Фокус

      Воздух в комнате плавно наливался жаром, а царившая духота распаляла мужчин только сильнее.       Это был обычный вечер, когда старые друзья собирались в комнатке у своего друга-писателя Рылеева, критиковали власть и обсуждали «планы на будущее». Страшные планы, которые никогда не должны покинуть стен дома. Естественно, такие мероприятия разбавлялись всплесками вина, шампанского, кислым запахом едва забродившего от жары винограда и скромными тарелками мясных кушаний. Этакий festivité* в масштабах одной компании.       Бестужев-Рюмин, подпоручик Полтавского пехотного полка, неустанно смеялся, откидываясь влажной от пота спиной на мягкую спинку дивана. Но друзья не смотрели на него осуждающе — всем было весело, поэтому царившая в воздухе атмосфера раззадоривала каждого. Рылеев на ходу придумывал короткие стишки, rimes courtes, воспринимаемые товарищами «на ура». Кондратий вообще был чрезвычайно верен своему делу, поскольку в едких высказываниях он ощущал мощь и силу предназначения.       Муравьёв-Апостол по обыкновению спорил с Трубецким, остававшимся по струнке серьёзным. Твёрдое лицо лишь иногда пропускало робкую ухмылку, когда взгляд его падал на весёлых от вина товарищей.       Внезапно общий гам остановило восклицание Бестужева-Рюмина — «Господа!» — прозвучавшее слишком торжественно и радостно. Муравьёв-Апостол с нескрываемой улыбкой смотрел на товарища, который на службе показывал пример строгости и серьёзности. Когда Михаил взял фарфоровое блюдце с искусным узором, Сергей усмехнулся в рукав мундира, поняв, что собирается вытворять сослуживец.       Бестужев-Рюмин, будто он выступал на сцене, показал каждому чистое блюдце, приковавшее всеобщее внимание. Затем он накрыл им полупустой бокал с задорно поблескивавшим вином, которое будто вторило его настроению, и одним ловким движением перевернул конструкцию, оставив её на столе. Коротко усмехнувшись, Михаил отошёл ровно на два шага, довольный проделанным фокусом, — не зря он отрабатывал его так долго. Глаза подошедшего ближе Пестеля округлились, он был впечатлительной натурой.       — Так! Теперь, — выждав интригующую паузу, продолжил Бестужев-Рюмин, — кто сможет, убрав одну руку за спину, выпить сей бокал? Кондратий Фёдорович, прошу, — подпоручик указал поэту на конструкцию.       — Я пас! — со смехом заявил Рылеев, откинувшись на диван. Он наслаждался вечером в уголке на стуле, подальше от статных фигур, чтобы запомнить их образы и вылить их в своих поэтических текстах. Приподняв бокал, Рылеев осушил его на половину.       — Почему вино не выливается? — нахмурив густые брови, пьяно-лениво спросил Пестель у довольного от проделанного им трюка Бестужева-Рюмина. Действительно, жидкость качалась под куполом рюмки, но не проходила, как все ожидали, сквозь стены стекла на блюдце. От неверия Пестель даже присел, чтобы его острые глаза находились на одном уровне с «чудом».       — Магия! — по слогам с хитрой ухмылкой заявил Михаил, когда по его телу пробежали едва ощутимые мурашки и в горле застыл ком. — Кол-до-вство! — он с деланным равнодушием принялся за остатки салата, оставшиеся на его блюде, раззадоренный реакцией товарищей.       — Возможно, — Забурчал Пестель, — следует вылить вино в блюдце… Хотя, нет, тут и трети не поместится.       — Холодно, господин Пестель, хо-лод-но! — уже вовсю размахивал вилкой Михаил, предвкушая своеобразную победу.       Пестель ещё несколько долгих минут мучился, но ничего не шло ему в голову. Будучи великим стратегом, он чувствовал себя нелепо перед такой… Оказией. Муравьёв-Апостол пару мгновений смотрел на расползавшуюся улыбку Михаила, пока не решился подойти к конструкции.       — Что, больше нет охотников? — победа звучала в голосе Бестужева-Рюмина, пока Сергей не приложил свой лоб к основанию бокала. Потом, взявшись за край блюдца, он поднял его, перевернув конструкцию и поставив заветный сосуд с вином в правильное положение. Точным движением Муравьёв-Апостол снял блюдце со стенок бокала, которое поспешил забрать Пестель, и, перехватив хрустальную ножку, на выдохе осушил бокал за раз.       Пестель засмеялся:       — Это красиво.       Рылеев захлопал в ладоши. Звонкий звук и радостная улыбка Муравьёва-Апостола вмиг расстроила Бестужева-Рюмина, уже с какой-то досадой ковырявшегося в тарелке.       — Серёжа, неужто ты знал? Я что, тебе показывал? — неверяще спросил Михаил.       — Это я тебе показывал! — Глаза Рылеева блестели от смеха, ему уже натерпелось написать пару строк о сегодняшнем вечере. Муравьёв-Апостол с каким-то умилением смотрел на опустившиеся брови Михаила, сжавшегося от проигрыша. — Забыл?       Все вернулись к празднику, разливая вино и стуча бокалами. Магия вечера продолжалась.       Раздосадованный таким «позорным» проигрышем, Бестужев-Рюмин медленно дожёвывал свой салат, обещая в следующий раз проделать такой фокус, чтобы у всех глаза на лоб полезли!

***

      Бестужеву-Рюмину очень нравилось разгадывать всякие тайны, загадки. Нетрудно догадаться, что его любимым жанром литературы были детективы, которые мужчина научился предугадывать. Михаил от природы был рождён скептиком.       Со временем Петербург загремел слухами о приезде на площадь какой-то гадалки, которая очень точно читала всё с ладони, лба и чего только не. Один солдат даже рассказал Бестужеву-Рюмину, что она ему богатства и любовь в скором будущем наобещала, и, надо же, на следующий день он познакомился с девушкой — балериной! Михаил не верил во всякого рода пророчества, а магию случая вообще отрицал.       Несколько дней он бродил, размышляя, стоит ли наведаться к гадалке — тоже испытать свою судьбу. Вдруг, это всего лишь очередная загадка, к нахождению ключа которой его склонял весь Петербург?       Первый раз он увидел из-за крыш домов яркий шпиль от цветастого шатра, полы которого нещадно раздувало зимним ветром. Фиолетовая ткань с диковинным узором непонятно чего — то ли цветов, то ли верблюдов — манила взгляды прохожих, с интересом косившихся на внушительный размеров шалаш. Вскоре из тёмных недр мистического места вышел мужчина, ужасно довольный и радостный. Бестужева-Рюмина передёрнуло, и он, закутавшись поплотнее в плащ, ушёл назад в казармы.       Второй раз он забрёл сюда случайно, когда уже солнце заходило за горизонт. Яркие лучи будто специально весело играли на полах шатра, пробуждая в Михаиле всё большее любопытство. Всё это время его не покидала мысль о том, что стоило бы утолить свою жажду нового и непонятного, но это влечение как-то особенно пугало его. Внезапно где-то заиграла печальная шарманка, и Бестужев-Рюмин вновь ушёл, не обернувшись на острый взгляд, брошенный ему в спину.       Отчего-то он не мог спокойно спать, заливая свою бессонницу вином. Молодой — восстановится быстро, думал он. Но как бы не так.       Наконец, совсем раздосадованный, он решил прямо с самого раннего утра пойти туда. Не может же это всё просто так быть? Просто ему интересно, оттого и сердце так быстро колотится.       Какая-то бестелесная энергия повела его на площадь уже другим путём, по которому дорогу ему перебежала чёрная кошка.       «Плохая примета», — подумал Михаил, но потом опомнился — он же sceptique**.       Улица только начинала оживать, и редкие взгляды с интересом провожали его силуэт. Михаил не любил ошиваться по улочкам, так он ощущал себя ничтожным, нелепым по-человечески. Он был юн, и это умаляло его честь в глазах народа. Здесь уважали старцев с медалью на пузе. А от этого всего у Бестужева-Рюмина были только густые светлые усы и глубокие глаза. Он поспешил вперёд.       Когда он оказался на площади, то, к его досаде, шатра здесь уже не было, лишь круглый отпечаток среди белой земли, припорошенной снегом, напоминал о том, что некогда здесь что-то стояло. Запыхавшийся, с красными от мороза щеками, он сейчас напоминал ребёнка, у которого отобрали любимую конфету. Подпоручик неверяще оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать фиолетовый шатёр, но натыкался взглядом лишь на злые лица мужиков. Он уже собирался уходить, как на его плечо мягко легла рука.       — Не меня ли Вы ищите, господин Бестужев-Рюмин? — звонко прозвучало за его вздрогнувшей от неожиданности спиной.       Это оказалась та гадалка! Вернее, Михаил не знал наверняка, но женщина, представшая перед ним, подходила под взволнованное описание солдата. Её густые волнистые чёрные волосы были собраны в высокий хвост, обмотанный цветастым платком, подстать её шатру. Крупные серьги вытягивали округлое лицо с широкой челюстью, а туго затянутые ремнями юбки выделяли женственную фигуру с покатыми бёдрами и округлой грудью. Она была одета совсем легко, как если бы сейчас была середина весны. Подведённые сурьмой чёрные глаза глубоко смотрели на мужчину, который тут же принял равнодушный и отстранённый вид.       — Если Вы — та гадалка, о которой всюду говорят, то да.       — Я не ожидала, что Вы признаете мою правоту, право! — усмехнулась женщина, перекинув волосы на правое плечо. Она едва ли поёжилась от холода, но этого маленького хитрого намёка хватило, чтобы Бестужев-Рюмин, сняв с себя, накинул на её круглые плечи свой меховой плащ, хранивший тепло Михаила. Гадалка ухмыльнулась, будто знала, что так и будет, но не сказала и слова.       Они шли в молчании. Женщина, шелестя юбками не ступала, а буквально плавно летела. Эта иллюзия вскружила голову Бестужеву-Рюмину, наблюдавшего за своей спутницей из-за спины. Он не часто проводил время в кругу дам, поэтому его опыт в общении с прекрасным полом оставлял желать лучшего. Михаил робел в компании незнакомки, но его лицо плотной завесой перекрывало эту слабость.       Приоткрыв полу шатра, она пригласила Михаила войти. «Верно же, я здесь проходил, вот она и приметила меня. Никакое это не совпадение, наша встреча», — бранил себя за сторонние мысли подпоручик. Мужчина, не забыв по этикету благодарно кивнуть женщине, зашёл в мрак и остолбенел.       Ласково горевшие свечи немного напоминали ему атмосферу той «тайной комнаты», в которой они промышляли идеями революции с товарищами, но он тут же стёр это сравнение из головы. Тут тихо звучали какие-то совершенно незнакомые мужчине звуки колокольчиков, похожие на всплеск моря. Под потолком висела какая-то вырезанная вручную фигура луны и солнца, сошедшихся в танце под таинственную песню. Воздух был тяжёлым и пряным, пропахший дымом и ароматами трав и благовоний. С непривычки Михаил закашлялся, а гадалка засмеялась. Её огненная помада растянулась вместе с губами — Бестужев-Рюмин ещё никогда не видел такого цвета. Он вообще не видел, чтобы женщина, девушка носила нечто отличное от розового платья. Эта же, черноволосая, вся растрёпанная, с дикой искрой в глазах напоминала ему старинных баронесс, которые заменяли своих мужей и вели народы в битвы.       — Присаживайся, — отодвинув стул с удивительной резьбой ручек в форме львов, пригласила его гадалка. Сама же она села по ту сторону стола, накрытого белоснежной скатертью. Кое-где было видно пятна красного и жёлтого воска от свечей, а, положив руки, можно было бы почувствовать маленькие крошки. Но Михаил не был брезгливым, поэтому тут же опустился на предложенное ему место, расслабив плечи и скрестив ноги. Он удивился обращению «на ты», что выдавали его приподнятые в немом укоре брови. Женщина улыбнулась, даже не взглянув на него.       — Любой, кто заходит сюда, становится равным мне, ведь наши души сливаются.       Бестужев-Рюмин с какой-то иронией взглянул на тонкую руку гадалки, в которой лежал блестящий камушек. Он переливался всеми цветами радуги, оставляя свои поцелуи на лицах людей. Женщина недолго смотрела в него, а потом прикрыла глаза, выдохнув.       — Странно, ничего не вижу, — в её голосе не прозвучало удивления, ведь она знала наперёд, что так случится. Но это заявление смутило Михаила, по его телу поползли мурашки.       — Я тоже ничего не чувствую, — с особой издёвкой сказал мужчина, когда его весёлые глаза встретились с острыми чёрными.       — А ты меня поцелуй, — приняв игру Бестужева-Рюмина, прошептала своими пухлыми губами гадалка, приподнявшись так, чтобы её лицо едва касалось его, — тогда и я увижу, и ты почувствуешь.       — З-з-здесь будущее предсказывают, а не мужчин развращают, мадам, — стушевался Михаил, отпрянув. Он стремительно покраснел. «Это всё от жары, душно здесь».       — А ты попробуй, — не унималась женщина, и с каждым мгновением её лицо становилось всё хитрее и хитрее.       Подумав, что ему терять нечего, Михаил резко встал из-за стола, намереваясь показать этой женщине, что он не пальцем делан. Подойдя к ней вплотную, так, что можно было почувствовать аромат розового масла, он робко наклонился и быстро прикоснулся своими губами к прохладной щеке. Прикрытые глаза гадалки резко распахнулись с недовольством.       — Разве это поцелуй?       Михаил не был дамским угодником, и за всю свою жизнь он ухлёстывал только за одной девушкой, и то в пору юности. Но это время прошло, как и прошла память о роковом отказе. Если для девушки ранняя связь — позор, то для юноши её отсутствие высочайший стыд.       Всё поняв, женщина сама потянулась за своей платой, притянув мужчину к себе за края мундира. Бестужев-Рюмин успел только раскрытым ртом вдохнуть воздух, как гадалка горячо прижалась к его губам. Он не знал, что нужно делать, обняв её за спину. Женщина терзала губы Михаила, но резко остановилась, не разорвав поцелуя. Тогда поручик сам потянулся к ней, и она усмехнулась, укусила его за губу, выпорхнув из объятий мужчины.       — Вот теперь вижу! — весело заявила она, но что-то печальное сверкнуло в её глазах, оставшихся грустными.       Бестужев-Рюмин пытался отдышаться, шокированный выходкой женщины. Он пытался отдышаться, присев на стул и сложив руки на головы львов. Искреннее удивление выражало всё его лицо, но он не спешил его скрывать.       — Всё у тебя будет хорошо, — сквозь зубы пропела женщина, улыбнувшись. Но улыбка эта была похожа на оскал волчицы. Она правда увидела линии судьбы этого человека, верёвки… Страшно. Горькое будущее ждало его, но всё ещё можно было предотвратить, хоть и игры с судьбой опасны.       Скептицизм вмиг испарился из души Бестужева-Рюмина, который всё-таки почувствовал странную связь при поцелуе. Если это был фокус, то вот он, тот, который он искал.       — Бери всё, что хочешь, только скажи правду! — взмолился мужчина, встретившись глазами с женщиной.       — Правда, всё? — хихикнула она, вновь сменив своё настроение на игривое. Она как мышка то подбегала ближе, то вновь отпрыгивала, что её невозможно было поймать.       — Тогда… Покажи мне фокус с бокалом!       — Что? — Михаил не поверил своим ушам, но добило его прозвучавшие дальше слова.       — Фокус с бокалом, который ты пытался провести среди друзей.       Руки мужчины дрогнули, и он беззвучно прошептал «как?». Гадалка усмехнулась, и за её спиной словно по волшебству появилась бутылка вина, бокал и блюдце. Дрожавшей рукой Михаил налил сладко пахнувшую жидкость в бокал, а потом проделал всё так, как давно репетировал. Женщина с нескрываемым восторгом смотрела на его ладную фигуру и широкие плечи, скованные мундиром. Выхватив из рук Бестужева-Рюмина бокал, протянутый ей, она в два глубоких глотка осушила его, вытерла губы рукавом и прижалась к мужчине. Их губы снова встретились, и вся посуда полетела с лязгом на пол.       Она целовала его, а из глаз на его щёки капали слёзы. Она обнимала его, не ощущая его души рядом. Она слишком тонко чувствовала человеческие души, давая им то, в чём они нуждаются. А сейчас пора забыть. Оторвавшись от мужских губ, она положила голову на грудь Михаила, слушая громкие стуки его сердца.       — Горькая судьба у тебя будет. Поторопите Пестеля. И не доверяйте Трубецкому.       На плечи Михаила словно огромная гора упала, а всё тело мигом ослабело.       — А теперь иди, ждут тебя, — как ни в чём не бывало сказала гадалка, отстраняясь от мужчины. Стало как-то холодно, несколько свечей потухли.       — А ты? — голос подпоручика был хриплым, будто он в ледяное озеро нырнул, а не жарко целовался с женщиной.       — И я тоже уйду, — ласково улыбнулась ему черноволосая, поправляя украшения на шее, — меня ждут, как и тебя.       — Постой, как твоё имя?       — Дана.       — Мы ещё встретимся? — с несвойственной ему надеждой спросил Михаил, почувствовав, как всё сердце скрутило. Он хотел бы остаться в этом странном месте подольше.       — Кто знает? — поведя плечами, ответила она. Протянув поручику его плащ, она отдала ему вместе с ним кусочек своей дырявой души. Она знала, что никогда больше их пути не пересекутся, именно поэтому соврала, сказав ему придуманное имя.       Михаил ничего не мог сказать от эмоций, лишь кивнул, бросившись на улицу. Холодный воздух возвращал ему разум, который он, казалось, совсем растерял. Мужчина глубоко дышал, смотрел на небо и вдруг громко засмеялся, пока к нему не подбежал какой-то совсем молодой парень.       — Вас вызывают, скорее, за мной! — И он не мог отказаться.       Оглянувшись, он чуть не упал — гадалка пропала, вместе со своим шатром. Не было ни следа от неё.       Парень потрепал его за плечо, приговаривая «поскорее, господин». Михаил кивнул, что-то пробормотав, залез, шатаясь, в карету, которая вскоре увезла их подальше от странного места.       Вот, что такое настоящее колдовство. Любовный фокус.