дом, милый дом. Здесь, как всегда, пыльно и холодно. – Мне нормально, – пожал плечами Хан, проходя мимо. – Пока по дому не бегает плесень, жить можно, – уже хохотнул он из гостиной. – «На кухне очень уютно», – засветилось перед глазами от Иреми. – Здесь даже фортепиано есть? – глаза Юрико загорелись, она приподняла крышку пианино и пробежалась по клавишам. Тишина дома разбилась о протяжный жалобный вой расстроенного инструмента. – Да, только никто из моей семьи не умеет играть на нём, – усмехнулась я, пытаясь вспомнить, где в подсобке находятся краны для включения холодной и горячей воды. В прошлый раз их закрывал Джин. Разобравшись с сантехникой и электричеством, предоставила ребятам возможность самим обследовать дом и поднялась в свою комнату. Распахнула окно, чтобы впустить свежий морозный воздух, и упала лицом на кровать, уткнулась носом в подушку. Что-то смачно грохнулось внизу, я несколько секунд вслушивалась в ругательства Хана, который, похоже, споткнулся о порог в гостевую спальню и уронил тумбочку. Не смогла подавить смешок, слишком уж изящно он бранился на имперском. Повернулась на спину, стёрла со щеки слезу и вдохнула полной грудью. Оглянулась, одновременно узнавая и не узнавая свою крохотную комнатку. Будто бы не было этих последних месяцев. Будто всё было лишь кошмарным сном. Те же стены, узор на обоях, трещина на потолке. Но вот рана, зияющая в моей душе, останется теперь навечно. И навсегда изменит меня. «Жаль только…» «Что именно?» «Счастье – обрести родственную душу, тем страшнее её потерять. Словно часть души доверить другому…» – Тэхён, кажется, я искренне и абсолютно тебя ненавижу… Ты украл моё счастье. Последнюю каплю надежды на него.

× × Death’s desire × ×