DrDeerGod: Обычная неделя необычного семейства Сальтаформаджо

      Амикус удивленно потер глаз, читая записку, которую обнаружил утром. Он глянул на Ардо, выглянул на улицу и решил, что успеет вернуться к завтраку, ведь солнце только вставало. Осторожно пройдя по дому, ведь глаза все еще спали, он захватил с собой камень из реликвии и рассеялся, прыгнув в отражение в стекле. Собрался обратно он уже около Рая, чем удивил стражников.       — Я просто использовал быстрое перемещение. — Амикус протянул стражникам записку.       — Ты заставляешь меня чувствовать, что существование ангелом слишком скучное.       — Ну, у вас есть преимущество в виде того, что вас больше выжило.       — Ага, торчи на воротах, где ничего интересного не происходит.       — Я могу иногда залетать, чтоб вы меня не пропускали.       Они засмеялись. Амикуса пропустили, приказав хорошо себя вести, и подозвали ангела, чтобы тот провел чертенка к Люмену. Ангел был совсем молодой, даже шрамов не было видно на белоснежной шкуре. Он приятно улыбнулся Амикусу и побрел к нужному дому.       — Это ты крыло вылечил?       — Ага, меня сюда из-за этого и позвали. А вы всяко и чертей-то не видели вблизи?       — Да как-то не довелось. И что, все черти такие альтруисты?       — Не-а, это я такой неправильный по меркам Ада. Старые вояки с удовольствием намяли бы кому-нибудь бока, был бы повод.       Ангел осторожно погладил Амикуса и постучал в дверь Люмена, после чего удалился. В доме послышались шаги. Люмен открыл и улыбнулся, потирая глаза.       — Чем обязан? Амикус, кажется?       — Да, Амикус. Меня вот тут Дьявол и Хус прислали осмотреть ваши крылья после того как я вчера помог ангелу.       Люмен тихо засмеялся и пропустил Амикуса внутрь. Архангел был тронут заботой Дьявола, наверняка он пристал к Хусу, выспрашивая, стоит ли послать Амикуса сюда. Мфуаси на кухне даже перестал дышать.       — Видишь ли, я использовал магию, чтобы восстановить возможность летать, от этого мои крылья пришли в совсем негодное состояние, так что не расстраивайся, если ничем не сможешь помочь.       Люмен прилег на кушетке. Амикус осторожно взял телекинезом крыло и расправил его, осматривая. Архангел внимательно следил за ним. Забавно, что ему помочь отозвался именно этот чертенок, сын того, кто бился так яростно, что попал в Совет. Иногда Люмену хотелось поговорить с тем чертом, понять, почему он так изменился, что у Амикуса появилось пятно, и почему решил так оборвать свою жизнь.       — Ну, тут то же заклинание, что я видел вчера… — Амикус ойкнул, когда из крыла выпало пару перьев. — И от магии действительно они износились, но тут еще кое-что.       Амикус осторожно перебрал шерсть Люмена магией, тихонько принюхиваясь.       — Тут еще есть ранения.       — Это я заметил. — Люмен улыбнулся.       — Не физические. Одно из заклинаний повредило оболочку, это как кровоточащая рана, только вы тратите энергию… Думаю, от этого вы и выглядите старше ангелов, хотя не должны стареть. Только я не понимаю, почему вы не умерли за столько веков.       — Наверное, сон замедлил этот процесс.       Амикус потряс камень из реликвии, из-за чего оттуда выбрался весьма удивленный Сантьяго. Чертенок быстро объяснил ему, что происходит и какое заклинание примерно нужно составить. Сантьяго что-то прикинул и попросил пару минут на написание. Люмен аккуратно погладил Амикуса и спросил, что тот хотел бы в качестве благодарности. Амикус задумался и спросил, не знает ли Люмен что-то про его отца. Люмен тихо хмыкнул, поднимаясь, открыл сундук в углу комнаты и вручил Амикусу шлем. Чертенок безошибочно узнал шлем отца.       — То есть, в Аду не ради красного словца говорят, что его сразили вы?       — Чистая правда, он даже брюхо мне вспорол перед смертью на память. Уж не помню, как кончился тот бой, меня поспешно унесли зашивать.       Сантьяго посмотрел на Амикуса. Даже Мфуаси выглянул из кухни. Амикус же серьезно рассматривал шлем отца, после чего надел его.       — То есть ты…       — Ничего не чувствую от новости о смерти отца? Не-а. Война есть война, это адские ее развязали, у сил Рая не было выбора. Так что если ты ожидал, что я разрыдаюсь и буду в истерике спрашивать, почему же Люмен убил моего отца, ты ошибся.       — Ну, раз твой отец шрамы оставил на память, я не буду убирать их заклинанием. — Сантьяго отдал лист после молчания.       Амикус внимательно вчитался в текст, не обращая внимания на пристальный взгляд Сантьяго, сделал глубокий вдох, протяжно выдохнул, и принялся за работу. Он тихо бубнил себе под нос заклинание, перебирая магией шерсть Люмена в поисках ран. Они начинали светиться, проступала вязкая темно-красная жидкость, в которой будто размешаны были тысячи мелких звезд, и тут же раны затягивались, жидкость припекалась. Амикус слегка морщил нос и хмурился из-за появившегося от жидкости запаха, хотя Сантьяго его находил приятным и сладковатым. Мфуаси следил за происходящим, уже не заботясь, обратят на него внимание или нет. Амикус осторожно перебрал оперение Люмена, восстанавливая старые перья и выращивая новые на месте недостающих. Чертенок замер в нерешительности, смотря на последний шрам.       — Ты достаточно хорошо контролируешь себя, не бойся. — Люмен мягко улыбнулся.       — Но это и серьезное ранение было, не просто до крови. Хотя из-за него и происходит потеря энергии, так что мне в люблю случае придется.       Люмен осторожно коснулся носом виска Амикуса, тот тихо угукнул и применил заклинание. Как и думал Амикус, ранение было значительно глубже предыдущих. Да уж, неплохое ранение его отец оставил Люмену на память. Амикус невольно глянул внутрь, когда рана открылась. Вместо органов внутри архангела находилась перламутровая субстанция, искрящаяся как и предыдущая жидкость. Амикус поджал губы, но не мог не потрогать субстанцию с помощью телекинеза. Магическое поле спокойно погрузилось внутрь, частично постепенно поглощаясь. Амикус испуганно попытался отдернуть поле, но субстанция резко стала будто каменной.       — Не спеши. — Люмен тихо улыбнулся.       Амикус медленно передвинул поле к себе, и оно без труда прошло через субстанцию. Чертенок облегченно выдохнул и залечил рану до конца. Люмен стер запекшуюся жидкость, оголяя шрамы, оставшиеся на тех же местах, и осторожно приобнял Амикуса крылом. Тот прижался к его густой и мягкой шерсти.       — То есть у вас нет органов?.. — наконец заговорил Сантьяго.       — Почти никаких, они мне не нужны. В отличие от смеси сконцентрированных магии и энергии.       — Которая как назло слишком аппетитно выглядит. — заметил Амикус, восстанавливая магическое поле до прежних размеров.       — Разве ему не должно было быть больно? — обеспокоено поинтересовался Мфуаси.       — Нет, я использовал еще и обезболивающую магию.       Амикус и Сантьяго переглянулись и посмотрели на Мфуаси. Тот быстро скрылся за стенкой. Сантьяго тихо вздохнул и поинтересовался у Люмена состоянием Мфуаси, тот подумал и ответил, что это лучше спрашивать у него самого. Сантьяго заглянул в кухню, Мфуаси отвернулся и уставился в окно. Люмен наблюдал за ними, осторожно поглаживая Амикуса по голове, а тот и не был против. В голову Сантьяго пришла какая-то мысль, которую он хотел было тут же отбросить, но остановился на ней.       — Так ты лучше всех разбирался в магии среди химер?       — У меня это что, на лбу написано?       — Бикаин сказал. — Сантьяго не понял, почему Мфуаси фыркнул при этом имени, но продолжил. — У вас были какие-то магические артефакты?       — С чего ты взял, что я буду тебе отвечать?       Сантьяго тихо вздохнул. Ну да, и на что он надеялся? Мфуаси уставился в пол, о чем-то задумавшись, и тяжело вздохнул.       — Ну были у нас артефакты. — он обернулся на Сантьяго, который уже направился в соседнюю комнату.       Сантьяго устроился напротив Мфуаси, создав записи. Мфуаси вновь вздохнул и продолжил:       — Во-первых, драконы посылали нас в свои храмы, чтобы мы достали им что-нибудь оттуда. Помню, у нас был клинок, который поглощал и накапливал энергию того, кого ранил. Во-вторых, я сам пытался сделать что-нибудь, но из удачного помню только пару. Первый помогал найти духа, второй — заключить его в себя.       — Найти духа?       — Духи не растворяются равномерно в воздухе, можно найти место в пространстве, где концентрация энергии духа выше всего. Они, правда, могут быстро перемещаться подальше от тебя, но я сделал заклинание, которое принудительно собирало духа в одной точке и обездвиживало его. Так его поймать легче. Но с духами слишком много мороки, лучше просто собрать призраков.       — И… много вы поймали духов?       — Десять? Двадцать? Какая разница, меня и за одного не простил бы совет духов.       — Но Аманда за тебя вступилась.       Мфуаси закатил глаза и отвернулся. Сантьяго вернулся в комнату, где Люмен расспрашивал Амикуса о жизни Дьявола, и забрался в свой уютный камень.       — Я сегодня видел молодого ангела, и у него крылья странные. — вдруг сказал Амикус.       — Что же в них такого странного?       — Они частично покрыты пухом, а перья выглядят мягкими, тогда как у вас они жесткие.       — Это значит лишь то, что он или мало летал, или не летал вовсе. Крылья ангелов не сформируются до конца, если они не будут совершенствовать свой навык полета.       Амикус расправил свое крыло и внимательно на него посмотрел. Чтобы начать летать как любой нормальный черт, ему оставалось лишь терпеливо ждать, когда он вырастет. «Олени быстрее вымрут», — подумал Амикус, вздохнув. Люмен подобрал с пола выпавшее ранее перо и осторожно вставил Амикусу в шерсть за ухом, после чего сказал, что не смеет его больше задерживать.       — Кстати, у Дьявола есть любимая игрушка.       — Плюшевый мишка?       Амикус кивнул и скрылся за дверью, Люмен заглянул к Мфуаси. Тот тихо вздохнул, поднявшись, и осмотрел кухню, пытаясь придумать, что такое сделать. Люмен устроился за столом, внимательно следя за тем, что Мфуаси начал готовить завтрак.       — Не такой уж и плохой разговор. — заметил Люмен.       — На удивление.       Мфуаси поставил завтрак на стол и глянул на Люмена, который был как обычно невозмутим. Ели они молча, на стены падал яркий солнечный свет. Мфуаси спокойно выдохнул и слегка улыбнулся.       — То есть для вас безразлично, что он сын того, кто вас сильно ранил?       — Меня много кто сильно ранил, пусть и не так, мне пришлось бы держать обиду на весь Ад. К тому же, он мне помог, так что его происхождение меня мало волнует. Да и отец его был не так уж и плох.       Люмен тихо усмехнулся, надевая очки и вспоминая, что отец Амикуса сам помог продержаться ему до прихода подмоги, хотя сам же и ранил. Архангел до сих пор слабо понимал, что творилось в голове того черта. Мфуаси посмотрел в окно и заметил, что Амикус стоял около ангела. Они болтали. Люмен даже отложил свои записи и придвинулся к окну. Ангел расспрашивал Амикуса, что тот делал в Раю, потом начал спрашивать про Ад, его жителей. Правда, когда речь зашла о современных адских, Амикус честно признался, что мало бывает там последние несколько лет, да и до этого не особо много с кем общался.       — Как думаешь, как в Аду отреагировали бы на ангела?       — Не уверен. — Амикус отвел взгляд, дернув крылом.       — Хм. Мы могли бы проверить!       Амикус нахмурился, посмотрев на ангела, тот лишь наивно улыбался, не понимая, что такого неправильного сказал. Чертенок тяжело вздохнул и указал на свой нос.       — Еще раз, я не как другие черти, у меня даже нос белый. Меня-то в Аду черти не особо жалуют, что говорить об ангеле.       — Ну, в Рай тебя пускают, так что, думаю, и обратное возможно, со времен войны прошло столько веков.       — По моему носу видно, что я неправильный черт, меня потому сюда и пускают.       — Я видел Дьявола в Раю, которого спокойно пускают, а на нем нет отметин.       — У него белый кончик хвоста? — сказал Амикус как о чем-то, бросающемся в глаза.       — А старшие ангелы еще помнят времена, когда Дьявол был моим учеником. — вмешался Люмен, тихо усмехнувшись.       — То есть он наврал, когда заверял адских при всем Совете, что никак не связан с Раем?!       Люмен тихо рассмеялся и лишь наклонил голову, как бы намекая, что Дьявол есть Дьявол. Ангел, увидев Люмена, робко поклонился, тот кивнул. Амикус глянул на коричневые пятна на шерсти ангела, на копыто другого цвета и только сейчас заметил, что глаза юноши были разного оттенка.       — Разве ангелы не должны быть идеальными?       — Наверное?       — Тогда почему у тебя пятна?       — А, это. Не знаю, я таким появился, мне сказали, что не знают, что это значит, что я просто другой.       — То-то это и значит, что ты другой. — сказал Амикус после молчания.       Что ж, это объясняло, почему ангел бредил идеей, что Рай и Ад могут жить мирно. «Придумал такое ведь», — подумал Амикус, попрощавшись с Люменом и направившись прочь. Ангел еще раз поклонился и нерешительно направился за чертенком. Тот глянул на него через плечо, повернув одно ухо в его сторону.       — Так… мы можем дружить? — он вновь наивно улыбнулся.       — Ладно, но я буду звать тебя Ридикулус. А еще меня зовут Амикус. Только у меня нет особо дел в Раю.       — Я могу тебе писать. Если хочешь, конечно.       Амикус подумал и кивнул, после чего создал лист бумаги и перо и принялся писать какое-то заклинание. Ридикулус всмотрелся в протянутый ему лист и дописал что-то. Буквы ненадолго засветились, и Амикус спрятал бумагу. Он задумался.       — Ладно, если так хочешь сунуть свой нос в Ад, то я тебя проведу. Но не сегодня.       Ридикулус обнял Амикуса и пожелал ему поскорее добраться домой. Стражники, поглядывавшие на это от скуки, тихо усмехнулись.       — Хей, когда будешь ему писать, передай, что мы просим прислать его заклинания, которые он использует, а то он не налетается каждого лечить.

***

      Амикус успел домой к завтраку и, устало размяв крылья, прокрался за стол. Амадео стал расспрашивать, куда успел пропасть чертенок, тот спокойно отвечал, заодно вернув камень. Начался разговор ни о чем, во время которого Амикус задумался о своем. Ардо собрал посуду и осторожно понес ее мыть, Амикус же достал шлем и принялся рассматривать вмятины и царапины.       — Ты ограбил музей по пути? — усмехнулся Амадео.       — Ой, я забыл упомянуть? У Люмена хранился шлем моего отца. — он помолчал и добавил, прижав шлем к груди. — Знаешь, я только что понял, что из-за последних двух дней начал ощущать себя каким-то слишком взрослым.       — Да и выглядишь ты уже скорее как подросток, а не олененок. — вмешался Скерцио. — Но нам все еще надо поехать за рамами, если кто забыл.       — О! — оживился Джонни. — Если вы поедете все вместе, я тоже кое-куда наведаюсь.       — К Акулиночке, раз балбесы дома одни не останутся? — усмехнулся Скерцио.       — Ну, я почти ей обещал. — Джонни многозначительно наклонил голову и отправился в свою комнату.       Амадео отдал телефон брату, попросив заказать такси, и направился к себе. Скерцио покачал головой, набирая номер телефона. Ардо осматривал Амикуса, но его носа коснулась записка, появившаяся в воздухе. Ридикулус проверял связь и заодно просил передать заклинание. Амикус тихо усмехнулся, написал ответ и, отправив, приобнял Ардо крылом.       Время спустя, таксист с помощью указаний Скерцио все же добрался до имения. Амикус обратился в кота и устроился у Ардо под боком, чтобы не мешать остальным и не смущать незнакомца своим видом. Скерцио поймал на себе пристальный взгляд таксиста и доброжелательно улыбнулся.       — Даниэле. — представился он.       Таксист сначала ехал молча, потом стал расспрашивать про наличие братьев у Скерцио. Тот без всякого стыда соврал, по отработанной с Амадео схеме, что у него есть печально известный брат-мафиози, который, должно быть, умер в тюрьме. На этом таксист успокоился. До города они добрались достаточно быстро. Дав небольшие наставления, Джонни поехал дальше.       Скерцио же понял по косым взглядам, что всему городу не наврешь о брате-близнеце. Амикус пригрелся на спине Ардо и мирно спал. Амадео предложил зайти в кафе, все равно никуда не спешат. Скерцио решил, что это неплохой способ спрятаться от любопытных глаз, поэтому согласился. По улочкам они добрались до кафешки, в которой Амадео не было все эти годы, она была на том же месте и прекрасно работала. Олень за прилавком оживился при виде Амадео и начал тут же хвастать, что его ждали и любимый его столик всегда старались держать свободным. На всякий случай. Амадео улыбнулся, кивая, и молча занял любимое место у окна. Эх, сколько же постов он написал за этим столиком. Скерцио и Ардо устроились напротив и начали изучать меню. Их быстро обслужили, но Ардо начал замечать, что Амадео все больше погружался в свои мысли. Дверь открылась, в кафе зашла Агата. Она мельком оглядела присутствующих и не могла не заметить звезду соцсети.       — А можно у вас взять интервью? — она подошла к Амадео, усмехаясь.       Амадео поднял взгляд и уставился на журналиста. Она засмеялась, он неловко улыбнулся. Ардо начал активнее дожевывать печенье, Скерцио закусил соляной леденец, предчувствуя, что этих двоих надо будет оставить наедине.       — Ну ладно, давай я дам тебе интервью, а то в прошлый раз это плохо кончилось.       Агата пристроилась напротив Амадео и замялась.       — Ну, спрашивай, что хотела.       — Я потеряла список вопросов под тем завалом. — призналась она.       Они засмеялись. Скерцио вышел из-за стола, сказав, что ему пора отправиться за рамами, и направился к выходу. Агата только сейчас заметила Скерцио и впала в ступор, после чего окликнула, пытаясь задать какой-то вопрос, но олень уже ушел, а следом за ним убежал Ардо, оставив Амикуса спать на столе.       — А ты знаешь Агату? — поинтересовался олененок.       — Ну, пересекался с ней, должно быть.       — Должно быть?       — Честно, я не помню, это был не лучший период моей жизни.       — Как можно не помнить, кого знаешь, а кого нет? Она, вроде, тебя хорошо знает.       Скерцио вздохнул и глянул на прохожего. Тот перешел на другую сторону улицы от греха подальше.       — Я был одержим одним существом.       — И что?       — И не хочу об этом говорить.       — Из-за этого на тебя косятся?       Скерцио остановился около магазинчика и посмотрел на Ардо. Ардо наклонил голову в ожидании ответа. Так не хотелось ему рассказывать подробности, он был таким обычным олененком, что наверняка не понял бы всего, что для Сальтаформаджо не странность, а обычное дело.       — Во время одержимости я терроризировал пару городов, и было б странно, если б меня совсем забыли, пусть это было лет двенадцать назад, но я почти ничего не помню, потому что тело управлялось тем существом.       — Значит, терроризировал города не ты, так что нечего бояться. — заключил Ардо и толкнул лбом дверь.       Скерцио придержал дверь для олененка и зашел в уютный притененный магазинчик. Олень за прилавком посмотрел на вошедших поверх газеты и, не сводя взгляд со Скерцио, медленно положил на прилавок нож. Скерцио сделал глубокий вдох, протяжно выдохнул и неловко улыбнулся, подходя к прилавку. Ардо ускакал вглубь магазина.       — Я думал, вас пожизненно посадили, Скерцио. — хозяин магазинчика сжал рукоятку ножа.       Скерцио слегка поморщился, что-то припомнив, и слегка усмехнулся.       — А я посмотрю, вы все так же любите этот ножик.       — Не могли бы вы объяснить, господин Скерцио, как так вышло, что я вижу вас в своем магазине вновь?       — А он вылечился! — крикнул Ардо, с чем-то копошась.       — Так вы болели? — хозяин магазина даже ослабил хватку.       — Да, была такая болезнь, химера называется. — ответил Скерцио, смотря на Ардо.       Хозяин опустил газету и подался к покупателю, стараясь заглянуть ему в глаза. Скерцио пересилил себя и посмотрел на собеседника. И правда, глаза были совершенно другими.       — Я вас верно понял?       — Да-да, я про именно тех химер.       — То есть они реальны?!       — Ну, были, с ними разобрался мой брат, так что их больше не существует.       Ардо увлеченно пыхтел над рамами, пытаясь их передвигать. Скерцио подошел к нему, выслушал жалобу, что рамы слишком тяжелые, и с легкостью поднял те, которые олененок никак не мог сдвинуть, чтобы рассмотреть что-то поинтереснее. Хозяин поднялся со своего места и приковылял к посетителям, чудом не упав еще на середине пути. Он, кажется, все никак не мог поверить в происходящее.       — Скерцио, подождите, право, так вы хотите сказать, что теперь вы абсолютно нормальный?       — Ну, я бы не спешил говорить «абсолютно нормальный» про Сальтаформаджо, — он подумал и чуть погодя добавил. — Хотя если б Сальтаформаджо был абсолютно нормальным, это и правда было б странно. Кстати, извините, но как вас зовут?       — Ой, да какая разница, как меня зовут! Если вы не собираетесь меня грабить, то можете звать меня хоть Люменом!       Скерцио тихо усмехнулся, посмотрев на низенького старичка.       — Боюсь, вы не поверите, но я даже собираюсь заплатить. — Скерцио поднял для Ардо очередную раму.       — Боже правый, какое счастье! Хозяин магазинчика на радостях обнял Скерцио, хотя в жизни бы не подумал, что однажды так поступит. Из комнатки за прилавком даже выглянул какой-то молодой олень, удивленно уставившись на происходящее.       — Петруччо, родненький, у нас хорошие гости!       Хозяин так же неуклюже подошел к оленю и начал ему что-то оживленно говорить. Ардо ткнул в бок Скерцио и тихонько стал советоваться по поводу рам. Скерцио осторожно смахивал с них пыль и осматривал со всех сторон. Осторожно сложив лишние, он отнес отобранный товар на прилавок и обернулся на дверь. Через стеклянное окошко за происходящим следила пара оленей, но тут же скрылась, поняв, что их заметили.       — Петруччо, родненький, я говорил тебе, что однажды эту раму купят? — вдруг воскликнул хозяин, пока пересматривал отобранный товар и считал.       — Все двенадцать лет с тех пор как я ее сделал, — ответил олень, приближаясь к Скерцио с какой-то подвеской.       — Вы просто сделали ее специально для меня, еще о том не зная, — Ардо обернулся на Петруччо.       Петруччо ухмыльнулся и приложил подвеску ко лбу Скерцио. Камешек засветился белым, Петруччо кивнул, довольный результатом, и медленно направился в комнатку, из которой вышел. Скерцио поводил ушами, не поняв, что это было, и стал отсчитывать названную хозяином сумму.       — Он проверил, что вы с хорошими намерениями. — пояснил хозяин.       — В прошлый раз на Скерцио был черным. — меланхолично откликнулся Петруччо.       «Будто наличие пистолета требовало дополнительной проверки», — подумал Скерцио. Ответив еще, что «мальчонка» это племянник, и что пока не известно, вернутся ли они еще в город, Скерцио с Ардо вышли на улицу и побрели обратно к кафешке. А в магазинчик неспеша потянулись заинтересованные прохожие. Ардо невольно поймал себя на мысли, что Скерцио с ним общается намного лучше, чем Амадео, тому будто вовсе нет дела. Олененок осторожно прижался боком к ногам оленя.

***

      Поблагодарив таксиста за услугу и рассчитавшись, Джонни осмотрелся вокруг, вдыхая воздух полной грудью. Что ж, номер она не сменила, так что живет там же, где и раньше, не так ли? Джонни направился вниз по улице, вспоминая номер дома. Хотя это ему не пригодилось, он узнал нужный дом по окрашенным в яркие цвета стенам. Акулина никогда не менялась, даже на старости лет. Он постучал. Дверь открылась, на пороге стояла низенькая саблезубая оленуха с темно-бурой шерстью, черной грудью и шеей, серой головой и белыми пятнами. В темно-коричневую гриву был вставлен бархатец.       — Джоннька! Приехал, негодник! А еще отнекивался, старый хрен! — воскликнула Акулина и незамедлительно обняла Джонни.       — Ты меня смущаешь. — Джонни улыбнулся, положив голову ей на спину. — Раньше ты красилась в каштановый.       — Я думала, ты уже забыл.       Из комнаты выглянул белый с серым олень, очень сильно напоминающий лань. На спине можно было заметить полупрозрачный сложный узор бежевого цвета. Он удивленно вскинул брови, увидев Джонни, видимо, не зная, как реагировать.       — Джонни, морда ты седая, какими судьбами!       — Прометей, так ты еще не помер!       Акулина выпустила Джонни из объятий. Прометей осторожно боднул Джонни, тихо смеясь, и пригласил в столовую, как раз у них сейчас был обед. Джонни в шутку попросил не думать, что он приехал специально ради еды, но приглашение принял.       — Так это за него ты успела выйти, пока меня не было? — Джонни даже обрадовался, что мужем Акулины, о личности которого она говорила мало, оказался не кто-то, а его верный товарищ.       — И завести еще двоих детей помимо твоего разбойника       — Моего разбойника?       Прометей глянул на Акулину, она не ответила, так что Джонни не стал развивать эту тему. За столом были буро-черная оленуха с двумя оленятами и серо-белый олень, значительно ниже сестры. У обоих на спине был пятнистый узор. Прометей представил Джонни Македона и Ларису. Они переглянулись, явно думая об одном и том же.       — А это Зоя и Ия. — сказала Лариса, кивая на оленят.       — Так вы дружили с отцом? — поинтересовался Македон.       — Достаточно близко. — Джонни занял указанное место.       Семейство начало говорить о своих делах, будто Джонни всегда тут жил и вовсе не гость, а полноправный член семьи. В комнату с вязанкой дров ввалился белый олень лет сорока с густой коричневой с серым гривой и черной полосой на спине как у Джонни. Он застыл в проходе, уставившись на гостя.       — Акулиночка, не хочешь мне ничего сказать? — вздохнул Джонни, вертя пустую кружку.       — А это Дженсон. — Акулина виновато улыбнулась. — Ты так внезапно исчез из города, что я не знала, что и думать, а когда потом мы связывались, мне не хотелось тебя тревожить, к тому же, я уже вышла за Прометея.       — Что ж, теперь я прекрасно понимаю Амадео. — Джонни устало потер глаза, стараясь обдумать произошедшее.       Акулина попросила рассказать подробнее про Амадео. Джонни, поняв, что только он знает про Ардо в этом доме, начал рассказывать кратко события последних дней. Дженсон, для которого сюрпризом стало лишь то, что его настоящий отец вдруг объявился, неуверенно подошел к столу. Семейство внезапно обнаружило, что Джонни хороший рассказчик.       — Но почему вы вдруг исчезли? — поинтересовался Дженсон, когда его отец закончил рассказ.       Джонни осмотрел присутствующих.       — Ну, вы олени все взрослые, так что скажу как есть. Я был наемником, по заказу крал всякое или убивал кого надо, лишь бы заплатили. Из Травянистых лугов дорога разбоя привела меня сюда, где я встретил Акулину. Прекрасную оленуху, я даже был счастлив, если б не вечная угроза, что полиция меня поймает.       — А по пути сюда ты познакомился со мной. — Прометей ущипнул Джонни за шею, делая вид, что обиделся, что его не упомянули.       — Прометей был моим информатором. Одним из лучших, кстати говоря. И единственным дожившим до сегодняшних дней. Все было хорошо, пока мне не дали заказ украсть родовую реликвию Сальтаформаджо. Ну я и уехал в имение, думал, что это быстро, что вернусь к Акулине через пару дней. А в итоге на сорок лет осел в имении слугой Сальтаформаджо.       — Ты просто дал мне шанс тоже исправить свою жизнь.       — Что, перевелись наемники, которым нужны наводки?       — Ты сам признал, что Акулина прекрасная оленуха, ради нее и измениться можно. Да и лучше тебя наемника уже не найти.       — Ой два льстеца. — усмехнулась Акулина.       — Ты б хоть гриву заплел. — Прометей ткнул в плечо Дженсона, который сильно задумался.       — Не обращай внимания, он мне тоже постоянно делал такие замечания. — рассмеялся Джонни.

***

      Амадео обернулся на вернувшегося Скерцио и улыбнулся. Агата подвинулась, чтобы не мешать оленю занять свое место.       — Если бы я знала раньше… — начала было она, но Скерцио остановил её.       — Все в порядке, я же сейчас здесь, а не в тюрьме.       Ардо обнял Амикуса, решив не задавать вопросов. Уж слишком много каких-то тайных событий прошло мимо него в этой семье. Амадео рассматривал купленные рамы, Агата спрятала в сумку выключенный диктофон, чтобы не забыть. Скерцио заметил, что в блокноте оленухи был записан номер Амадео.       — Как думаешь, нам стоит ждать Джонни?       — Ставлю свою розу, что он сейчас у Акулиночки, и заночует там. Так что можно было бы позвонить на ее номер.       Амадео внимательно посмотрел на брата и отдал ему телефон. Скерцио покачал головой и позвонил.       — Акулина? Акулина, здравствуйте, это один из балбесов Джонни. Да, это не его номер, он даже не мой, а второго балбеса, только он звонить боится. Акулина, я хотел спросить, ждать ли нам вашего пожилого ухажера или он у вас заночует? Ага, спасибо большое, приятного вечера. — Скерцио завершил звонок. — Джонни просил передать, что останется там до утра, и что мы балбесы.       Компания посидела еще немного в кафе, после чего Амадео предложил заглянуть в парк. Спешить было некуда, поэтому туда они и отправились. Парк Белого оленя, по заверениям Амадео, был прекрасен в любое время года, но особенно в это. Пока взрослые были заняты друг другом, Ардо ткнул Амикуса на спине в нос, тот только проурчал, не открывая глаз. Хоть оленей в парке не было видно, кто-то окликнул Скерцио. Тот испуганно обернулся и тут же стал жертвой объятий. Он засмеялся.       — Уильям, не пугай меня так!       Уильям виновато улыбнулся. Оленуха около него подозрительно осмотрела Скерцио, но промолчала, Уильям же, видя ее замешательство, объяснил, что этот олень вовсе не плохой и помог ему в свое время. Амадео вел компанию знакомой тропинкой к набережной, переговариваясь с Агатой о ее новой статье.

***

      Акулина, перекладывая посуду, задумалась и сказала Джонни, что Луиза недавно вернулась в город, так что, если он её разыскивал, самое время наведаться. Джонни задумался.       — Вообще я приезжал исключительно к тебе, но эта дамочка должна была вернуться не раньше септа, так что что-то тут нечисто. Мои балбесы с ней не созвонятся, так что придется опять все самому.       — Ты ж мой дурень старый.       Акулина коснулась носом его лба и рассказала, как дойти до дома Луизы. Джонни пообещал еще вернуться и ушёл на поиски. Благо городишко был достаточно маленьким, чтобы не заплутать в нем, и почему-то дорога казалась Джонни весьма знакомой, как и дом, к которому он пришел. Луиза чем-то занималась в небольшом огороде во дворе. Джонни закинул передние ноги на забор, наблюдая за ней. Луиза обернулась и замерла. Поставив лейку, она приблизилась к нежданному гостю и тихо-тихо поинтересовалась, что он тут забыл.       — Да вот, навещал свою пассию, а она мне на ушко нашептала, что ты в город вернулась, решил зайти, поделиться сомнениями по поводу отцовства.       Луиза глянула за спину Джонни и, ответив, что это разговор не для улицы, пригласила его в дом, открыв калитку. На кухне лежала пожилая оленуха, которая тут же начала изучать Джонни. Она подалась слегка к нему, будто не веря своим глазам.       — А я вас знаю. Вы тот юноша, что приходил к нам из Травянистых лугов.       — А, вы все так же сдаете комнату приезжим, госпожа Олдридж.       Луиза ушла в комнату и вскоре вернулась, бросив на стол стопку бумаг. Джонни взял документы и тут же увидел результаты ДНК-теста.       — То есть наши подозрения, что Ардо сын Скерцио верны. — заключил он.       — И вы уж извините, но я не в состоянии видеть каждый день ребёнка от… этого. Не говоря о том, что я не в состоянии его полюбить.       — Ну, не мне кого-то в этом деле судить. Но почему вы так быстро вернулись?       — Не могу гостить дольше у матери, которую вчера похоронила.       Джонни выразил свои соболезнования и глянул на Олдридж, которая, видимо, уже обо всем была осведомлена. Почтенная оленуха сидела молча, величественно держа седую голову на тонкой шее. Не смотря ни на кого, она обратилась к Джонни:       — Так вы будете исполнять свою обязанность?       — Ох, вы про дружбу родов?       — Пусть Дженсон отпрыск безродного оленя, такие связи ему будут весьма полезны. Вы же не хотите, чтобы ваш сын закончил жизнь не лучше вашего взбалмошного отца? Я свяжусь с Хейком, и не принимаю отказа.       Джонни не нашел, что возразить. Луиза долго смотрела в окно, что-то обдумывая, сказала, что, возможно, заедет за сыном в септ, и скрылась в комнате. Хозяйка дома пристально посмотрела на Джонни и посоветовала ему не пытаться связаться с оленухой, если за сыном она не вернется. Он кивнул и направился домой к Акулине. Акулина начала расспрашивать его о том, как все прошло. После его рассказа она лишь покачала головой, говоря, какой хороший олененок Ардо и как жаль, что она его больше не встретит.       — Луиза еще от него не отказалась.       — Да не вернется она за ним, дурень старый! А Скерцио сюда не переедет. Точно тебе говорю, сердцем чую.       — Где же было твоё сердце, когда я собирался в имение?       — Дураком ты был, дураком и остался, только старый стал! — она отмахнулась от него платком.       За столом сидел и мастерил что-то из дерева олень со светло-бежевой шерстью, около него уютно устроилась Лариса с оленятами, о чем-то рассказывая. Заметив возвращение Джонни, она представила ему своего мужа, Децима Моро.       — Да какой он Моро! Самый настоящий Сальтаформаджо.       — А вы так хорошо знаете генеалогическое древо Сальтаформаджо? — поднял на него взгляд Децим.       — Было время, пришлось изучать. Только лет двадцать назад так точно вы жили в Светлой роще.       — Десять лет назад отец нашел работу в Столице, все семейство переехало, а я года два назад решил перебраться сюда.       Джонни устроился на диване, что-то прикидывая в голове.       — Ах да, кстати, Акулиночка, я украду у тебя сына и зятя на денек? Обещаю вернуть.       — Ты себя лет сорок вернуть не мог.       Децим, угадывая намерения Джонни, пообещал Акулине, что это достаточно важно и не займет столько лет. Акулина вздохнула и ответила, что спрашивать нужно не ее, а Дженсона, после чего устроилась около Джонни. Дженсон, вошедший в комнату, поинтересовался, что же у него такое нужно спросить. Децим с небольшими дополнениями Джонни рассказал о том, что Сальтаформаджо, Инганнаморте и де Креки уже много лет как создали негласное содружество родов, знакомя между собой младшее поколение и помогая друг другу в случае чего. Только последние годы все пошло наперекосяк. Децим подумал и сказал, что свяжется со своей родней, Джонни же добавил, что Хейк де Креки уже приглашен.       — Боюсь, я слишком оторван от этого всего… — признался Дженсон.       — Связи лишними не бывают. Твой отец тому живой пример.       Дженсон вздохнул и кивнул, после чего взял лейку и начал обходить комнату, поливая цветы. Прометей начал расспрашивать гостя про три рода. Под размеренное повествование все семейство продолжило заниматься своими делами.