Луне лучше знать

      Темнота наступила довольно быстро, хотя звезды все еще ярко сверкали над головой. Насладившись скромной трапезой, Сакура и Мадара удалились в свою единственную палатку, которая, к удивлению Мадары, оказалась достаточно большой для них обоих.       В ней вполне можно было бы удобно разместить, наверное, шестерых человек, поэтому Сакура придвинула свой спальный мешок к одной стороне палатки, а Мадара неохотно развернул свой с другой.       Мысль о том, чтобы спать рядом с кем-то вот так без охраны, вызывала у него тошноту. Он не был уверен, что может доверять ей, и закрыл глаза, засыпая, когда она была всего в нескольких футах от него… Ну, нельзя сказать, что Мадара ждал этого с нетерпением.       Конечно, он просто не мог бодрствовать все время, пока они были вместе, а это означало, что ему придется привыкнуть спать в ее присутствии. К счастью, у нее, похоже, не было с этим никаких проблем. Она заснула сразу же, как только ее голова коснулась импровизированной постели.       Она выглядела просто ангелом, когда спала. Мадара снова активировал свой шаринган, поскольку теперь это не должно было ее беспокоить, и он наблюдал за ней, как ястреб, не зная, чем бы заняться, пока сон к нему придет.       Учиха был загипнотизирован тем, как мягко поднималась и опускалась ее грудь, как ее полные губы были серьезно сжаты. Он почувствовал, как на его собственных губах появилась усмешка, вспомнив ее мнение о его монументе. Он был уверен, что если бы увидел ее каменную статую, то не смог бы сказать наверняка, похожа ли та на оригинал или это какая-то совершенная богиня, придуманная скульптором. Впечатленным настолько, что он даже не начал ее запечатлевать.       Мадара попытался выбросить эту мысль из головы. Хотя его и раньше привлекало множество женщин, он никогда по-настоящему не оказывался в таком положении ни с одной из них. Сакура думала о нем как о теплом человеке, а ему бы никогда и в голову не пришло, что это слово будет использовано для его описания, но он предположил, что это было правдой. В том, как он обращался с ней, была какая-то теплота, потому что он воспринимал ее гораздо теплее, чем если бы она была, скажем так, уродливой.       Возможно, она была бы уже мертва, если бы он не обнаружил в себе слабость к ее хорошенькому личику.       Пытаясь расслабиться и уснуть, Мадара глубоко вздохнул. Медный запах крови наполнил воздух, и вместе с ним появилось что-то более мускусное. Подорвавшись, Мадара сел, его глаза внимательно всматривались в темноту. Он не чувствовал поблизости никого, кроме себя и Сакуры, и беглый взгляд на нее показал, что она не была ранена ни в каком смысле, насколько он мог видеть.       Сгорая от любопытства, он придвинулся к ней поближе и принюхался. Этот запах определенно исходил от нее.       Мадара осторожно, на случай, если ей будет больно, ткнул ее в плечо.       — Сакура, — прошептал он, и ее глаза тут же открылись, поразительно красивые в непосредственной близости в темноте палатке. Они остановились на нем, когда она плотнее прижала свой спальный мешок к груди.       — Что?       — Ты ранена? — спросил Мадара, стараясь казаться менее озабоченным и более любопытным, хотя и не был уверен, что на самом деле испытывает. — Я чувствую, как от тебя пахнет кровью.       Девушка подпрыгнула, как туго сжатая пружина, и только благодаря убийственным инстинктам шиноби Мадары ее голова не столкнулась с его головой.       — О боже, — пробормотала она, сбросив с ног одеяло и обнаружив большую лужу крови между ног.       Мадара встревоженно посмотрел Сакуре в лицо. Он не был уверен, что именно там увидел. Ее щеки покраснели, но это было похоже на чувство вины или стыда, и он не мог понять, почему она чувствует себя виноватой или пристыженной.       — Это… у тебя…       — Твою мать!       — Твой менструальный цикл, — наконец понял Мадара. — Это объясняет, почему ты весь день была такой ворчливой.       Крошечная распахнутая ладонь метнулась к нему. Он боролся с инстинктивным желанием поймать ее. Учиха видел, что в ней нет никакой чакры, и если пощечина заставит девчонку чувствовать себя лучше в этой ситуации, то он позволит ей это.       Это ощущение отдавалось в нем эхом, не совсем то же самое, что боль, но что-то близкое к ней. Сакура опустила руку и посмотрела на свои окровавленные колени. Сочувствие Учихи угасло, когда он понял, что она не раскаивается в том, что ударила его, хотя он и не сделал ничего плохого.       Мадара резко отвесил ей подзатыльник.       Сакура замерла, и на секунду Мадаре показалось, что она сейчас заплачет. Но потом она нахмурилась и начала отталкивать его от себя.       — Принеси мне воды, — приказала она.       Мадара моргнул.       — Живо! — взвизгнула она, и Мадара сделал, как ему было велено.       Он тихо бурчал себе под нос, пробираясь к реке. У него не было привычки подчиняться приказам — уж точно, не от маленькой розововолосой куноичи, но что-то в ее тоне заставило его почувствовать необходимость выполнить ее немногословные требования. Он нес два котелка, расплескивая воду, обратно к палатке, быстро шагая на случай, если с ее стороны это был какой-нибудь отвлекающий маневр.       Но когда Мадара вернулся, палатка была открыта, а Сакура стояла перед ней, щеголяя теперь парой мешковатых спортивных штанов и тем же самым укороченным нижним бельем. Она вытащила спальный мешок из палатки и разложила его рядом с костром. Увидев приближающегося Мадару, она взяла котелок с водой и поставила его рядом с окровавленным материалом.       Девушка опустилась на колени в траву, и Мадара с любопытством наблюдал, как она смешивает воду со своей чакрой, чтобы вытянуть кровь из спального мешка. Это была захватывающая процедура — созерцать, как она тянула и тянула маленькие облачка жидкости. Это было завораживающе, и что-то в этом убаюкивало Мадару до состояния сонливости.       — Я собираюсь…       — Шшш!       Мадара нахмурился, не уверенный, что ему захочется мириться с ее поведением в течение следующих нескольких дней. Он вошел в палатку и застегнул ее за собой на молнию. Наверное, следовало бы посочувствовать ей, подумал он, натягивая на плечи спальный мешок. Но сейчас он был слишком сонным, чтобы думать об этом.       Мадара закрыл глаза. Он все еще слышал хлюпающий ручеек работы Сакуры за пределами палатки. Этот звук был довольно успокаивающим, и Учиха подумал, что способен заснуть в любой момент, но не мог перестать представлять себе Сакуру там, в ее недофутболке, толкающую и тянущую это водяное облако.       Затем хлюпанье прекратилось, и сквозь тонкую ткань палатки Мадара увидел, как Сакура встала и подняла свой спальный мешок в воздух, чтобы несколько раз сильно встряхнуть. Она положила его плашмя на траву и долго стояла, уперев руки в бока. Мадара воспользовался этой возможностью, чтобы еще раз оценить ее силуэт.       Наконец, она зашевелилась, подхватила свой рюкзак с земли и ворвалась в палатку. Бросила на Мадару раздраженный взгляд, но, казалось, испугалась, увидев, что его красные глаза пристально смотрят на нее из темноты.       Она издала какой-то утробный рык — недовольства или раздражения. Затем положила свой рюкзак туда, где раньше было изголовье ее спального мешка, и села на твердую землю, откинув голову назад.       Мадара уставился на нее и на то, как напряженно девушка скрестила руки, которые теперь покрылись мурашками. Она безуспешно пыталась подавить дрожь, а когда заметила, что он смотрит на нее краем глаза, нахмурилась еще сильнее и отвернулась от него.       Интересно, к какой роскоши она привыкла? Он видел ее маленькую, но все равно шикарную кровать с толстым матрасом и множеством подушек. Даже эта постель давала больше комфорта, чем та, на которой привык спать Мадара. Спала ли она когда-нибудь раньше на земле?       Если бы Хаширама был здесь, он предложил бы ей свой собственный спальный мешок. Мадаре же самому нравился его спальный мешок, и он не был виноват, что свой Сакура испачкала кровью, поэтому он хотел оставить его себе. Он никогда раньше не спал в таких превосходных условиях и чувствовал, что заслужил право хоть раз поспать в роскоши.       Вот только заснуть было трудно, потому что он чувствовал, как напряжение Сакуры витает в воздухе. Она была молчалива и неподвижна, да, но ее чакра была туго натянута в теле, и если он прислушивался достаточно внимательно, то мог услышать скрежет ее зубов.       — А Саске отдал бы тебе свой спальный мешок? — спросил он девушку, и его голос мягко пробился сквозь повисшее в воздухе напряжение.       Она повернулась на бок, и ее пылающие зеленые глаза встретились с его пронзительно красными. Она пристально смотрела на него, ее тело было, как натянутая струна. Затем, словно бы та все же лопнула, Сакура тяжело вздохнула. Ее тело расслабилось, а взгляд смягчился, хотя она продолжала дрожать. Она была такой маленькой, что Мадара решил, что она может поместиться рядом с ним в его спальном мешке. «Как было бы хорошо, — подумал он, — если бы ее дрожащее тело обвилось вокруг него».       — Если бы я была на задании со своей командой, Наруто или Какаши-сенсей были бы первыми, кто предложил бы это, — сказала она так тихо, будто не хотела нарушать ночную тишину. — Я не думаю, что Саске пришло бы в голову сделать что-то подобное.       Ее взгляд на мгновение задержался на лице Мадары, и гнев и раздражение, которые были в ее глазах весь день, внезапно исчезли.       — Прости, что я тебя ударила, — прошептала Сакура.       Учиха не был уверен, что девушка сказала это искренне, но та прервала извинение легким трепетом ресниц, и как будто его сердечные струны были прикреплены к этим проклятым розовым ресницам, его пульс участился вместе с их движением.       Мадара никак не мог предугадать свою реакцию на столь откровенный флирт, даже если тот был намеренным. Он мог видеть, что Сакура, должно быть, заметила, как минимум, румянец на его щеках, который, вероятно, сопровождал их жар, или услышала, как его пульс так громко стучал в груди в течение нескольких коротких ударов. Она скромно улыбнулась и снова взмахнула ресницами.       Теперь Учиха чувствовал себя обманутым, хотя и не подозревал, что обман может быть так приятен. Он действительно чувствовал тепло во всем теле. Неужели эта девчонка думает, что стоит ей только похлопать глазками, и он тут же отдаст ей свой спальный мешок?       — Иди сюда, — сказал он ей, и ему стало смешно, когда она удивленно вскинула брови.       Но к его изумлению, она действительно встала и пересекла разделявшие их несколько футов. Он услужливо откинул покрывало своего спального мешка, подвинувшись так, чтобы внутри было достаточно места для нее.       Ее хихиканье удивило его еще больше, и он посмотрел ей в лицо, ошеломленный ее постоянно меняющимися эмоциями.       — Я не собираюсь делить с тобой постель, извращенец.       — Отлично. Тогда спи на холоде.       Лицо Сакуры вытянулось, и она вытаращилась на то место, которое он оставил для нее в спальном мешке.       — Ты это серьезно? — требовательно спросила она. — Но это я, черт возьми, дала его тебе.       — Я знаю, что твои месячные являются причиной этих перепадов настроения, поэтому я не буду принимать их близко к сердцу, — сказал Мадара, — но я бы посоветовал тебе пойти на этот компромисс. У нас один спальный мешок. Вполне логично, что мы разделим его.       — Мадара, — обратилась Сакура со сладкой снисходительностью. — Спасибо за помощь, но я бы посоветовала тебе держать свое мнение обо мне и моих месячных при себе в своей хорошенькой маленькой головке.       Мужчина весело ухмыльнулся.       — Отлично, — повторил он, натягивая одеяло обратно на ноги.       — Подожди, — остановила его Сакура, и он снова посмотрел на нее с самодовольством, проступившим на его лице, и каким-то головокружением, которое заставило его почувствовать легкость и небольшое опьянение. — Только на сегодня, — сдалась Сакура, откидывая одеяло, чтобы забраться в постель рядом с ним.       Нервы Мадары прямо-таки пылали, когда она бочком опустилась в спальный мешок, покачиваясь, пока ее ноги не оказались на дне, что заставило ее голову опуститься ниже его подмышки. Она резко толкнула его локтем в ребра, и мужчина хмыкнул, ожидая, пока она устроится поудобнее. Девчонка ерзала достаточно долго, чтобы он начал раздражаться, но когда она, наконец, успокоилась, ее бок был тепло прижат к его боку, потому что между ними просто не было достаточно места.       Мадара надеялся, что ей будет уютно в тепле его тела. Учиха с трудом представлял себе что-либо столь же приятное, как ее расслабленное тело, прижатое к нему, и воспринимал ее общее успокоение и то, как замедлилось ее дыхание, когда Сакура попыталась заснуть, как доверительный жест, от которого ему захотелось прижаться щекой к ее макушке.       Конечно, никакого доверия между ними не было — во всяком случае, пока. Это был первый шаг, и притом опасно интимный. Они могли спать рядом друг с другом. Теперь они даже могли вот так прикасаться друг к другу. Он не собирался использовать на ней гендзюцу, а она не собиралась вторгаться в его сознание своей чакрой. Они просто будут существовать в этом едином клубочке сна до утра, а затем возобновят свое немногословное недружелюбие.       Но Мадара обнаружил, что слишком соблазнен ее близостью, поскольку ночь продолжалась, и сон пришел к Сакуре, но ускользнул от Мадары, как это обычно бывало. Он прислушивался к ее ровному дыханию, остро ощущая все места, где соприкасались их тела, тепло ее тела под одеждой, тепло ее кожи на обнаженном животе.       Стараясь не думать о себе как об извращенце, каким его считала Сакура, Мадара повернулся на бок, лицом к ней, чтобы обхватить ее маленькое по сравнению с его тельце. Его рука легла на ее обнаженную талию, крепче прижимая ее к себе. Она шевельнулась, но потом поудобнее устроилась у него на груди. Он уткнулся носом в розовые волосы, вдыхая аромат огурца и кокоса.       Мадара не знал, как Саске смог устоять перед такой женщиной, как Сакура. Он не был столь уверен, что сам сможет устоять.       

***

      Мадара очнулся от самого блаженного состояния сна, в котором он когда-либо пребывал, и почувствовал, как костлявый локоть уперся ему в шею. Сакура копошилась рядом с ним, и ранний утренний свет просачивался сквозь углы палатки. Он мягко прижал ее руку к своей груди и позволил себе на короткое мгновение насладиться ощущением того, что она спит рядом с ним.       Этот момент был недолгим, так как Сакура, уткнувшаяся лицом в его грудь, поняла, что она довольно уютно прижалась к нему, и вскрикнула от удивления. Она отстранилась от него, но спальный мешок не давал ей особенно двигаться.       — Вставай, — сказала она Учихе, ее когда-то расслабленное тело теперь было неприятно напряжено.       Мадара слабо застонал и потянулся всем телом, позволив своим костям трещать и хрустеть, как им хотелось. С легкой ленцой он проигнорировал ее краткую команду, вместо этого переместив руку, чтобы обнять ее за плечи и снова крепко прижать к себе.       Сакура все еще лежала рядом, хотя он и не пытался встать. Он не мог видеть ее лицо под таким углом, но почувствовал, как она вздохнула, и от ее дыхания по его рукам побежали мурашки. Ее тело обмякло, и на какую-то секунду она словно растаяла в его объятиях. Это навело его на мысль, что, возможно, ей так же нравилось делить с ним постель, как ему с ней.       Через мгновение она подняла голову, и Мадара инстинктивно погладил девушку по затылку, прижимая ее щеку к его груди.       — Нам действительно пора идти, — отрезала Сакура. В ее голосе слышалась сердитая нотка.       Мадара осторожно приподнял край спального мешка и посмотрел вниз, туда, где переплелись его ноги и ноги Сакуры. Девушка ущипнула его за руку.       — На что ты смотришь? — спросила она, когда Мадара откинул одеяло со спального мешка и поднялся на ноги.       — Просто хотел убедиться, что ты не залила меня кровью, — пожав плечами, ответил Мадара, наблюдая, как она встает. Ее волосы были восхитительно растрепаны, а щеки покраснели.       Она выпроводила его на свежий утренний воздух, и он с радостью подчинился, впервые почувствовав прилив оптимизма. Он хорошо выспался, и крепкий сон немного ослабил напряжение в плечах и придал ему новую, яркую энергию.       У Сакуры не было времени на его хорошее настроение, так как она быстро сворачивала лагерь. Покончив с палаткой, она собрала свой уже высохший спальный мешок, свернула его и аккуратно положила обратно в рюкзак. Мадара размышлял о том, что если представится такая возможность, то он «потеряет» свой собственный спальный мешок, так что им придется снова делить один.       Они возобновили свой путь, на этот раз в более дружеском, но все еще напряженном молчании.       Сакура двигалась мучительно медленно, даже когда они бежали. Мадара старался не слишком раздражаться по этому поводу. В конце концов, у нее были месячные, и хотя он ничего не знал о менструации, он предполагал, что это было болезненно.       Поэтому он оставил ее дуться одну, а сам держался сзади. Более медленный темп дал ему возможность прочесть еще несколько книг, которые предоставила ему Сакура. Парочку он отложил после того, как прочитал их — те, что имели отношение к фактическому основанию деревни и тому, как объединились кланы.       Ему еще многое предстояло узнать, но трудно было решить, с чего начать. Было бы гораздо проще поговорить с каким-нибудь пожилым Учихой, чтобы заполнить все пробелы, оставленные учебниками истории Сакуры, но такового не существовало. Его следующим самым надежным источником информации являлся Саске или его старший брат Итачи.       Поход к Саске был большой удачей, но это не означало, что Мадара мог просто игнорировать то, что Итачи был где-то здесь же. Сакура сказала, что он вступил в террористическую организацию. Мадара чувствовал, что это каким-то образом оправдывает его внимание, хотя и не был уверен, как включить это в свой план.       Мадара отложил эту мысль на потом, а пока углублялся в оставшиеся главы. Захлопнув последнюю книгу и беспечно швырнув ее в ближайший куст, он задумался о том, с чего он пришел к выводу, что Коноха — неудачный эксперимент, и решил бросить вызов Хашираме так, как он это сделал. В книге говорилось, что он напал на саму Коноху с помощью чего-то под названием «девятихвостый». Что это значит? Может быть, именно поэтому Сакура так боялась его?       Он не получит от нее никаких ответов. Возможно, она даже не знала всей правды. Недостающие пробелы в его знаниях расстраивали его, и он должен был быстро что-то придумать. Если план А сработает, Мадаре не хотелось бы уходить, не выяснив всего, что нужно знать, чтобы изменить будущее к лучшему, когда он вернется.       Впереди него Сакура отошла на несколько футов от дороги и присела на корточки, чтобы рассмотреть что-то в зарослях ежевики. Мадара поспешил догнать ее и с любопытством заглянул в кусты.       — Кот, — печально оповестила она. — Похоже, у него застряла лапа.       Мадара с сомнением посмотрел на довольно большого черного кота, который был настолько глуп, что застрял в зарослях ежевики. Он был костлявый и тощий, а на одном из его ушей, казалось, не хватало самого кончика.       Сакура начала протягивать свои тонкие, крошечные ручки сквозь кустарник, на что Мадара неодобрительно фыркнул.       — Ты собираешься останавливаться каждый раз, чтобы вылечить всех птиц и грызунов, которых мы встретим по пути? — спросил он, возможно, даже слишком резко.       — Только самых милых, — сказала девушка с улыбкой, которая мгновенно растопила остатки его гнева. Учиха смотрел, как она тащит шипящего, визжащего кота через колючие кусты ежевики. Сакура была осторожна, чтобы не поранить животное еще больше, и под ее зеленым, светящимся прикосновением, оно успокоилось достаточно, чтобы Сакура смогла быстро залечить его раны.       — Я все, — сообщила она, не прошло и пяти минут, как несчастный кот снова встал на все четыре лапы. Он нежно терся о ноги Сакуры, и Мадара слышал его мурлыканье даже со своего места.       — Я никогда не верну эти пять минут своей жизни, — пробормотал Мадара. Сакура бросила на него раздраженный взгляд, когда они возвращались к дороге.       — Мадара, имей сердце, — сказала она, и мужчина с любопытством посмотрел на нее. Ему нравилось гораздо больше, когда она произносила почетную приставку вместе с его именем, но он не был уверен, что хочет сказать ей это прямо сейчас. — Посмотри на него. Он такой милый и так благодарен, что ты позволил мне остановиться и вылечить его.       Девушка начала хихикать, и Мадара, посмотрев вниз, увидел, как кот ходит взад-вперед между его ног, мурлыча, и трется о его ноги.       Мадара покачал головой, и на этот раз все трое выдвинулись. Кот тащился прямо за лодыжками Сакуры, мчась рысцой даже в ее быстром темпе. Мадара не думал, что со стороны Сакуры было мудро позволить ему последовать за собой. Он мог бы сказать, что она привязалась к нему.       — Ты же знаешь, что черные коты — плохая примета, — крикнул он ей.       — Ну, тогда я думаю, что мне очень не повезло, потому что у меня целых два черных кота, — бросила Сакура в ответ.       Словно вспышка молнии, Учиха оказался прямо перед ней. Его рука метнулась вперед, чтобы преградить ей путь, но она лишь сердито посмотрела на мужчину, обходя его.       — Ты имеешь в виду меня? — спросил он с ухмылкой. — Думаю, что могу это понять. Только я пантера.       Сакура издевательски усмехнулась.       — О, ты станешь пантерой, Мадара, — поддразнила она. — Но сейчас ты просто безобидный котенок.       Мадара почувствовал, как что-то начало нагреваться внутри, что-то, что раздулось в его груди, как гнев, но не так, как он привык чувствовать. Во всяком случае, это было приятно. Он ощутил ее легкий укол, словно от огня в его венах — то же самое чувство, когда Хаширама бросал ему вызов или дразнил его.       — Неужели это так? — спросил он ее, глядя, как она оценивает свои семнадцать лет и признает ли она, что сама была котенком.       — Я могла бы убить тебя, ты же знаешь, — многозначительно сказала Сакура, остановившись, чтобы посмотреть на него через плечо. — Я могла бы остановить твое сердце во сне. Я могла бы вырвать тебе спинной мозг. Всего одним движением.       Мадара рассмеялся, но тут же ощутил покалывание в голове, осознав, что поставил себя в довольно уязвимое положение, и стал размышлять, стоит ли снова делить с ней постель. Было ли ее прикосновение действительно худшим способом умереть?       — Это не смешно, — отрезала Сакура.       — Нет, — согласился Мадара. — Ничего смешного в этих опасных маленьких пальчиках нет, — сказал он, потянувшись к ее руке.       Она отдернулась.       — И все же ты заснул под ними, — обвиняюще сказала она.       Мадара был уверен, что девушка мало что могла сделать до того, как его инстинкты шиноби подсказали бы ему, и он смог бы остановить ее. Он был намного быстрее ее, и да, все, что ей было нужно, — это прикосновение, но все, что требовалось ему, — это взгляд.       — Ты ведь тоже заснула, Подсолнух, — поддразнил он ее в ответ, не в силах сдержать свою похотливую ухмылку. — Скажи мне, что тебе было не очень приятно, когда я обвился вокруг тебя, как сильная, защищающая тебя пантера, каковой я и являюсь.       — Ты самонадеянный болван.       — Но я похож на твоего драгоценного Саске, — съехидничал Мадара. — Разве что, ну же, признайся, я выгляжу немного лучше.       Сакура остановилась, ее руки, вытянувшись по бокам, сжались в кулаки. Он знал, что Саске был болезненной, чувствительной для нее темой, но он заставит ее открыться ему, так или иначе.       — Ах вот оно что, — сказал Мадара с притворной покорностью. — Ты же не хочешь предать своего будущего мужа, признавшись, что находишь меня гораздо красивее. Я понимаю. Судя по тому, что я слышал, у меня нет жены в будущем, но даже если бы и была, то она никак не могла бы быть красивее тебя. Хотя, наверное, я ей этого не сказал бы.       — Я не настолько глупа, чтобы позволить тебе очаровать и соблазнить меня, — произнесла Сакура. — Если ты хочешь что-то узнать, просто спроси меня.       Мадара усмехнулся, потому что она, конечно же, не была глупой. Но это вовсе не означало, что она не поддается его обаянию.       — Тебе понравилось спать рядом со мной?       — Неужели мой ответ так важен для тебя? — сладко пропела Сакура.       Учиха наклонил к ней свое лицо, его глаза искрились весельем. Он был рад видеть, что Сакура не избегает его взгляда, и она снова пленила его своими завораживающими глазами.       — Я просто хочу знать, что будущая правительница Учих обладает здоровым сексуальным аппетитом, — серьезно ответил Мадара. — Ты готова возродить целый клан? У вас с Саске будет много детей, которых еще нужно сделать.       Лицо Сакуры было охвачено пламенем. Она скрестила руки на груди и отвернулась от мужчины, но тот схватил ее за подбородок и повернул лицом к себе.       — Я могу помочь тебе попрактиковаться, — предложил он.       Сакура толкнула его в грудь, и Мадара послушно отпустил ее.       Учиха рассмеялся, когда девчонка начала топать по дороге.