Быть семьёй...

Никто из их троицы не понимает, как они оказались в такой ситуации. На самом деле, встретиться в неформальной обстановке Капюшонам и 8-й бригаде было практически невозможно. Но это произошло и Сё, упорно опуская глаза на меню, выбирал нечто съедобное и приемлемое его вкусу. Синра же упорно пялил на младшего брата, наблюдая за тем, как тот разсосредоточенно бегает глазами по меню, и донельзя довольный этим его промедлением - ждёт очереди что-нибудь заказать. Он — переполняемый эмоциями радостной встречи и не знающий куда выпустить рвущуюся бурю эмоций, и ещё только из-за этого до этого момента до сих пор молчащий, - даже барабанит тихонько по столу. — Четвёртый столп, — безэмоционально и тихо констатирует факт хранительница третьего, кладя руку на плечо Сё, — Разве нам не следует уйти? — Хн, нет, — чуть запнувшись отвечает ей парень, наконец-то выбирает, что будет заказывать, подзывает официанта, который готово выслушивает заказы. Синра вынужденно отводит взгляд от брата, обращая внимание на меню и пока делает заказ косит на негромко общающуюся пару. — Я хотел бы… — начинает альбинос, когда они понижают голоса достаточно, чтобы их было трудно расслышать, если серьёзно не вслушиваться и обводит взглядом четырехместный стол, где они сидели напротив пожарного с 8-й, — поговорить с ним, как с членом семьи. На отвлеченные темы. Сейчас он всё равно не готов нас слушать. И мы не будем нападать на него, как и он нас нас. — Вы уверены? — девушка чуть опускает голову на плечо, припуская широкую панамку так, чтобы она уютно прикрывала лицо. Ей идея, конечно, не претила, но и не нравилась: она считала Синру и столпом, и врагом одновременно. Они, хранители, врагов должны были уничтожать, а столпов — охранять ценами своих жизней. Смерть столпа недопустима. На ней было лёгкое и длинное, почти до самого пола платье голубого цвета, балетки и эта самая панамка. Был разгар лета — видеть капюшоны в повседневной одежде было более, чем странно. — Да, — парень опускает взгляд на сложенные руки на коленях и произносит совсем слышно, — Он слишком дорожит воспоминаниями со мной с нашей прошлой жизни. «Это ужасно смущает» — добавляет он в своей голове и краем глаза оглядывает закончившего с выбором заказа напротив парня, с насыщенно яркими красными глазами — «как у меня» ломает голову альбиноса мысль. — Эй, Сё, ты питаешься фаст-фудом? — задаёт он готово, пожалуй, один из многих вопросов, которые были в голове, но однозначно, не самый важный. Оный отворачивает голову к окну, дабы не встречаться лишний раз взглядом с братом и неловко мнет руки под столом. Это было единственным признаком невыдаваемого волнения парнишки. Он действительно очень волновался. Казалось, мандраж и счастье его старшего по связи мгновенно передались и ему. Или, это приятное волнение и лёгкая искра радости в глазах — его собственная? Брат, внимательно смотря на младшего, как на самое главное сокровище в жизни — хотя, если судить по его словам, то так оно и было — и ждёт ответа. — Иногда, — отвечает он сухо из-за резко пересохшего горла, — Когда уже принесут заказы? — невольно раздражённо спрашивает ещё, по сути, ребёнок и Синра лыбится ещё умилённее. Заметивший это Сё медленно краснеет, чувствуя неловкость и желание уйти, лишь бы не встречаться с таким обожающим его взглядом, но и одновременно желая поговорить как обычные братья чуть больше. — О, понятно, — лицо выдавало вместо обыкновенной всем жуткой улыбки лишь счастливую лыбу до ушей, — Это не полезно, но ты и готовить не умеешь, да? Мама же не могла научить… В глазах появляется оттенок печали, но и он быстро пропадает по мере их разговора, где хранительница третьего столпа выполняет роль мебели, лишь неспешно поедая заказ и следя за обстановкой: сейчас на её плечах была сохранность аж двух столпов. Ну, и ещё роль преграды, что мешает Синре сесть справа полубоком и иметь возможность тактильного общения, была на ней. — Не умею, — только и соглашается Сё, чуть неожиданно приподнимая взгляд и спрашивая сам, — Наша мать хорошо готовила? — Лучше всех! — уверенно и как-то по-детски восклицает брюнет, показывая большой палец, как подтверждение. Лицо Сё, даже несмотря на то, что он понимал, что в мире обязательно нашлись бы те, кто готовит лучше их матери, приобрело выражение лёгкого, почти, детского удивления и восхищения. Скорее всего, проживя он бы дольше в семье и имея возможность запомнить вкус готовки их матери — он бы считал также. И наверняка, случись бы момент пробуждения его пламени Адоры парой лет позже, он бы очень любил играть с Синрой в догонялки. А, возможно, будь они обычной семьёй, он бы, как и Синра, умел улыбаться. Искренне и ярко. Альбинос чувствовал, что улыбка брата была бы самой чистой и вселяющей уверенность с надеждой. А сам он — надёжным. За мыслями такого, по его мнению, глупого и не имеющего смысла содержания, (но, которые действительно его волновали) он пропустил момент, когда Синра перестал говорить всякие, даже самые незначительные, хоть и дорогие сердцу воспоминания, и начал улыбаться, смотря на смущеного, но заинтересованного в рассказах братишку. — Ты чего?.. — как-то неуверенно спрашивает он, когда замечает то тепло во взгляде. — Да ничего, просто думаю, что был бы счастлив, если бы мы ещё как-нибудь так встретились и пообщались, как обычные братья. Сё снова смотрит в сторону, стараясь не думать о пылающих ушах, и произносит: — Наверное, встретиться ещё раз было бы неплохо. Вне войны сторон, — дополнил он, понимая, что по разные стороны баррикад они ещё встретятся и, наверняка, не раз и отпил сока из трубочки. — О! Ты тоже так считаешь?! — радостно восклицает Синра, чуть не опрокидывая свой давно принесенный заказ, который стоило бы давно съесть и выглядит счастливее, чем до этого. — Твоя громкость раздражает, — отвечает Сё, выдывая скорее то, что привык говорить, а не то, что чувствовал и цокнул, скрывая за раздражением смущение. Забота, радость и все эмоции, которые ему так легко показывал Синра смущали, как ничто в жизни. Сё в жизни столько не смущался, как за этот вечер. Синра был счастлив совсем как тогда, когда они были семьёй. Братья, оказавшиеся волею судьбы по разным сторонам баррикад, хотя бы в этот вечер могли забыть о всём, что мешало им быть семьёй.