Луне лучше знать

      Окружение ощущалось до боли знакомо, когда Мадара, открыв глаза, начал тереть их от усталости. Под ногами — мягкая трава, за спиной — твердый ствол дуба.       Мадара в замешательстве огляделся по сторонам. Он сидел на том самом утесе, где когда-то заснул, прислонившись к дереву. Грунтовая тропинка, которая вела к этому месту, была покрыта листьями, но она была отчетливо видна, и по какой-то причине это показалось ему странным.       Он встал, отряхивая грязь с брюк. Луна стояла высоко в небе, и ее округлость Мадара тоже посчитал странной, пока он неторопливо спускался вниз. В животе у него урчало, Изуна скоро будет его искать.       Мадара посмотрел на утес и море деревьев под ним. Что-то странное и теплое наполнило его грудь. Он уловил в воздухе сладковатый запах, а затем внезапно на него нахлынули воспоминания.       Сакура. Его Подсолнух.       Мадара с трудом сглотнул и уставился на лес. Никаких признаков деревни. Он был дома. Он наконец-то вернулся, но без Сакуры.       И он оставил ее в лапах Саске. Бросил сразу после того, как пообещал всегда быть с ней.       Паника разрасталась в его груди, и Мадара помчался к своему родному лагерю. Изуна ждет его там, и несмотря на то, сколько боли и мучений он испытывал сейчас, он знал, что это все немного утихнет, когда встретит брата.       Теперь мир воспринимался иначе. Мадару вдруг осенило, что он успел привыкнуть к миру Сакуры, к ее небу, звездам и абсолютно другой атмосфере.       Он попытался подавить безумные чувства, которые распирали его грудь. Ребра сдавливали сердце, будто тиски, затрудняя дыхание. Голова раскалывалась от облака тьмы, Мадара боялся, что без Сакуры обречен испытывать страшные страдания.       Он никогда больше не увидит ее лица. Не познает тепло ее тела. Никогда больше не сможет поцеловать ее, или зажечь искры в ее глазах, или услышать ее сладкие стоны и вздохи.       — Мадара?       Он прорвался сквозь невидимую защитную печать лагеря и врезался прямо в своего брата, который застонал от силы его удара. Мадара крепко сжал Изуну в объятиях, одновременно ощупывая на предмет повреждений.       — Мадара, что на тебя нашло? — спросил Изуна, раздраженно отмахиваясь от его рук.       Дыхание требовало слишком больших усилий, поэтому Мадара задержал его, уставившись на своего красивого брата-идиота. Он был жив, в безопасности и, по-видимому, не беспокоился о длительном отсутствии Мадары.       — Как долго меня не было? — выдохнул Мадара.       Изуна пожал плечами. Он выглядел точно так же, как и тогда, когда Мадара оставил его.       — Пару часов? — подумав, ответил младший. — Я думал, ты ходил на склон утеса. А что такое?       Это было не хорошо и не плохо, просто факт. Похоже, в своем времени он словно и вовсе не отсутствовал, и от этого Мадаре хотелось разрыдаться.       Возможно, он просто видел сон. Хотя такой вариант казался притянутым за уши. Изуна никогда бы не поверил, что старший брат каким-то образом перенесся в будущее, влюбился в идеальную женщину, которая пробудила его Мангеке, а затем луна перенесла его обратно в прошлое, и все это в промежуток между обедом и ужином.       — Эй, Мадара.       Его взгляд метнулся к Изуне. На мгновение он вспомнил о Саске, и на него накатил еще один приступ ужаса. Сакура оставалась одна в квартале Учиха, и именно туда Саске заявился бы в первую очередь.       — Что случилось? — допытывался Изуна. — Ты выглядишь так, словно увидел привидение.       Мадара грубо стукнул Изуну по плечу, заставив того отшатнуться.       — Тебе когда-нибудь снилась розововолосая девушка?       Изуна побледнел.       — Розововолосая девушка? — переспросил он, — так ты тоже ее видел?       Шум лагеря раздался откуда-то издалека, привлекая наконец внимание Мадары. Группу мужчин загоняли в палатку медика, и Мадара заметил веснушчатую девушку, которая обычно залечивала его раны. Сердце кровью обливалось из-за Сакуры, но что он мог теперь?       Стараясь вести себя как обычно, Мадара похлопал Изуну по плечу и повел его к их личным палаткам. Те выглядели точно так же, как и до его исчезновения, и в своем видении они были именно такими. Даже сейчас было трудно думать о чем-либо, кроме Сакуры, выходящей из палатки Изуны.       Мадара втолкнул брата внутрь и последовал за ним, застегнув за собой молнию.       — Расскажи мне о ней, — почти приказал Мадара, хотя ему так хотелось вцепиться в Изуну и больше не отпускать от себя. Конечно, младший его бы не понял, да и своим подозрительным поведением он не собирался его пугать. Просто Мадара почувствовал невероятное облегчение, когда увидел, что с Изуной все хорошо.       Изуна невозмутимо воспринял сумасбродство своего старшего.       — Знаешь, когда ты о ней упомянул, я начал думать, что это был обычный сон, — пожал он плечами. — Пару недель назад я искал тебя на склоне утеса и столкнулся с ней, — объяснил Изуна, садясь на свою койку.       — Продолжай, — настаивал Мадара.       — Ну, она оказалась той еще сукой, — прорычал Изуна. — Я искал тебя, а эта глупая малявка только и делала, что дрожала, поэтому не могла связать и двух слов.       Мадара ощетинился от тона своего брата, чувствуя прилив желания защитить Сакуру.       — Я дал ей свой плащ, чтобы она согрелась, но она швырнула его обратно мне в лицо, — возмутился Изуна. — Честно говоря, толку от нее было немного. Я предположил, что она может быть из Сенджу, особенно после того, как она разозлилась на мои не самые лестные слова о них.       — Это случилось пару недель назад? — уточнил Мадара. Если в прошлом время совсем не сдвинулось, значит, в тот момент он был здесь. — И зачем ты меня искал?       Изуна бросил на него сухой взгляд.       — За тем, что ты пропустил собрание клана, и мне пришлось тебя заменять, — обвинил он. — Сначала я беспокоился о тебе, но ты вернулся в лагерь той же ночью, и до меня дошли слухи, что ты опять путался с Хаширамой.       Мадара виновато поморщился, вспомнив, что в кои-то веки уклонился от своего долга ради тренировки с лучшим другом. Он проигнорировал собственные обязанности не специально, скорее, сыграла свою роль забывчивость.       — С тобой что-то происходит? — спросил Изуна. — Ты правда ведешь себя странно.       Мадара покачал головой.       — Что было дальше?       — Хм. Ты вернулся домой.       — Я про девушку, — отрезал Мадара, теряя терпение.       — Ах, про девушку, — вздохнул Изуна, немного поникнув от замешательства. — Ну, разговор не заладился. Я понял, что она куноичи, однако сражаться со мной не желала. Мне стало любопытно в чем причина, потому что я ее не узнал. Я начал спрашивать о том, кто она такая, но потом мы услышали, как кто-то из Сенджу выпустил что-то вроде бомбы из чакры. Я уговаривал ее пойти со мной и проверить, но она продолжала отнекиваться.       Изуна вздохнул и спрятал лицо в ладонях, потирая его, как будто это могло освежить его память.       — Сейчас трудно воспроизвести все детали, — признался он. — У меня в голове все так расплывчато, словно случившееся — лишь игра моего воображения. Но я точно могу сказать, что нечто в небе привлекло мое внимание — вспышка или что-то в этом роде. Когда я оглянулся на девушку, ее уже не было. Она буквально растворилась в воздухе.       Мадара нахмурился и встал. Он чувствовал, что его сейчас стошнит. Вообще-то, это именно он и растворился.       — Ты ее тоже видел? — поинтересовался Изуна. — Кто она такая?       — Скажи мне, если увидишь ее снова, хорошо? — вместо ответа попросил Мадара, хотя на самом деле это было скорее требование. — И не вздумай трогать ее. Она, знаешь ли, опасная куноичи. Тебе не следовало отдавать ей свой плащ.       Изуна закатил глаза.       — Эта крошечная глупышка? — усмехнулся он.       Мадара сжал кулаки по бокам, представляя вместо обуревавшей его ярости губы Сакуры на его губах. Теперь, когда его Подсолнуха нет рядом, только память может рассеять тьму в его голове. Ему следует быть осторожным, чтобы не поддаться своим эмоциям и не стать жертвой проклятия.       — Поверь мне, она способна с легкостью переломать каждую кость в твоем теле, — пробормотал Мадара.       — Значит, ты ее знаешь? Кто она?       Мадара не мог ответить на такой вопрос, и от этого еще больше расстроился.       — Просто будь с ней осторожнее, — отрезал он, — и держись подальше от Тобирамы.       Мадара выбежал из палатки.       

***

      Несмотря на их мимолетное воссоединение, Мадара и Изуна провели много времени вместе в последующие недели. Пытаясь отвлечься от мыслей о Сакуре и своей полной беспомощности в сложившейся ситуации, Мадара вернулся к тренировкам.       Спарринг с Изуной напомнил ему о том, почему он изначально вообще так жаждал вернуться. Каждая атака, каждый удар — все для того, чтобы нарастить силу и самому, и Изуне. Им нужно было уметь защищать друг друга и самих себя, и это имело дополнительный эффект, сблизив их.       Хотя у Мадары было множество двоюродных братьев, а также тети и дяди, он всегда считал, что они с Изуной стоят против целого мира. Мадара горячо любил своего младшего брата и даже отказался бы от Сакуры ради него, если бы потребовалось. В каком-то смысле так и случилось.       Но даже при том, что его любовь к брату была вечной и безусловной, Мадара не мог избавиться от ощущения, что между ними возникло некое препятствие. Часто, когда они устраивали тренировочные поединки, он видел в брате лицо Саске. Его ярость росла, и он подавлял ее, не зная, куда ее деть. Разумеется, он не мог вымещать ее на Изуне.       И все же мысль о том, что брат назвал Сакуру сукой, заставила кровь Мадары вскипеть. Его прежнее видение, как Сакура выходит из палатки Изуны, тоже немного охладило его привязанность.       Мадара скрывал свой Мангеке от Изуны и всех остальных, беспокоясь, что его появление вызовет вопросы, на которые он не сможет ответить.       Так что даже после продуктивной тренировки с младшим братом, дождавшись заката, Мадара улизнул из лагеря, чтобы проверить свои новые способности. Первое, что он обнаружил, это Сусаноо. Он практиковал сначала его, пока не научился управлять им, как собственным телом.       Затем пришла очередь дзюцу. В течение дня он проверял их наличие, а ночью оттачивал до совершенства, становясь тем грозным шиноби, каким его знала Коноха.       Его усилия не остались незамеченными в клане. Мадара чувствовал возросшее одобрение, хотя все это время был довольно рассеянным. Сейчас решимость — это все, что у него осталось. Как только появлялась свободная секунда — все его мысли возвращались к Сакуре, и от них темное облако в его голове начинало медленно расползаться.       Изуна держался к нему ближе, чем обычно. Мадара заметил, что порой брат украдкой поглядывает на него, озабоченно нахмурив лоб. Изуна явно чувствовал, что с ним что-то не так, и у Мадары все сжималось в груди.       Почти через месяц после того, как он вернулся домой, Мадара увидел Хашираму.       Они снова пересеклись на склоне утеса — на своем месте. Вид грязной тропинки все еще раздражал его, а улыбающаяся рожа друга — еще больше. На мгновение тот напомнил ему о Цунаде, что затронуло сердечные струны Мадары и заставило его тоже улыбнуться.       — Для проигрывающего войну ты больно счастлив, — поддразнил Мадара. Как обычно, на самом деле никаких победителей не существовало. На войне все стороны — проигравшие.       — Я встретил женщину, Мадара, — признался Хаширама, обезоруживающе улыбаясь, — красивую, обаятельную, респектабельную женщину, которая станет моей женой и родит мне детей.       Мадара заморгал, отчаяние накатило на него с новой силой.       — Как ее зовут? — спросил он, чувствуя, что в горле у него пересохло.       — Мито Узумаки, ангел из Водоворота.       Его жена, вспомнил Мадара. Бабушка Цунаде.       Хаширама улыбнулся еще шире и занял боевую стойку.       — Она переехала в наш лагерь, так что нам с тобой больше не придется драться за ту пещеру.       Теперь им просто нужен другой повод, чтобы подраться. Мадара знал, что первым шагом к исправлению всех ошибок, которые произойдут в будущем, было поддержание его отношений с Хаширамой. Про ненависть надо забыть, в противном случае, он утонет в собственном проклятии.       С его Мангеке он мог бы стать достаточно сильным, чтобы наконец победить Хашираму, но Мадаре пока не хотелось раскрывать свои способности.       Он не мог перестать думать о Риннегане. С ним у него было бы больше власти, чем он мог мечтать. Ему не пришлось бы ни о чем волноваться. Он одолел бы Хашираму и защитил своего брата, клан и будущую деревню, которую планировал основать.       Но также Мадара осознавал и риски. Каменная плита предупреждала об опасности, и Мадаре не нужно было гадать почему. Пробуждение Риннегана означало мучительное погружение во тьму. Без Сакуры не существовало ни единого способа провернуть это безболезненно, и даже с ней он был не уверен.       Единственное, что было стопроцентно известно, так это то, что ему нужны клетки Хаширамы.       — Итак, когда я смогу познакомиться с твоей девушкой? — спросил Мадара. Сегодня у него не было настроения тренироваться, хотя Хаширама уже сжимал кулаки.       — Ого, ты хочешь с ней познакомиться? — удивился Хаширама. — Ты никогда раньше не интересовался моими романами.       Мадара пожал плечами и тоже поставил ноги в скользящую стойку.       — Раз ты любишь ее, я хочу ее увидеть.       Хаширама бросил на него скептический взгляд.       — Ты же не собираешься ее у меня увести? — уточнил он, прищурив глаза.       Мадара ухмыльнулся.       — Она, наверное, уродина, — подколол он, — так что тебе не о чем беспокоиться. — она все равно и в подметки не годится Сакуре.       — Ты прав, — признал Хаширама. — Мне не о чем беспокоиться. Ни одна женщина в жизни не поведется на твои грубые ухаживания.       До встречи с Сакурой Мадара, вероятно, с ним бы согласился. Секс, легко. Влюбленность? Уже сложнее. Сможет ли он когда-нибудь снова влюбиться? Хочет ли он этого вообще?       — Я рад за тебя, Хаширама, — искренне сказал Мадара. Он знал, это невероятное чувство — любить очаровательную женщину, и он завидовал той легкости, с которой Хаширама нашел себе пару. Ему не пришлось переживать воздействие луны или перемещаться во времени.       — Твоя радость не должна отвлекать тебя от поединка со мной. Выложись на все сто! — воскликнул Хаширама, усмехнувшись.       — Даже не надейся, — заверил его Мадара.       Но, похоже, зря.       

***

      Было кое-что, что причиняло Мадаре больше всего боли.       Особенно остро это ощущалось ночью, когда в попытках заснуть он сворачивался калачиком на койке. Его тело, так привыкшее к Сакуре и удовольствию, которое она ему доставляла, жаждало ее успокаивающих прикосновений.       Единственной его отрадой были воспоминания. В свое время ему хватило ума запечатлеть их шаринганом: тот момент, когда она вышла из душа и он впервые увидел ее обнаженной; поцелуй на поваленном дереве и еще один в ванне. Как она стояла на балконе в золотых отблесках подсолнухов, как щеголяла в красном сарафане, как закусывала губу и заправляла волосы за уши. Все эти мгновения пронеслись в его сознании.       Только они помогали Мадаре хоть немного уменьшить головную боль. Каждую ночь он ласкал себя, представляя Сакуру и отчаянно желая, чтобы она была с ним.       Одних воспоминаний было явно недостаточно. Он жаждал ее прикосновений, как ничего другого, словно пристрастился к ним за то короткое время, что провел с ней.       Мадара стиснул зубы от идеи подыскать себе какую-нибудь женщину для утоления похоти. Где-то в глубине души он понимал, что его ждет лишь разочарование. Невыносимо было даже думать о близости с другой.       От подобных мыслей по отношению к Сакуре он чувствовал огромную вину, и притупившаяся было боль возвращалась после того, как в темноте ночи он вытирал сперму со своего живота и натягивал штаны обратно.       Он не смог защитить свой Подсолнух от Саске. Предположительно, сейчас она мертва. Саске легко мог ее убить, а Мадара был бессилен ее спасти. Вместо этого он сидел в палатке, как гоблин, и яростно мастурбировал, вспоминая свою, возможно, погибшую возлюбленную.       Но даже несмотря на то, что ему было тошно от себя, что он чувствовал горечь и в то же время удовольствие, Мадара все равно каждый раз поддавался искушению. Это был единственный способ уснуть, способ удержаться и не потонуть в проклятии и невыносимой боли.       

***

      Почти через шесть месяцев после возвращения Мадары отряд шиноби Сенджу прокрался в его лагерь.       Он узнал о них в тот момент, когда они приблизились к охранным печатям. Мадара скинул одеяло на пол и начал одеваться в темноте. Надо было еще разбудить брата.        Мадаре не нравилась идея затевать бойню. Хотя присутствие Сенджу, которые, вероятно, пришли сюда шпионить, вызывало у него гнев и ненависть, он не хотел сражаться с ними. Нет, если с ними Хаширама. Тут же вспомнился Изуна с Тобирамой. Мадара от души пожелал, чтобы война наконец закончилась.       Но как остановить войну, если она уже началась? Единственный способ — сойтись в битве, а это означало, что обязательно будет проигравший.       Это не должны были быть Учиха, но это не означало, что Мадара хотел поражения Сенджу.       — Изуна, — позвал он, тряся за плечо своего спящего брата, — вставай. У нас незваные гости.       Собравшись за секунду, Изуна молча последовал за Мадарой через лагерь. Было темно, лишь в нескольких палатках горели фонари. Стояла мертвая тишина, которая еще больше действовала на нервы и без того взвинченного Мадары.       — Разве мы не должны поднять тревогу? — спросил Изуна, пока они крались в ночи.       — Я хочу разобраться с ними по-тихому, — объяснил Мадара.       — Пленных брать будем?       Мадара покачал головой. Он не знал, что задумали Сенджу, но их визит показался ему очень странным. Хаширама никогда бы не дал добро на такое, и Мадаре необходимо было иметь четкое представление о происходящем, прежде чем принимать какие-либо решения.       Когда они добрались до границы лагеря, Мадара перепрыгнул через короткую импровизированную стену и пересек защитную печать, установленную сразу за ней. Изуна держался чуть поодаль.       Мадара вглядывался во тьму, его шаринган вращался, направленный на команду шиноби перед ним.       — Тобирама, — равнодушно поздоровался Мадара, рассматривая своего противника с большим холодом, чем обычно. Ему никогда особенно не нравился Тобирама, но после рассказов Сакуры о том, что он думал об Учихах, о том, как он убил Изуну, сейчас Мадара невольно испытывал к нему презрение.       — Мадара, — невозмутимо ответил Тобирама. По обе стороны от него стояло по одному шиноби, и еще шесть-семь сзади. Мадара удивился: чересчур большой отряд для столь тайного предприятия.       Если они конечно его планировали.       — Надеюсь, у тебя была веская причина заявиться к нам, — предупредил Мадара. Некрасиво было бы убить брата Хаширамы.       Одна вспышка сигнатуры чакры поразила его: она была до боли знакома.       — У нас разные представления о веских причинах.       Мадара пристально посмотрел на Тобираму и его самодовольное выражение лица.       — Ближе к делу, — рявкнул он. — Что ты здесь забыл?       — Мы принесли тебе подарок, — мрачно сказал Тобирама.       Сбитый с толку, Мадара принял боевую стойку. Он не собирался принимать никакие подарки от Сенджу.       Но затем шиноби начали расступаться, демонстрируя некоего человека.       Сердце Мадары словно окунули в ледяную воду. В поле зрения появилась копна розовых волос, когда Тобирама подтолкнул пленника вперед. Желчь подступила к горлу, но грудь сжимало от переизбытка чувств. Мадара задыхался, понимая, что сейчас ему грозит серьезная ошибка, если он не сможет собраться с мыслями.       Сакура была закована в цепи, ее чакра подавлялась наложенными на нее печатями Сенджу. Тем не менее, ей удалось подать сигнал, и предназначался он ему, осознал Мадара.       Сенджу схватил Сакуру за шею и прижал лицом к земле. Она не смогла бы поднять на него глаза, даже если бы попыталась, но в этот момент Мадара отдал бы все на свете за один ее взгляд.       Мадара сосредоточенно смотрел на руку, что удерживала Сакуру, и его ярость нарастала с каждой секундой.       — Что все это значит? — в смятении спросил Изуна.       — Эта сука, — выплюнул Тобирама, — уничтожила половину нашего урожая и снесла целое зернохранилище в приступе истерики…       — Я тебе сейчас покажу гребаную истерику, — огрызнулась Сакура, и звук ее голоса заставил сердце Мадары бешено заколотиться.       — Ты натворила это все назло нам, — упрекнул Тобирама с фамильярностью, от которой Мадару чуть не стошнило.       — Сакура? — окликнул он, стараясь контролировать себя.       Хватка на ее шее ослабла, и она подняла глаза. Как и в первую их встречу, при виде Сакуры у Мадары перехватило дыхание. Она умоляла его взглядом, и он шагнул к ней.       Сакура ринулась к нему, высвобождаясь из тисков Сенджу.       — Так ты действительно ее знаешь? — спросил Тобирама, он определенно был сбит с толку.       Мадара посмотрел на нее сверху вниз. Неужели перед ним и правда Сакура? Интересно, она пришла к нему из другого будущего? Ее волосы стали длиннее и свисали чуть ниже плеч. На ней была потрепанная оранжевая футболка, в которой, насколько он помнил, она обычно спала, и пара знакомых шорт из спандекса.       — Подсолнух?       Ее ресницы затрепетали, и она всем телом подалась навстречу ему. Мадара поймал ее, ее руки все еще были скованы. Она начала всхлипывать у него на груди, и Мадара почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз.       Боль, так упорно сжимавшая его череп, внезапно освободила его от своих тисков. Он понял, что его глаза изменились сами по себе, Мангеке был активирован и что, несмотря на успокаивающее присутствие Сакуры, во всем его теле зарождалась злоба.       — Снимите с нее цепи, — потребовал Мадара тихим голосом, потому что, если бы он заговорил громче, то мог бы сорваться.       Тобирама обменялся взглядами со своими людьми.       — Сейчас же! — взорвался Мадара. Вокруг него начал формироваться броня Сусаноо, но он немного потерял контроль. Единственное, что мешало ему вонзить клинок в грудь Тобирамы, это Сакура между ними.       Она дрожала и льнула к нему, но когда он развернул ее лицом к Тобираме, то поймал ее хитрый взгляд.       Тобирама потянулся вперед и снял печать на цепях. Мадара наблюдал за ним, как ястреб, кожей ощущая его тревогу. Как только ее запястья освободились, Сакура замахнулась и ударила Тобираму в грудь, направив в кулак такое количество чакры, что тот отлетел и упал в грязь.       — Ты гребаный мудак!       Улыбка тронула губы Мадары, пока он не понял, что Сакура, должно быть, уже некоторое время находилась в его времени, а он и понятия не имел.       — Они держали тебя в заложниках? — прошептал он ей на ухо.       Сакура качнула головой.       — Ну, можно сказать и так, — ответила она. — Хаширама был исключительно любезен, но вон та сучка думает, что я шпион Учиха.       Тобирама поднялся на ноги, прищурив глаза. Все Сенджу приготовились к бою, атмосфера накалялась. Мадара мог видеть голубое свечение Сусаноо над лицами Сенджу и чувствовал, что теперь вокруг него образовалась полноценная броня. Он был доволен, зная, что Сакура была в безопасности внутри, рядом с ним, спиной прижимаясь к его торсу.       — Ты действительно шпион! — обвинил ее Тобирама. — Без сомнений, вы двое знакомы. Может, тебе и удалось обмануть моего брата, когда ты заставила его поверить, что…       — Я никогда его не обманывала!       — Она не мой шпион, Тобирама, — вмешался Мадара. — Где Хаширама? Мне нужно поговорить с ним как можно скорее.       Тобирама настороженно переводил взгляд с Мадары на Сакуру, а затем на Изуну. Сусаноо прикрывало и его. На мгновение выражение лица Тобирамы стало нечитаемым, а затем он как-то подозрительно покраснел.       — В настоящее время Хаширама занят.       Мадара холодно посмотрел на шиноби Сенджу. Неужели они пришли сюда только для того, чтобы сплавить ему Сакуру? Почему-то от этой мысли ему стало очень неловко.       — Тогда передай ему, чтобы он встретился со мной на утесе завтра утром, — спокойно сказал Мадара, деактивируя Мангеке и развеивая Сусаноо. Он все еще обнимал Сакуру, однако теперь отодвинул ее так, чтобы самому стоять перед Тобирамой.       — И какую причину я должен ему указать? — сухо спросил Тобирама.       Мадара ухмыльнулся, хотя его ненависть к брату своего друга становилась все сильнее.       — Скажи, что я принимаю его подарок, — ответил он, — и что я хотел бы предложить перемирие.       Округлившиеся от удивления глаза Сенджу смотрелись почти комично.       — Перемирие? — недоверчиво переспросил Изуна. — Ты что, с ума сошел?       Выражение лица Тобирамы изменилось, в нем появилась серьезность, которая выбила Мадару из колеи, но он все равно кивнул.       — Я поговорю с братом сегодня же вечером, — согласился Тобирама.       — Хорошо, — подытожил Мадара, вцепившись в Сакуру мертвой хваткой. От ее близости у него голова шла кругом, ему пришлось призвать все свое самообладание, чтобы не заключить ее в объятия и не зацеловать до потери пульса.       Давать волю чувствам при Сенджу было непозволительно.       — Уходим, — отдал приказ Тобирама своему отряду.       Его люди послушно бросились обратно в лес вслед за ним, оставив Мадару наедине с Сакурой и Изуной. Наконец-то два самых важных человека в его жизни рядом с ним.