This Thing Upon Me, Howls Like A Beast

      Часть её, более сознательная и логичная, состояла из нескольких голосов, объясняющих ей, почему странные чувства, шевелящиеся в её груди, были несправедливы и неприемлемы. Они сказали ей, что она не должна чувствовать эту знакомую яму в животе, которая царапает грудь и обжигает кровь, и что само чувство было совершенно нежелательным. Всё здравомыслие, что было в ней, пыталось отмахнуться от этого чувства, пытаясь отвлечь её суматохой вокруг, в виде шумной, переполненной комнаты.       Она знала, что должна была лечь спать пораньше. Рейвен почти стыдилась своего сбивающего с толку поведения. Обычно она хладнокровно контролировала свои эмоции — особенно негативные, но в этот раз чувство в груди было одновременно одержимым и горьким на вкус, почти как неспособность оторвать взгляд от ужаса. Вместо того, чтобы наблюдать за хаосом Хайме и Гарфилда, кричащих друг на друга в сражении за победу в какой-то видеоигре, Рейвен продолжала наблюдать, как Дэмиан Уэйн, не обращая внимания ни на что, разговаривает с кем-то.       Девушка — Меган была из школы, которую он должен был посещать в целях миссии. Вокруг этой школы и её персонала разрастались подозрения, с каждым клочком доказательств, кричащих об их виновности в некоторых отвратительных преступлениях в городе за последнее время. Дик Грейсон предложил Дэмиану подружиться с этой девушкой, чтобы вытянуть из неё хоть какую-то информацию, поскольку дело шло к мертвой точке, несмотря на все улики. И хоть это казалось неправильным, это был единственный способ что-то разузнать, и Дэмиан охотно согласился выполнить миссию. Но с помощью её пальца, крутящего пряди рыжевато-каштановых волос, прикрытого изумрудного взгляда и смущающе-откровенной надутости губ, Рейвен поняла, что Меган явно превзошла ужасные опасения Дэмиана во всех отношениях. Однако через несколько дней Рейвен обнаружила, что они либо прекрасно ладят друг с другом, либо у юного героя слишком много скрытых талантов. И что-то глубоко внутри неё, заставило Рейвен страстно желать, чтобы это было последнее.       Наблюдая за его утонченными выражениями и причудами, изучая его учтивые кивки и вежливую мягкость, Рейвен не могла избавиться от чувства неуверенности. Она была эмпатом, поэтому эмоции были для неё всем. По этой причине она не могла игнорировать ясную искру, которая каким-то образом зажглась между ними в последние несколько лет, и чувство, которое окрашивало атмосферу между ними каждый раз, когда они оставались наедине.       Но, возможно, она была не права. Возможно, она не могла видеть сквозь плотное облако глупости и последний остаток страха, который когда-то испытала, будучи в состоянии полностью чувствовать эмоции. Прошло уже много лет с тех пор, как она полностью отдалась своим чувствам, но, возможно, когда речь заходила о Дэмиане, оставалась какая-то аура смущения, которая по-идиотски убеждала её, что он чувствует то же самое. Услышав веселый смех Меган, увидев редкую ухмылку Дэмиана, промелькнувшую на его лице и ясное любопытство в его глазах, Рейвен подумала, что наивно полагать, что кто-то вроде неё может быть достаточно нормальным, чтобы кому-то нравится.       Либо всё так, либо она драматизирует. Рейвен заметила, как Дэмиан отвернулся от стола, доставая печенье из духовки. С той секунды, как он отвернулся, его лицо полностью вытянулось, на нём появилась эмоционально-истощенная гримаса. Рейвен почувствовала, как на неё нахлынуло какое-то эгоистичное облегчение, но смирение исчезло, когда она увидела, как Меган медленно прошла за стол.       В её походке была бодрость, намеренная грация в каждом движении и легкое покачивание бедер, что заставило Рейвен отпрянуть и съежиться. В течение нескольких секунд Меган из уютного положения в нескольких футах от него, превратила расстояние между ними в едва различимые дюймы, быстро прижимая ладони к груди Дэмиана. Она начала играть с краями его фартука и взъерошивать его волосы с хихиканьем, формирующимся у её рта. Весь этот спектакль был смешон для Рейвен, которая никогда не думала, что будет ревновать, когда кто-то ощупывает ткань чужого фартука.       Ревность. Не было никакого смысла отрицать это, она могла скрывать свои эмоции, но было бы глупо отрицать это. Вместо этого она смотрела на Меган пронзая её движения глазами. Её сердце замирало от мысли, что даже если её чувства взаимны, в любом случае у неё никогда не хватит уверенности подойти так близко, как бы сильно она на это ни надеялась.       — Ты излучаешь флюиды Тима Дрейка, подруга, — сказал Хайме, нахмурив брови в замешательстве, приостанавливая игру. — Ну знаешь, такой задумчивый вид и всё такое.       — Тебе нечем заняться? — Спросила она, разочарованная в собственном раздражении. Лицо Хайме исказилось в замешательстве, он возобновил игру и позволил ей продолжать наблюдать за сценой позади. В глазах Дэмиана ясно читалось раздражение, его вежливость иссякла, а чаша терпения переполнена. Он не стал притворно смеяться и вместо этого положил руки на плечи Меган, которая сопротивлялась в течение нескольких десятков секунд и мягко оттолкнул её.       Он отвлекся на свой телефон, а Меган, воспользовавшись моментом, прижалась бедрами к его бедрам. Если Рейвен и не чувствовала сильную ревность раньше, то сейчас испытала на себе её сильнейший ожог. С каждым прикосновением их кожи друг к другу, независимо от того, как мало прав на ревность было у Рейвен, она чувствовала, как кровь вскипела в жилах. Её легкие заполнились дымом, каждый вдох и выдох казались обменом затяжек раздражения, от её смелости, от её контакта с его кожей. Она почувствовала, как эгоистичный гнев всколыхнулся в животе, просочился в остальную часть тела и завладел её действиями. Её рука, своевольно, выпустила темную энергию, которая выбила стакан воды из руки Меган.       Единственным чувством, оставшимся в душе Рейвен, кроме самодовольного удовлетворения, было удивление — удивление отсутствием сожаления. Она наблюдала, как пронзительный писк Меган выскальзывает из её губ, как её руки бросились вытирать воду со своей футболки. Дэмиан, казалось, растерялся, и не зная что делать, остался стоять на месте с растерянным выражением лица.       Он услышал, как зазвенел таймер духовки и пошел открывать её. Меган, с другой стороны, казалось, справедливо злилась на его неспособность помочь. Она задержала свой кипящий взгляд на Дэмиане, а он в свою очередь ответил ей с наполовину раздраженным и наполовину смущенным пожатием плеч. Рейвен почувствовала, как в ней расцветает удовлетворение, её губы растянулись в улыбке, когда она наблюдала, как Меган бросилась в ванную. Рейвен могла бы рассмеяться над всем этим, но вместо этого предпочла приглушить смех и небрежно отвернуться к экрану, то самое эгоистичное чувство внутри неё уменьшалось с каждой секундой облегчения, нахлынувшего на неё. На несколько мгновений Рейвен задумалась, не ушла ли Меган из-за отсутствия её писклявого голоса, звенящего по комнате, и натужного смеха, затуманившего её уши.       Однако, её надежды рухнули. Рейвен услышала оба этих звука, доносившихся оттуда, где Дюк и Стефани смешивали напитки. Она поймала себя на том, что слегка заинтересовалась предстоящей игрой, другая её часть была в равной степени раздражена хаосом вокруг, а большая часть была поглощена воспоминаниями о Дэмиане получасовой давности.       Это было несправедливо — люди не должны выглядеть ошеломляюще, когда раздражены, но было что сказать по поводу резко очерченной челюсти Дэмиана и сжимающихся скул. Его бронзовая кожа слегка купалась в свете ламп, а глаза сверкали в свете изумрудами, лишенных какой-либо резкой искры, с естественным, теплым мерцанием. Его переносица, плоский лоб и слегка изогнутый подбородок — все это напомнило ей Брюса Уэйна, напомнило, что он был сыном одного из самых опасных мужчин в мире, сыном смертоносной женщины, и стал печально известным героем, овладевшим своими талантами к десяти годам. Теперь он был старше почти на десять лет, и за всё это время она ни разу не подумала о нем иначе, чем о Дэмиане. Дэмиан, чьи глаза смягчались при виде подросшего Титуса. Дэмиан, который выигрывал подарки для детей на ярморках, Дэмиан который, казалось, искренне интересовался книгами Рейвен, читал их, и не потому, что интересовался невысказанными истинами о запретных зельях, а потому, что хотел узнать больше о её хобби. Дэмиан, который краснел от маленьких комплиментов, Дэмиан чей смех был мягким и хриплым с мальчишеской резкостью, мирным и успокаивающим звуком, который казался странным из-за редкости. Дэмиан Уэйн, который проводил с ней ночи, лежа на крыше, говорил о звездах, о полуночном небе, о своем мнении по каждому пустяку, потому что знал, что она слушает.       Для Рейвен отрицание своих чувств давно перестало существовать или быть необходимым. Она спокойно принимала свои чувства, находя их неизбежными, когда смотрела на мягкую реальность, которую Дэмиан демонстрировал столь немногим намеренно. Тем не менее, в те более спокойные моменты, когда между ними произносилось что-то такое, что повисало в воздухе, заставляло сердце Рейвен учащенно биться в горле, или те утренние часы на крышах, когда их пальцы соприкасались и Дэмиан, конечно, не знал, говорит ли об этом сонливость на его лице, Рейвен всегда чувствовала, что эти моменты заканчиваются чувством нежной боли.       Потому что была неуверенна. Неуверенна и глупа будучи влюбленной в кого-то, оставаясь невидимой для того, в кого влюблена. Это было слишком легко, а потому слишком хорошо, чтобы вообразить, что он чувствует то же самое, поэтому Рейвен пошла по безответному пути, находя его гораздо более трудным и каким-то образом более понятным. В разгар своих мыслей Рейвен не заметила, как Дэмиан положил печенье на стол перед ней, и не заметила, как он сел рядом с ней на диван. Только когда он вздохнул и напряжение в его плечах и ауре исчезло, Рейвен заметила его присутствие. Она посмотрела на него, лишь на секунду восхитившись очертаниями его профиля, и снова отвернуться, молясь всему святому, что он не заметил, что он каким-то образом не обрел способность сопереживать и не заметил нервозность, в которой она тонула, что не прочитал её мысли и не видел её насквозь. Она сделала глубокий вдох, подражая ему и прокручивая в голове что-то небрежное и обычное.       — А я и не знала, что ты умеешь печь, — сказала она, улыбаясь, глядя на безупречно испеченные бисквиты. На самом деле это не было для неё сюрпризом, ведь Дэмиану не нравилось быть плохим во всем.       — Я полон сюрпризов, — спокойно ответил Дэмиан, пожимая плечами с самодовольной ухмылкой на её подразумеваемый комментарий и невысказанный комплимент, повисшие в воздухе. Ах, вот он, Дэмиан, которого она знала — дерзкий, уверенный и хладнокровный.       — Хотя, похоже, ты тоже. Рейвен продолжала смотреть на печенье, делая вид, что смотрит на что-то ужасно интересное, прежде чем снова встретиться с ним взглядом. Эти знакомые зеленые глаза всегда заставляли её чувствовать себя незащищенной и пригвожденной к месту.       — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала Рейвен, пожимая плечами. Дэмиан наклонил голову, приподнимая бровь, легкая улыбка тронула его губы.       — Правда? Рейвен могла с точностью сказать, насколько он неубедителен по одному тону его голоса, даже не будучи эмпатом.       — Понятно. Я знаю, что стаканы могут скользить с рук людей, но я подумал, что должен спросить, имеешь ли ты к этому какое-то отношение. Рейвен знала, что сейчас, когда её поймали с поличным, самым логичным было бы разразиться хохотом. И все же, услышав фальшиво-серьезный тон его голоса, она не смогла сдержаться. В такие ночи, как эта, её эмоции, словно выходили из-под контроля и разливались повсюду. И сейчас Рейвен задавалась вопросом, была ли причиной этого хаотичная ночь, или близость Дэмиана Уэйна, или присутствие Меган рядом с ним час назад. Что-то внутри неё подсказывало ей, что это последнее.       — Ммм, попалась, — сказал Дэмиан, проводя языком по губам, кивая головой и глядя вперед на экран телевизора. Она могла сказать, что он радовался изнутри, улыбка на его губах была явно ласковой и видимой для неё.       — Что это было? Она чувствовала, как горит её лицо, обтягивающая ткань одежды, прилипшая к её телу, внезапно стала слишком горячей, её щеки, несомненно, покраснели настолько, что обожгли бы подушечки чьих-либо пальцев, если бы они прижались к ней. Стыд затопил её тело, поднимался и рос с каждым вдохом, а чувство вины вернуло её к реальности, когда она осознала очевидный подтекст того, что сделала. Несмотря на то, что она чувствовала самодовольство, а не раздражение, исходящее от Дэмиана, Рейвен всё ещё беспокоилась, не отпугнула ли она его этим жестом. «Боже, ты так наивна» — сказала логическая часть её существа. «Так по-детски пролить напиток на кого-то, только потому, что этому человеку нравится тот, к кому у тебя есть чувства!»       Рейвен знала, что это ещё не все, знала, что Меган заставляла Дэмиана чувствовать себя неловко, но даже в этом случае Рейвен чувствовала всего лишь крошку неудачного оправдания своих действий. В середине своего жалкого и молчаливого приступа паники, она вспомнила, что нужно дышать и отвернулась от Дэмиана, неловко пожав плечами.       — Просто… я подумала, что тебе неудобно, вот и всё, — сказала она, отвернувшись от него и погладив пальцами колени, призывая свой разум медитировать и сохранять спокойствие, а не паниковать. Дэмиан замолчал на секунду, может быть, на две, а затем Рейвен почувствовала, как по его ауре пробежал импульс, как будто он был в миллисекундах от того, чтобы излить предложение слов, которые он, вероятно, не собирался произносить. Он приоткрыл рот и заговорил хриплым шепотом:       — А тебе? Рейвен ахнула про себя. Хотя она и ожидала этого, но всё же каким-то образом это застало её врасплох. Она не знала, что делать, кроме как смотреть на игру перед собой, мысленно умоляя Гарфилда и Хайме не останавливаться. Ей нужно было время, чтобы вздохнуть и собраться с мыслями, придумать искусное оправдание и залечить возникшую между ними неловкость. Если Рейвен удастся не сказать какую-нибудь глупость, есть шанс, что она спасет эту приятную дружбу и никогда больше не будет испытывать судьбу. Но потом, по прошествии, казалось, нескольких часов, что-то произошло.       Рейвен что-то почувствовала. Ощущение рук Дэмиана, поднимающихся вверх, прежде чем они опустились на спинку дивана. На мгновение она попыталась заставить каждую унцию своей психической устойчивости успокоиться от его близости, сердце бешено колотилось в груди и посылало вибрации по всему телу с каждым ударом, а затем её дыхание стало прерывистым, когда он небрежно положил одну руку на колени, а другой скользя ближе, чтобы устроиться на диване позади неё, подталкивая ближе, пока он практически не обнял её за плечи. Боже, он заставил её чувствовать, что всё это было нереально. Обычно она была сдержанным, сосредоточенным и спокойным человеком, но его сдержанное, сосредоточенное и спокойное присутствие заставляло её чувствовать, как что-то хаотичное завывает внутри неё, что-то сладкое, чужое и невероятно желанное. Как чувство облегчения после предотвращения чего-то ужасного в будущем.       Рейвен чувствовала себя прикованной к месту, в горле пересохло, она не могла сделать ничего, кроме как смотреть на свои потные ладони и беспокойно переплетенные пальцы. Затем она вздохнула и, наконец, рискнула взглянуть вверх, её взгляд остановился на его лице — задумчивом, беспечном, сосредоточенном на игре, но было что-то особенное в розовом оттенке на его щеках и слегка взволнованной надутости, украшающей его губы. Его казалось бы, обычный вид что-то сделал с ней — он убедил её, что её страхи были неверны, но она думала не об этом. Вместо этого осознание мягко проникло в неё, так же, как и в него. Она поймала себя на том, что двигается чуть ближе, пока их бедра не соприкоснулись. Жар распространился по их телам от соприкосновения, кожа горела там и что-то теплое и легкое трепетало на груди Рейвен. Не в силах удержаться от улыбки, она прикусила внутреннюю часть щеки, чтобы сдержать себя. И притворилась, что засыпает, просто чтобы улыбнуться Дэмиану в грудь и вдохнуть его успокаивающий аромат, чувствуя, как сильно бьется его сердце.       Никто не должен был знать об этом, кроме них.