Death's desire — Прежде чем я умру

Стоит мне закрыть глаза, Предо мной всплывает твоё лицо. Сердце продолжает болеть, Как же хочется всё забыть. ~ Chanyeol, Punch – Stay With Me

– И что это было? – тишину гостиной разрезал мой голос. Никто из нас не зажёг свет, поэтому в прохладном помещении все предметы были окутаны сумраком. Я поёжилась от своего же тона, но всё же повторила вопрос: – Что. Это. Было? – Ты сама всё видела. Помолвка, – ровно произнёс Чон младший и сел перед камином на колени, взял с подставки несколько поленьев, осмотрел их и с довольным видом сложил в топку. Несколько искр сорвалось с его пальцев, упало на шершавую кору, через пару ударов сердца уютно затрещал костёр. Я подошла ближе, сматывая на запястье ненавистную цепь. – Это тебе, – юноша повернулся и без тени улыбки протянул мне букет фиолетовых георгинов, которые до этого лежали на каминной полке. И когда только успел его приготовить? Словно в ответ мне пояснили: – Я не хотел, но Дарым настоял на том, чтобы в этот особый для нас всех день, – Чонгук скривился при последних словах, – сделать тебе подарок. Я холодно усмехнулась, принимая этот красивый веник из умирающих растений, вдохнула аромат, но цветы ничем не пахли, лишь серебристо-сизые веточки какой-то зелёной полевой травы отдавали горечью. Среди бутонов было спрятано несколько записок, свёрнутых в трубочку. Я развернула одну, «Поздравляю, Сири. Надеюсь, ты будешь счастлива», – буквы витиевато бежали по всей длине крошечного свитка, такой растянутый почерк был лишь у одного человека, которого я знала – Тэхи. Из чистого любопытства прочитала следующее пожелание: «Безумно рад назвать тебя своей двоюродной невесткой. Надеюсь, свадьба будет в ближайшем времени. Вы уж там не тормозите с этим. Канджун». Скомкала бумажку и закинула обратно в букет. Сама мысль о свадьбе с наследником президента вызывала тошноту. Я не столько питала отвращение к сыну своего врага, как к нему самому, представлять в воображении, что на свадебных фотографиях мне придётся так же улыбаться, как сегодня, стоя рядом с Чон Чонсоком, было омерзительно. От лица отлила кровь, одновременно с этим сердце в панике застучало, я не могла позволить этому кошмару воплотиться в жизнь. Да я лучше подорвусь на бомбе, чем когда-либо выйду замуж за Чон Чонгука! – Почему я ничего не знала? – Чтобы отвлечь внимание от гражданской войны папа решил закинуть новостную утку, поэтому мы объявили об этой фиктивной помолвке. На глаза набежали слёзы, но я удержала их, не позволив стечь по щёкам. Ещё никогда мне не было так обидно за себя, злость стягивалась с каждой клеточки тела и сжимала сердце в каменные тиски, горло сдавило от эмоций, отчего больно было даже говорить. – Для этого твой отец сегодня меня одну отправил в Забвение? Он хотел поговорить о помолвке? – Да. – Но почему ты мне раньше не сказал? – с горечью и порицанием я воззрилась на него. – Я забыл. Усмехнулась, скрывая боль. За последние недели я привязалась к Чону, полагала, что и он перестал считать меня за пустое место. Я привязалась к нему, несмотря на всю нелюбовь к его отцу. Мы даже смеялись вместе, испытывали одинаковые эмоции и часто понимали друг друга без слов. Просто забыл? Я подняла глаза на Чонгука. Он смотрел на меня, не отводя взгляд, в его взоре ничего не говорило о раскаянии или сочувствии. Такой красивый и холодный, он видел, знал мои эмоции, но предпочёл стоять напротив и язвительно улыбаться. Пламя камина играло тенями и светом на его лице, в чёрных зрачках блестели звёзды. – Я бы могла устроить истерику, закатить скандал сегодня на вечере. Имела на это полное право, и никто бы меня не остановил. Почему твой отец только с тобой поговорил об этой помолвке? И что ты? Ты не сопротивлялся? Ты хочешь этой свадьбы? – Папа хорошо тебя изучил, он знал, что ты не будешь играть на публику, – парень был спокоен, взвешивал каждое слово, в то время как во мне плавилась ярость. – И насчёт помолвки – она всё лишь выдумка, предлог. Я сын президента этой страны, мой долг был пойти на это. – Но теперь смотря на тебя, люди всегда будут помнить об этом… – проговорила я, сдаваясь. Слёзы вновь оросили ресницы. Мне было жаль себя. Словно кто-то отобрал у меня последнее, что я имела – выбор и возможность распоряжаться своей судьбой. Всё же было так хорошо, мы спокойно жили, никого не трогали. Мне почти нравилась такое существование, я привыкла к вечному ворчанию Чонгука над ухом, к нашим вечерним посиделкам в этой самой гостиной, к эйфории от сотворённых заклинаний, когда мы тренировались в Забвении, к беззаботным дням и длинным ночам, которые я коротала за чтением книг. Я ведь почти не помышляла о будущем, тоска по Виртулу съедала меньше, я даже иногда забывала о том, что собиралась пойти на убийство. Почему президенту именно сейчас потребовалось вернуть меня в жестокую реальность, вновь показать, как ужасна и отвратительна моя жизнь? Он хотел заставить меня ненавидеть его ещё больше? Сама идея этого союза с его сыном звучала насмешкой над моими чувствами, меня не спросили, поставили перед фактом, а я не желала этого, не желала, чтобы люди при виде меня вспоминали тут же главу нашей страны. Я не хотела, чтобы меня хоть что-то связывало с ним, кроме смерти. Меня потряхивало, силы резко ушли, кровь едва текла по венам, каждый вдох давался с тяжестью, усталость давила на плечи и спину, голова кружилась от пережитой карусели эмоций. – Сири, с тобой всё хорошо? У тебя губы посинели… – Чонгук протянул ко мне ладонь в попытке удержать. – Не подходи ко мне, – шёпотом, на грани слышимости выдохнула я, но в эти слова я вложила столько злости, что Чон застыл на месте, боясь сделать лишнее движение. Рука с букетом задрожала, я развернулась и с гневом кинула цветы в пламя, оно с треском поглотило подарок, оставив лишь угли и запах горечи. Всхлипнула, захотелось зарыдать в голос или закричать в сердцах, но горло, на которое и так давил ошейник, свело спазмом. Я пошатнулась, уцепилась за край каминной полки, но в итоге не удержалась и упала к ногам Чона. Горький аромат расплывался по комнате, смешиваясь с тенью и краткой тишиной. – Сири! – последнее, что я запомнила – склонившегося надо мной Чонгука, хладнокровность которого разбилась вдребезги. «Небеса, прошу, ускорьте бег времени. Я устала… позвольте мне быстрее убить Чон Чонсока и затем покинуть этот мир. Я согласна даже на ад и вечное забвение, лишь бы не ощущать эту боль, проедающую кожу, кости и саму мою суть. Я мечтаю лишь об одном – о счастье быть неживой и ничего не знающей...» Мгла заслонила даже отблески огня. На ресницах застыли слёзы, но я уже не чувствовала их холода.

Ɗęαᶂ°ȿ ȡҿȿĩᶉҿ

Стоит мне закрыть глаза... Предо мной всплывает твоё лицо. Сердце продолжает болеть, Как же хочется всё забыть.

Если это всего лишь сон, То позволь мне проснуться. Прошу. Ответь, ты действительно моя судьба?

И я снова...

× × Death’s desire × ×