Луне лучше знать

      Переговоры не заняли много времени. В течение нескольких недель большинство утомительных деталей было улажено. Мадара и Хаширама вдвоем сумели убедить другие кланы, что пора им всем объединиться и прекратить бессмысленную борьбу.       Все эти месяцы Мадара непрестанно заботился о том, чтобы Сакура ни в чем не нуждалась. Всегда чуткий к ее нуждам, он приносил ей что-нибудь поесть или рвал первые попавшиеся ему по пути цветы и затем заправлял их ей за ухо.       Клан начал привыкать к ней после того, как она стала работать медиком. Потребовалось некоторое время, чтобы убедить Учиха, но как только большинство людей поняли, что она была гораздо лучшим целителем, чем кто-либо в клане, она быстро стала любимицей. Они выстраивались в очередь, чтобы она осмотрела их порезы и ушибы.       И Мадара от этого злился.       Его приводил в бешенство тот факт, что он слишком редко оставался с Сакурой наедине, поскольку она была слишком занята своей работой.       Но по мере того как боевые действия затихали, увеличивался и приток пациентов. На самом деле, время пролетело незаметно, и вот они уже принялись строить деревню.       Сакура сыграла решающую роль в разработке планировки Конохи, поскольку ей уже доводилось в ней жить. Конечно, нужно было внести кое-какие изменения. Мадару не могло не возмущать размещение клана Учиха в самом дальнем краю деревни. Но теперь, когда Сакура скооперировалась с Хаширамой, им удалось придумать план так, что все остались довольны.       Мадара был просто счастлив взяться за дело. До сих пор он даже не осознавал, что ему это понравится. Он очень гордился тем, что собственными руками построил жилище для себя и Сакуры. Он позаботился о том, чтобы каждый дом в квартале Учиха был самым прочным, каким только мог быть.       Разумеется, Хаширама использовал Стихию Дерева, чем безжалостно дразнил своего друга, так как знал, что сможет задеть Мадару.       — В кои-то веки все идет хорошо, — сухо пробормотал ему Мадара. Они провели большую часть дня, закладывая фундамент для Башни Хокаге, и Мадара чувствовал себя измотанным. — Тебе всегда обязательно лезть на рожон?       — Только когда мне от этого весело, — рассмеялся Хаширама.       Мадара неразборчиво проворчал себе под нос все что думает по этому поводу.       Хаширама расхохотался и хлопнул его по плечу.       — Мадара, ты как-то изменился, — заметил он, идя вместе с ним обратно к склону скалы, где их, вероятно, ждали Мито и Сакура. — Год назад после таких шуток ты наверняка вызвал бы меня на бой.       Мадара ничего не ответил. Основную часть своей жизни его общение с людьми заменяли драки и спарринги. Сейчас же, когда у него была Сакура, битвы не привлекали его, как раньше. Прикосновения, ласки были гораздо приятнее ударов кулаками и тычков.       Не то чтобы в данный момент ему претила идея спарринга с Хаширамой, сухо подумал про себя Мадара.       — Все дело в Сакуре, да? — продолжил Хаширама. — Она изменила тебя.       Мадара промурлыкал в знак подтверждения. С такой женщиной было невозможно не измениться. Лишь так она могла его полюбить.       — Думаю, это к лучшему, — сказал Мадара.       — Согласен.       Они обменялись взглядами. Что-то было не так в их дружбе после того, как Мадара вернулся из будущего. Он с трудом сдерживал свою обиду на Хашираму, получившему титул Хокаге. Сложно было забыть, как в той реальности их отношения обернулись кошмаром.       — Ты когда-нибудь расскажешь мне о том, что произошло? — спросил Хаширама. — Я знаю суть этой истории, знаю, что ты провел много времени в ее мире. Ты не хочешь поговорить об этом?       Мадара покачал головой. Незачем было делиться информацией.       — Единственным плюсом в том мире была Сакура.       — Я хочу знать, какое будущее ты видел, Мадара, — настаивал Хаширама. — Я слышал кое-какие намеки от Сакуры, и они обеспокоили меня. Не похоже, что все прошло так уж хорошо.       Мадара нахмурился и грубо толкнул Хашираму.       — Я делаю все, что в моих силах, чтобы того будущего не случилось, — резко сказал он.       — И начал до того, как Сакура пришла сюда?       Тьма пронзила его, вызванная чувством вины, гневом и разочарованием. Она быстро распространилась ниже, во внутренности, где ужас разлился подобно тошноте.       — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Хаширама, — пробормотал Мадара. — Просто оставь эту тему.       Хаширама замер, поэтому Мадара с тяжелым вздохом повернулся и тоже остановился.       — Как ей удалось переубедить тебя? — поинтересовался Хаширама. — Ты уже видел, что произошло в том мире, но все же подождал, пока она найдет тебя, прежде чем предпринять какие-либо шаги для переговоров о мире в этом. Что она тебе сказала?       — Смысл не в том, что она сказала, Хаширама, — прорычал Мадара. — Забудь уже. Та реальность больше не имеет значения. Сакура здесь, и все будет хорошо.       Хаширама покачал головой, и Мадара почувствовал давление на свой череп. Он заметил, как Хаширама сурово сжал челюсти, как в его глазах вспыхнуло любопытство. Он так просто не отвяжется.       — Почему она нам так сильно нужна?       — Она нужна мне, — прошипел Мадара. — Она — единственная, кто сдерживает мое проклятие.       Хаширама отшатнулся, как будто учуял неприятный запах.       — Какое проклятие?       — Проклятие моего клана, — процедил Мадара сквозь зубы. Хаширама знал теории Тобирамы на этот счет, не мог не знать.       — Она не вдавалась в подробности, но сказала мне, что ей нужны мои клетки для исследований, — признался Хаширама. Мадара кивнул, вспомнив образцы, которые тот ей дал. — Это как-то связано с проклятием?       Мадара нахмурился, понимая, что клетки требовались исключительно для Риннегана. Он не горел желанием откровенничать о таком с Хаширамой.       — Вряд ли, — ответил он. — Я полагаю, это касается твоей способности к регенерации или Стихии Дерева.       Хаширама тоже нахмурился. Они оба постояли так мгновение, тишина окутала их, как густое облако. Мадара понимал любопытство друга, но не мог поделиться своими знаниями с Хаширамой. Грань, которую они провели между врагом и союзником, была тонкой, как вафля.       Такими их и нашли Мито и Сакура, мрачными и молча пялившимися друг на друга.       — Вы же хорошо себя вели, мальчики? — спросила Мито с дразнящей улыбкой. Ее пристальный взгляд был устремлен на Хашираму, и ее искренняя теплота немного рассеяла тьму в голове Мадары, даже если она была направлена не на него.       В надежде, что Сакура смотрит на него, Мадара повернулся к ней. Она была одета в традиционную одежду Учиха, поэтому его внимание поначалу привлек вышитый на груди герб. Они еще не были женаты, но клан уже принял ее как одну из своих. Гордость Мадары была безгранична оттого, что его люди по достоинству оценили Сакуру.       Он посмотрел ей в глаза и заметил в них беспокойство, а не любовь.       — Мада-кун, — тихо поздоровалась она, приподнимаясь на цыпочки и целуя его. Он услужливо наклонился и был удивлен, почувствовав, как ее чакра течет от губ прямо ему в голову. Мадара замер, прижавшись к Сакуре, пока она разгоняла темноту, а затем облегченно выдохнул.       Сакура улыбнулась, когда он наконец отстранился. Мадара ответил ей тем же. Она вложила свою руку в его и посмотрела на Мито и Хашираму.       Мадара скосил на них глаза, и от подозрительного взгляда, которым одарил его Хаширама, у него мурашки побежали по коже. Затем он обратил внимание на Сакуру, его брови нахмурились в замешательстве, пока он внимательно изучал ее.       — Как продвигается строительство Башни Хокаге? — спросила Сакура, обращаясь к Хашираме.       — Через пару дней должны закончить с фундаментом, — ответил тот. — Большая часть клановых поселений готова, так что скоро можно будет переселять людей.       Сакура довольно промурлыкала. Мадара крепче сжал ее руку и притянул чуть ближе. Он знал, что ее радовала перспектива вновь жить в настоящем доме. Мадара был вынужден признать, что разделяет ее чувства.       В ее версии планировки деревни Башня Хокаге располагалась на пригорке, с одной стороны — квартал Учиха, а с другой — квартал Сенджу. Остальные кланы — по периметру деревни немного ниже. Больница, которая все еще находилась в стадии строительства, должна была быть построена к югу от Башни, что дало бы Сакуре возможность быстро добираться на работу на случай, если придется экстренно туда прибыть.       Жилому району для гражданских лиц решили отвести землю за больницей, между рынком и владениями кланов.       В самой южной части деревни находились Академия, стадион и деревенские ворота, а также полиция, в которой, по убеждению Сакуры, могли служить все, кто этого пожелал. Прочитав историю своего клана из реальности будущей супруги, Мадара согласился.       — Похоже, ты счастлива, Сакура, — заметил Хаширама.       Та вежливо кивнула ему.       — Думаю, впереди нас ждет светлое будущее.       Хаширама пробормотал что-то в знак согласия, и они вчетвером направились к реке.       Это уже успело стать традицией — раз в неделю ужинать на берегу реки как для обсуждения деревенских дел, так и просто для того, чтобы насладиться обществом друг друга. Неудивительно, что Мито и Сакура сблизились, и Мадара видел, что Хаширама тепло относится к Сакуре — он сам об этом сказал, когда они инициировали мирные переговоры.       Однако сегодня Мадара не горел желанием проводить время с такой компанией. Все, чего он в данный момент хотел, — это побыть наедине с Сакурой и, возможно, принять горячую ванну.       Сакура взяла его под руку и прижалась к нему вплотную. Она встревоженно смотрела на него снизу вверх, и его невольно очаровывало трепетание ее ресниц. Сакура поинтересовалась причиной его мрачного настроения.       Мадара поднес ее руку к своим губам и поцеловал ладонь. Он отказывался признаваться в том, что его беспокоило, даже самому себе.       Если бы она к нему не вернулась, что бы произошло? В конечном итоге он бы совершил те же ошибки? Значит ли это, что именно Сакура была нужна ему, чтобы не стать чудовищем?       Догадавшись, что он не хочет сейчас обсуждать эту тему, она отвела от него взгляд и успокаивающе коснулась его груди.       — Хаширама, что ты такого натворил, что теперь Мадара не в духе? — спросила Сакура.       — Почему ты считаешь, что это из-за меня у него плохое настроение? — увильнул от ответа тот.       Компания добралась до своего обычного места у реки и уселась на траву. Мито принесла плетеную корзинку с едой, которую они ранее приготовили вместе с Сакурой, и теперь начала доставать контейнеры с супом.       — Ну, я точно знаю, что не из-за меня, — парировала Сакура, ухмыляясь и наклоняясь к Мадаре для еще одного поцелуя. Он с радостью чмокнул ее, всегда благодарный за любое проявление любви.       Мито подала Мадаре его порцию. Суп оказался теплым и солоноватым, Учиха с удовольствием ел его, вытянув ноги на траве. На самом деле он больше не был таким угрюмым.       — И не из-за Изуны, потому что они сегодня даже не виделись, — продолжила Сакура. — Значит, остаешься только ты.       — Возможно, у него просто менструация, — предположил Хаширама. — Вот почему он вечно пялится на луну.       — Я больше так не делаю, — отрезал Мадара, хотя тут же устыдился собственной вспышке. До прибытия Сакуры он был не в силах не смотреть на луну. Она, во всем своем бледном великолепии, вполне могла бы стать причиной плохого настроения Мадары в любой другой день. Она помогала ему и в то же время причиняла боль.       — Менструация? — усмехнулась Мито.       Хаширама и Сакура захихикали, и сначала Мадара почувствовал укол раздражения на них обоих, но затем что-то в их взаимодействии заставило его задуматься. Рука Хаширамы лежала на плече Сакуры, а сама она согнулась пополам от смеха.       Мадара часто задавался вопросом, как Сакура приспосабливалась к жизни без своих друзей и семьи. Если это разрывало ее изнутри на части, то она умело все скрывала. Мадара знал, какое у нее нежное сердце и как сильно она, должно быть, скучала по близким.       Но было что-то в дружбе, которая завязалась у нее с Хаширамой, что дарило Мадаре успокоение. Хаширама был так похож на ее шишоу, и Сакура излучала то же солнечное тепло, что и остальные Сенджу. Она прекрасно вписалась в его окружение, и Мадара не мог не порадоваться, что у нее здесь есть такой друг.       — У меня вовсе не плохое настроение, — коротко сказал он, хотя присутствие Сакуры достаточно смягчило его. — Если честно, впервые за долгое время мне хорошо.       Сакура улыбнулась его словам, ее лицо посветлело, когда она повернулась к нему, навстречу солнцу. Она сама была олицетворением солнца — освещенная золотым сиянием. Она была его Подсолнухом.       — Голова не болит? — спросила Мадару Сакура, и он понял, что она готова вылечить любую мелочь, которая могла его беспокоить.       Однажды он подслушал, как Сакура говорила Веснушке не залечивать у шиноби каждую царапинку и синяк, потому что от этого может снизиться их терпимость к боли или же они возомнят себя бессмертными и ударятся в безрассудство.       Но этот мудрый совет, похоже, не относился к Мадаре, который всегда был объектом пристального внимания Сакуры в плане медицины. Даже сейчас она наклонилась к нему, прижала ладонь к его бицепсу и направила исцеляющую чакру в каждую напряженную мышцу, в каждый крошечный порез, даже от бумаги, которые только были.       — Со мной все нормально, малышка, — заверил он Сакуру и, поставив контейнер с супом, разлегся на траве. Закинув руки за голову, Мадара с прищуром посмотрел на Сакуру, довольный солнечным ореолом, окружавшим ее сейчас.       — Я надеюсь, вы не дрались? — задала вопрос Мито, и Мадара скосил глаза на нее. Ее пристальный взгляд был устремлен на Сенджу.       — Мы с Хаширамой дрались друг с другом всю жизнь, — сказал Мадара в защиту своего лучшего друга. — Не думаю, что в ближайшее время что-то изменится, — поддразнил он, посмотрев на Хашираму.       Тот ухмылялся.       — Как бы ни старались две самые красивые женщины во Вселенной, — добавил он.       Сакура бросила на него сухой взгляд.       — Вы явно обсуждали что-то серьезное, — мрачно заметила она. — и я выясню, что именно.       Что-то в решимости Сакуры Мадара счел привлекательным, даже если такое поведение немного выводило его из себя.       — О, нет, не выяснишь, — вежливо возразил он, выхватывая контейнер у нее из рук и ставя его на траву. Затем Мадара набросился на Сакуру, прижимаясь к ней всем телом.       Она взвизгнула от притворного разочарования, размахивая руками и извиваясь.       — Отвали от меня, болван, — возмутилась она, ударив его в грудь кулаком, правда, не задействовав чакру.       — А что, если мы обсуждали кое-что насчет тебя? — поддел Мадара, когда Сакура продолжила свои попытки высвободиться из его объятий. Позади себя он услышал смех Хаширамы. — А может, я спрашивал совет по поводу предложения руки и сердца?       — Лучше бы у тебя не было такого выражения лица, когда ты думаешь о женитьбе на мне, — огрызнулась она. — Кроме того, я не понимаю, зачем тебе понадобился совет Хаширамы для чего-то подобного.       Сакура чуть поутихла, и Мадара воспользовался возможностью насладиться ощущением ее тела под своим. Большими пальцами он огладил ее шею, удовлетворенно отмечая, как задрожала Сакура.       — Так уж случилось, — вклинился Хаширама, — что я уже сделал предложение Мито, и она согласилась выйти за меня замуж.       Сакура и Мадара на секунду застыли, оба обернулись и уставились на счастливую пару. Мито хватило порядочности смутиться хотя бы для вида, но Хаширама начал гоготать как сумасшедший.       Мадара помог Сакуре подняться на ноги, в то время как она сыпала проклятиями в сторону Мито:       — Почему ты мне не сказала?       Та опустила взгляд на свои ноги.       — Я не хотела, чтобы ты чувствовала, будто наша помолвка давит на тебя.       Мадара усмехнулся. Сакуре нужно было время, чтобы привыкнуть в этом мире. Замужество едва ли занимало ее мысли, но лишь потому, что она волновалась, как ее примут другие Учиха и как ей поладить с кланом.       Теперь, когда все эти тревоги остались далеко позади, не было причин, по которым они не могли бы пожениться еще вчера.       — Сакура, ты выйдешь за меня замуж? — Мадара задал вопрос небрежно, будто предлагал ей чашку чая.       — Конечно выйду, — чопорно ответила она. Сакура коснулась губами его щеки, и Мадара улыбнулся, слишком довольный, чтобы продолжать подыгрывать ей. Он подхватил ее на руки и крепко прижал к груди, пока она возмущенно не запищала. Мадара заглушал эти звуки поцелуями.       Мито и Хаширама хлопали и поздравляли их, Мадара вновь вспомнил, что был не особо рад их присутствию. Он бы предпочел остаться в своем новом доме с Сакурой наедине.       — Все, чего я когда-либо хотел, теперь в моих руках, — тихо пробормотал Мадара, чтобы слышала только Сакура, — и все это благодаря тебе. Моя прекрасная будущая жена.       Он почувствовал, как она улыбается ему в шею, и едва не обезумел от счастья. Как он и ожидал, она не отвергла его предложение, однако Мадара мучился по этому поводу уже некоторое время, ему было приятно, что все это в прошлом.       Пришлось забыть, что он хотел сделать ей предложение на поле подсолнухов. У него не было времени вырастить такое количество. Мадара желал жениться на Сакуре как можно скорее. Она наконец-то станет матриархом Учиха, как всегда и мечтала. А у него будет недостающая часть идеальной жизни, которую он себе представлял.       Мадара устроил голову Сакуры на сгибе своего плеча, настороженно глянув на Хашираму. Даже без активированного Шарингана трудно было не заметить в его глазах озабоченность.       Мадара понимал: их предыдущий разговор еще не закончился.       

***

      Весть сразу о двух помолвках быстро разлетелась по кланам. В течение нескольких недель начался массовый переезд в деревню.       Даже сами звезды сошлись как надо, однако Мадаре что-то все равно казалось странным, и он не представлял, как с этим бороться.       Отчасти это было связано с тем, что почти все знали о соперничестве Мадары и Хаширамы. И оно выходило за рамки их мастерства как шиноби и касалось абсолютно всех сфер их жизни, что, очевидно, включало тесные связи. Со скоростью лесного пожара распространились слухи о том, что Мадара попросил Сакуру выйти за него замуж только потому, что Хаширама уже сделал предложение Мито.       Ни для кого не было секретом, что главы Учиха и Сенджу хотели стать Хокаге, и поэтому Мадара был разочарован ситуацией и отсутствием у него контроля над ней.       Сакура, несмотря на все страхи, которые она, вероятно, испытывала по поводу Мадары, ни в малейшей степени не беспокоилась о том, что недавно назначенный деревенский совет проголосует за Хашираму. Она ходила так, словно Мадару уже назначили Хокаге, и он не мог решить, радоваться ему или ужасаться.       Но чем больше Сакура говорила об этом, чем больше времени проводила с жителями деревни, тем отчетливее он понимал, что она ведет кампанию бок о бок с ним, как будто титул будет принадлежать и ей, и в некотором смысле так оно и будет.       Жена Хокаге должна иметь определенную репутацию, которую нужно было поддерживать, и хотя Мадара не испытывал неприязненных чувств к Мито, она просто не могла сравниться с Сакурой.       Сакуру очень любили не только в клане Учиха, но и во всех остальных. Ее исцеляющие руки теперь уважал каждый, Мадара понимал, что этот факт давал ему огромное преимущество в гонке за звание Хокаге.       И снова, однако, это заставило его вспомнить, что без Сакуры ничего бы не вышло. В каком-то смысле Мадара чувствовал себя самозванцем. Этот успех принадлежал не только ему; он его не заслужил.       Не появись в его мире Сакура, история бы повторилась: он бы поддался своему проклятию.       Мадаре было тошно думать о подобном развитии событий, особенно когда у него было столько поводов для счастья. В данный момент он стоял в коридоре огромного дома, который построил для своей будущей семьи. Он слышал, как Сакура напевает что-то себе под нос где-то дальше, поэтому пошел на звук.       Всю мебель им подарил Хаширама, который особенно гордился прочной кроватью с балдахином. Он выкрасил ее в красный цвет, к полнейшему ужасу Мадары. Выглядело очень броско, хотя было трудно отрицать качество изготовления, пришлось признать, что ему не терпелось опробовать эту постель с Сакурой.       Его невесте, судя по всему, действительно понравился подарок, и ее реакция натолкнула его на мысль, не сговорились ли Сакура и Хаширама, чтобы она оседлала Мадару на этом гротескном шедевре.       Но все это перестало иметь всякое значение, когда он вошел в новую спальню и обнаружил, что его невеста сидит на полу, скрестив ноги, и складывает те немногие предметы одежды, которыми успела разжиться с момента попадания в его мир.       То, что Сакуре понравилась кровать, — единственное, что успокаивало Мадару. У нее не было здесь ничего своего, и из-за этого он чувствовал отвращение к самому себе. Теперь он был обязан позаботиться о Сакуре, но в итоге она прожила с ним несколько месяцев, практически ничего не имея за душой.       Сакура лучезарно улыбнулась Мадаре, убирая свежевыстиранную одежду в комод. Он наблюдал, как его невеста поднялась на ноги, открыто радуясь его приходу. Сакура бросилась в объятия Мадары, и он поймал ее, тоже отвечая широкой улыбкой.       — Ты построил мне дом, — сказала она, ее голос звучал приглушенно, поскольку она прижалась к его груди. Вскоре Сакура отстранилась и взглянула на Мадару.       — Да, — кивнул он, прежде чем поцеловать ее в губы. Он попытался углубить поцелуй, более чем готовый опробовать новую кровать, но Сакура только ухмыльнулась его попыткам.       — Мада-кун, — прошептала она, — большое тебе спасибо. — она чмокнула его в лоб, и на мгновение он увидел, как бьется пульс на ее шее. — Спасибо тебе за то, что построил нам этот дом, и за то, что принял меня в свою семью, и за то, что любишь меня.       Удивленный ее искренним порывом благодарности, Мадара смог лишь покачать головой.       — Это я должен сказать тебе спасибо, — настойчиво возразил он. — Кем бы я был без тебя?       Сакура снова поцеловала его, ласково и сладко.       — Ты хороший человек, Мадара, — заявила она, ее взгляд стал более острым, хотя все еще сохранял теплоту, — порой ты грубоватый, — поддразнила она, — но, тем не менее, очень сексуальный.       Мадара рассмеялся, чувствуя, как его внутренности превращаются в желе. Теперь глаза Сакуры излучали страсть, она положила руки ему на плечи, и он воспринял это как разрешение приподнять ее, чтобы она могла обхватить его ногами талию.       — Ты действительно думаешь, что я грубоват? — спросил он, довольно бесцеремонно толкая ее спиной к столбику кровати. Сакура ахнула, ударившись об него головой, в то время как Мадара, не теряя времени, успокаивал боль поцелуями в шею и плечи.       — Да, — ответила она, поморщившись, когда он слишком сильно прикусил нежную кожу. — А теперь опусти меня. Мне нужно закончить распаковывать вещи.       Мадара покачал головой.       — Ни за что, Подсолнух, — он корпел весь день над планом деревни, помогая Хашираме и другим главам кланов проработать последние штрихи, необходимые для размещения людей. Поэтому сейчас ему хотелось расслабиться в компании своей жены, которая на самом деле еще не была его женой только потому, что свадьба не была в приоритете, когда требовалось основать целую деревню.       Как только совет проголосует за Хокаге, Мадара немедленно женится на Сакуре, независимо от результатов.       — Займешься своими вещами завтра, малышка, — произнес он. — Этой ночью я собираюсь заделать тебе ребенка.       Сакура громко рассмеялась, ее реакция разозлила Мадару настолько, что он ослабил хватку на ней, и она смогла выскользнуть из его объятий.       — Ты же пошутил, верно? — уточнила Сакура. — Потому что я не могу даже думать о том, чтобы завести детей, пока в деревне не наступит стабильность и процветание. Я не хочу растить твоих сыновей и дочерей без гарантии…       — Будет тебе стабильная деревня, глупышка, — перебил Мадара, наклоняясь, чтобы запечатлеть быстрый поцелуй на ее покрасневшей щеке. — Не заставляй меня ждать слишком долго. Ты ведь помнишь: я хочу десять детей, а ты не молодеешь.       С возмущенным видом Сакура вслепую ударила его в грудь.       — Понятно же, что я дразню тебя, — не в силах сдерживаться, Мадара расхохотался, схватив Сакуру за руки, поскольку она продолжала ими размахивать. — Я старше тебя, помнишь?       — Сейчас вряд ли, — прошипела она, но улыбнулась и, похоже, больше не особо переживала о необходимости разложить одежду.       — Ты ведь знаешь, я дам тебе и нашим детям все, что вы пожелаете? — спросил Мадара, притягивая Сакуру чуть ближе к себе. — Я удостоверюсь, что Коноха — самая лучшая деревня во всех странах. Мои идеальные жена и дети меньшего не заслуживают.       Сакура улыбалась так, что у нее должны были заболеть щеки. Мадара успел увидеть это лишь мельком — после его слов она почти сразу уткнулась лицом ему в грудь и обвила руками его талию.       — Мы даже ничего не знаем о детях, — заметила Сакура. — они могут оказаться теми еще негодниками.       — Не с такой матерью, как ты.       — И с таким отцом, как ты.       Она глубоко вздохнула, наслаждаясь его ароматом. Мадара положил ладонь Сакуре на затылок, чтобы она не отстранялась.       — Ты думаешь, я буду хорошим отцом?       Сакура вздернула подбородок, одарив его понимающим взглядом.       — Разумеется, ты будешь хорошим отцом, — подтвердила она. — Ты любишь очень сильно, Мадара. Я знаю, ты всегда будешь любить и защищать наших детей так же, как любишь и защищаешь меня. Точно так же ты будешь любить и защищать Коноху, когда станешь Хокаге.       Мадара почувствовал, как улыбка тронула уголки его губ. Вера Сакуры в него придавала сил, а ее тело, прижатое к нему, возбуждало. От такого сочетания кружило голову. Мадара пребывал в состоянии эйфории от Сакуры, от будущего с ней, которое с каждым днем становилось все ближе и ближе.       Он жалел, что она не согласилась зачать ребенка.