Больше себя и своей чертовой жизни

Лучи заходящего солнца солнца проникали в комнату через большое панорамное окно, отражались от дорогого зеркала в полный рост и рассыпались нежными цветами на стенах. Богато обставленная комната была украшена к Рождеству, и, несмотря на роскошную обстановку, казалось пустой и бессмысленной. Девушка, стоящая перед зеркалом, придирчивым взглядом смотрела на себя: светлые пушистые волосы, сейчас уложенные в аккуратную прическу сзади, пышную и объемную, однако казавшуюся невесомой. Сверкающее платье с блестками, которое начинало красиво переливаться при малейшем движении, открывающее вид на стройные ноги и белые туфли на каблуках. Фея Она выглядела идеально. Без малейшего изъяна: идеальная прическа, одежда, макияж, украшения. Всё так, как должно быть. "Всё правильно" — наверное, в сотый раз сама себе сказала Марлин. Но тут маска уверенности и беспечности дрогнула, и в глазах промелькнули эмоции: сомнения, страх и одиночество. Быстро сморгнув слёзы, чтобы ни в коем случае не испортить макияж, Марлин слегка повела плечами. Как вдруг дверь растворилась, и в комнату величественно вошла роскошная дама в пышном фиолетовом платье. — Милая! — растянув губы в улыбке, воскликнула женщина, протянув к ней руки, чтобы невесомо обнять. — Мам — Марлин тоже улыбнулась, снова надев маску счастливой и уверенной в своем выборе девушку. — Ты счастлива, Марлин? — взглянув ей в глаза, спросила Рене МакКиннон — уверена, что поступаешь правильно? Марлин знала, что мама очень боялась, что она передумает. Шаг, который она должна сделать, гарантирует высокое положение в обществе и безбедную жизнь. Однако счастье дочери тоже было важно для Рене, и она постоянно разрывается между этим. Марлин просто не могла заставить ее выбирать. — Конечно, мам — улыбнулась МакКиннон, и Рене вернула ей улыбку. — Всё так, как ты давно хотела — взяв руки дочери в свои, произнесла Рене. — Да. — Я горжусь тобой, Марлин. Это было правдой. Она, живя в средней семье, всегда мечтала пробиться в лучший мир, и ее безупречная внешность, манеры и характер позволили ей сделать это. Ник был очень известен в нужных кругах, богат, к тому же очень вежливый, начитанный и обаятельный. С ним всё сложилось как-то само по себе. С ним Марлин чувствовала себя... спокойно. Она с детства мечтала о таком дне. В красивом, роскошном доме, украшенном к Рождеству, принять предложение руки и сердца. Да и сама она выросла просто красавицей. Принцессой из сказки. Было только одно но — Ты же знаешь, он больше не приедет. — Я уже и забыла про него, мам. Всё, что было... не имеет значение. Я счастлива быть с Ником и вот-вот свершится моя мечта. А сейчас, если ты не против, я хотела бы немного побыть одна. — Конечно, милая. Не задерживайся — послав ей на прощанье ободряющее улыбку, сказала Рене и вышла из комнаты. Марлин медленно отошла от зеркала и опустилась на диван, упершись локтями в колени и запустив руки в волосы. Она снова намеренно это сделала. Снова расковыряла старые шрамы. Если ее мама не хотела, чтобы она вдруг передумала в последний момент, то напоминание о нем было самой ужасной идеей... Она помнила то лето. Навряд ли хоть что-то вообще сможет заставить ее забыть это время. Ей было 16, ему — 17, они были знакомы только два дня, но, кажется, настолько хорошо понимали друг друга, что им даже не всегда нужны были слова. Они просто... были. Вместе с закатами и рассветами на крышах, пикниках в отдаленных частях парка, на концертах любимых рок-групп, в центре Лондона, на мотоцикле, с прохладным ветром, который стал их постоянным спутником и в других местах, в которых она раньше никогда не бывала. Его звали Сириус. Как звезду. Всё, что происходило в те месяцы, начиная от случайного знакомства после того, как он чуть не толкнул ее на дорогу, и заканчивая совершенно необыкновенными изменения предметов в его руках, казалось настолько волшебным, что иногда Марлин казалось, что всё это она для себя выдумала. Она бы и поверила в то, что то те события были плодом ее мечтательности, если бы не редкие напоминания маме о "том мальчике" и тонкий серебряный браслет, состоящий из почти незаметных сплетений маленьких звездочек, который она так и не снимала в течение всех этих трех лет. Но сейчас она должна сделать это. Тоненький браслет кажется слишком простым для этого вечера. Марлин зажмурилась. — Марлс, слушая тебя, твоя школа хуже, чем клетка с мандрагорой. И эта ваша... — Физика? — с улыбкой подсказала МакКиннон. — Точно! — лохамтый парень с очками кивнул — физика. Мне кажется, трансфигурация по сравнению со всем этим, просто детская викторина. Марлин забавно поморщилась от (опять) огромного количества незнакомых слов, произносимых другом Сириуса, которого ей (тот же Сириус) представил как "Сохатого", а на вопрос "причем тут олени" весело ответил "как причем! он же самый настоящий олень!" — Сохатый — Сириус только недовольно цокнул языком, и повернулся к Марлин, но она его опередила: — Знаю-знаю, лучше не спрашивать! Блэк засмеялся этим своим бархатным смехом и закинул руку на плечо Марлин. Без какого-то подвоха. Просто она была ниже, и ее было приятно обнимать. И разговаривать с ней. Кто бы мог подумать, что с какой-то девушкой ему может быть так же, комфортно, как с Сохатым. — Выглядите как парочка — недовольно пробурчал Сохатый, на что Марлин с Сириусом только рассмеялись. — Когда-нибудь Эванс ответит на твои письма — отеческим тоном проговорил Сириус. Марлин опять смогла уловить только общий смысл, но уже не обращала на это внимания: впереди солнце опускалось за горизонт, а они брели по вечернему Лондону в необычной компании и бы абсолютно счастливы... Серебряный браслет переливался под светом люстры. — Эта звезда — Сириус указал в небо — это я. — Да ну? — со смехом произнесла Марлин — созвездие большого пса? Неплохо устроился. По его лицу пробежала тень. — Быть рядом с тобой мне нравится больше. — Это... конец? — Марлин обещала себе не плакать, но получалось у нее из рук вон плохо. Сириус вперил в нее внимательный взгляд, не выражающий никаких эмоций, а затем вдруг расплылся в улыбке. — Конечно, я могу тебя разочаровать, но ты теперь так легко от меня не отделаешься — легко поцеловав его в щеку, сказал Блэк и запрыгнул на свой мотоцикл — увидимся следующим летом! Но на следующее лето он не приехал, а она просто не знала, как его найти. Так прошло три года. — Ждать еще больше просто бессмысленно — Марлин разозлилась сама на себя и уверенно поднялась на ноги. Разгладив на платье несуществующие складки, она вышла в коридор, где стук каблуков эхом разносился по комнатам. Внизу ее ждали родители, Ник, и еще много гостей. Идеальный вечер. Размышляя так, Марлин уже ступила на первую ступеньку лестницы, как вдруг в ее голове что-то щелкнуло. — Понимаешь, Марлс, в жизни есть только один ориентир: идти нужно навстречу тому, что делает тебя счастливой. Голос прозвучал так отчетливо, как будто Сириус был рядом с ней. Его не было. Зато она вдруг поняла всё. Это не ее жизнь. Она просто не хочет этого, поэтому оттягивает каждую секунду этого дня. «Никогда не поздно совершить глупость» — сама себе прошептала Марлин. Сняв неудобные каблуки, она бегом направилась в комнату, в голове уже придумывая план, как незаметно уйти из дома. Можно было уйти через черный вход, а потом... Тихо повернув ручку двери, она зашла в комнату, спиной прислонившись к двери, чтобы отдышаться. — Кажется, принцесса сбегает из собственной сказки? Не веря своим ушам, Марлин подняла взгляд, и ее глаза удивленно расширились. Сириус. Перед ней стоял Сириус, черт его, Блэк, такой же красивый, со смешинками в глазах, будто и не было между ними трех лет. — Из собственной клетки — сказала Марлин, неотрывно смотря в глаза Сириусу. — Навстречу свободе — приподнимая уголки губ, произнес Блэк. — Навстречу ветру — прошептала Марлин, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, а губы растягиваются в счастливой улыбке — Блэк, я тебя убью! — она даже не заметила, как оказалась в его объятьях, вдыхая тот самый запах свободы и ветра. — Я тоже скучал, Марлс — пробормотал он ей в растрепавшиеся волосы — ты даже представить не можешь, как...