Eyes Of The Hunter

Тучи сгущались и молнии, как бешеные, лупили в землю. От грома звенели стекла, а этой хоть бы хны. Стоит и поправляет волосы, которые так резко контрастируют с бледной кожей и такими жуткими глазами. Тонкие пальцы постоянно в движении, постукивая по всему, к чему только прикасаются. Такой уж она была. Громко вздохнув, она продолжила: - Ну ты и наломала дров… Скажи, зачем ты пошла в школу?! А на встречу?! И вообще, зачем ты разговаривала с Реборном?! Я же оставила тебе все указания, еще и акцентировала на том, чтобы ты ни во что не ввязывалась! Раздался громкий смешок, ударивший мне в лицо. Но я понимаю, что я лишь ее неудачная копия. И именно поэтому сейчас должна молчать и подчиняться ей. Да… «Копия» - пронеслось у меня в голове. И в тот же миг я ощутила на себе злой взгляд. - Сколько раз тебе повторять? Не копия, а мое творение. Ты – часть меня! Ты должна думать как я. Ты должна была поступить как я! – она перешла на крик. Сжав руку в кулак, она с силой заехала им в стену. – Ты должна была утратить все человеческое, а взамен ты стала жалостлива ко всему! Ничтожество! Я потратила столько времени на ваше создание и ничего не получила! - Ее глаза были переполнены ненавистью, в гневе, протянув руку в направлении Лолы, сделала жест, как будто сжимает ее сердце. Та мгновенно упала на пол, бешено крича и извиваясь. Широко открыв глаза, она царапала свою шею, личико маленькими, еще детскими ноготками. Следы мгновенно наполнялись алой кровью, которая мелкими ручейками стекала по нежной коже Лолы на пол. Ногами она пыталась оттолкнуться куда-то в пропасть своей души, но сил не хватало даже на биение маленького сердечка. Постепенно крик утих, и бездыханное измазанное кровью тело распласталось на полу. В потухших глазах засел ужас, бедняжка, она так мучилась... Я смотрела на нее, осознавая, что уже ничем не могу помочь. Тонкая струя слез полилась по щеке. - Вы все связанны со мной, и я верчу вами, как марионетками, как же ты не поняла? У тебя с самого рождения не было права выбора! Ваши родители продали вас! Никому не нужный мусор! И вместо того, чтобы ненавидеть всех – вы стали такими мягкими и беззащитными! Почему у Генриха все получается идеально, а у меня нет?! Я же способная… Девушка кричала что было сил, схватив себя за голову. Бешеная улыбка засела на ее бледных губах, оголив белые зубы. Глаза потупились в одно место, отражая, как зеркало, вспышки молний. Девица сползла по стенке и нервно массировала голову, неразборчиво бурча себе под нос что-то на румынском языке. Вдруг комнату заполнила гробовая тишина, и мне показалось, что я слышу, как падает пыль на пол. - Теперь ты, - она резко встала на ноги, подошла ко мне и наклонилась, коснувшись холодными пальцами мокрой щеки. – Мы похожи с тобой, как две капли воды. Проблема лишь в том, что твоя душа еще тлеет, а моя давно покоиться в гробу! - Выкрикнув последнее слово, она резко схватила обеими руками мою голову и крутанула в сторону. Ни боли, ни сожалений. Я мертва. Для того, чтобы понять настоящую сущность Ален, ее чувства и причины таких жестоких поступков, нужно углубиться в интересные легенды и ужасные традиции, которых придерживались на родине девушки, в Трансильвании. Вот что гласит одна из множеств историй: в детей, рождающихся в момент полного солнечного затмения, вселяется демон Азазель. Он полностью поглощает души новорожденных. И такие дети посланы для создания новой «армии восстания» тьмы. И чтобы Люцифер смог узнать своих подчиненных среди миллионов, глаза их были белые, как снег, и только черные зеницы напоминали, что во всем беззащитном таится зло. По обычаю таким детям вырезали на спине пентаграмму, дабы каждый мог узнать исчадие ада, и бросали с высокой скалы в пропасть. Некий обряд очищения от демонов. И, кажется, в двадцать первом веке такие обряды не должны воплощаться в жизнь, ведь всему можно найти научное объяснение. Но это лишь кажется, ведь новорожденную Ален должна была постичь та же участь, что и многих до нее. Жуткий символ человеческого безрассудства и жестокости останется с девушкой до конца жизни. Да, она выжила. Но взамен на подаренную родителями жизнь, девушку отправили к дальним родственникам в Италию, подальше от чужих глаз, чтобы не позорить семью. Вот только свои глаза она не сможет спрятать. В Италии девушку не ждали с распростертыми объятиями. Ее боялись даже родственники, а чужие тем более. От этого пришлось скитаться по улицам в одиночестве. Впоследствии она связалась не с теми людьми и вступила не в те ряды. Чем она, молодая и хрупкая несовершеннолетняя девушка, может заниматься в мафии? Откиньте пошлые мысли! Острый проницательный ум, отвращение ко всему живому сделали из нее идеальную ученицу великих мафиози. Ален быстро обучалась, схватывая все буквально на лету. Вскоре ее заметил не очень известный ученый-псих, который ставил эксперименты над новорожденными. Целью всей его жизни было желание оживить трагически умершую жену, а Ален – отомстить всему миру. И даже работа с таким «материалом» не смущала ее. Да, жалко детей, но родители сами приносили их под двери лаборатории, умоляя дать денег на жизнь и выпивку. Но чаще всего приносили больных и инвалидов. А Генриху это было только на руку. Так его зовут. И с каждым новым экспериментом частица души девушки умирала так же, как только что умер ее клон, ее собственное творение. Кажется, перед тем, как я свернула ей шею, она прошептала «спасибо», хотя сомневаюсь. Они такого никогда не говорили, а скорее проклинали меня, на чем свет стоит. Я отпустила голову, еще теплое тело девушки упало к моим ногам. Я не могу оторвать взгляд от нее, от ее черных, как перо ворона, потухших глаз. Они все такие разные, как и их владельцы. Но почему? Что-то не так. Упав обратно в кресло, я плавно массировала виски, потупив взгляд в маленькую лужу крови на полу. Казалось, что сейчас у меня взорвется череп и из ушей пойдет пар. Я слышала пульсирующую кровь в жилах. Гроза за окном прекратилась, и теперь сквозь открытые балконные двери в комнату поступал приятный и немного резкий запах озона. Так тихо и приятно, и, в конце концов, одиноко. Впрочем, как и всегда. Я привыкла к тому, что некому выплакаться в жилетку. Убрав руки от горячей головы, я прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Так приятно ни о чем не думать, ничего не чувствовать, кроме блаженной прохлады. Люблю… «Ален» - вдруг у меня в голове раздался тихий мужской голос, подобный ангельскому. А может и не в голове, но здесь же никого нет. Меня как будто окатили с ног до головы ледяной водой, словно держали долго-долго в темной комнате и резко раздвинули шторы. Я сорвалась с места, осматриваясь. Пусто, никого нет, только два трупа лежат, как и прежде. «Ты сходишь с ума,» - убедительно посмотрела на себя в большое зеркало, глубоко вдохнув свежий воздух. - Откройте, полиция! – неожиданно прогремел строгий мужской голос за дверью квартиры. Охваченная паникой, я сначала не могла и пальцем пошевелить, но потом начала метаться по квартире, то утаскивая трупы под кровать, то уже накрывая их грудой одежды. Вот, во второй раз раздался уже другой, женский, но такой же грозный суровый голос. - Откройте! - Д-д-да! Уже иду! Секундочку… В панике я быстро стянула верхнюю одежду, взамен надевая первую попавшуюся ночную рубашку. Ну, это громко сказано, просто большая мужская футболка. Взлохмачивая волосы, я подбежала к двери и повернула защелку. Медленно приоткрыв дверь, я сделала, насколько могла, сонное лицо и выглянула в небольшую щель. Мужчина-полицейский был плотного телосложения и где-то на полторы головы выше меня, женщина же была хрупкой. Но их физические недостатки прекрасно компенсировали стволы и електрошокеры. Немного испуганным голосом я, наконец, спросила: - Вы что-то хотели? - Да, нас вызвали соседи, - он сделал крутой жест большим пальцем в сторону квартиры левее. - Сказали, что из вашей квартиры доносятся крики. «Чертовы бабки, вечно суют свои носы, куда не надо» - чертыхаясь про себя, я сделала удивленное лицо. - Можно мы пройдем внутрь, осмотримся? – мужчина сделал шаг мне на встречу. Только не это! Если он все увидит, у меня будет много проблем. Только не сейчас! Но он может передумать, а если запрещу, точно войдет, и еще постарается незаметно обыскать все. Знаю я этих. - К-к-конечно, - голос предательски дрожал. Да, черт подери, я трусиха. Убить своего клона – одно, но эти презренные взгляды... Меня от них в холодный пот бросает. Так, Ален, возьми себя в руки, мать твою. Ты же не такая! Полицейским больше, полицейским меньше! Просто два удара рапирой, покоящейся в ножнах возле кресла и все. Глубоко вдохнув и расправив плечи, я уже было сделала жест полицейскому, чтобы проходил, но всегда есть «но». - Милая, кто там пришел? – все мы трое застыли в глубоком ступоре. Голос показался мне вроде знакомым, но, хоть убейте, не могла вспомнить чей он. А поднять глаза как-то стыдно. Стыдно, мне стыдно! Вот те раз, стоять перед чужими людьми в одной футболке, еле прикрывающей мой, извините за грубость, зад – это нормально, да? Это не стыдно! А вот посмотреть на того, кто спасает тебе этот самый зад стыдно! Ален, ты меня поражаешь до глубины души. Забыла, у меня ж ее нет. Ну, давай, на счет три я медленно подниму глаза и перестану теребить эти дурацкие волосы. Раз - он стоит в дверном проходе, облокотившись о косяк. Босиком, в черных джинсах. Два – Господи, почему они так низко сползли. Дальше еще лучше, ибо он без рубашки. Красивый накачанный пресс и торс. Чувствую, как щеки предательски наливаются красной краской. Как же я давно не была объектом мужского внимания. Три! - Ален, что ты на меня так смотришь? – будто в замедленной съемке плавно двигались его губы, творя звуки. - Ничего… Увидев полуголого парня, полицейский нервно начал переступать с ноги на ногу и невнятно бурчал что-то типа «Извините, что помешали». От этого лицо еще сильнее вогналось в краску, и я потупила взгляд в пол. Незваные гости попятились назад и, кинув на прощание предупреждение, быстро ушли. «Так просто? Что-то мне не вериться...» - пронеслось у меня в голове. Руки сами толкнули дверь, и та с грохотом захлопнулась. Я не решалась сделать ни шагу, тонкие пальцы натягивали короткую майку почти до колен, но та, как назло, ниже белья не опускалась. Собрав всю свою еще не застеснявшуюся волю в ноги, я быстро прошла мимо парня, попутно промямлив невыразительное «спасибо». Вдогонку долетело тихое шишикание, но сердце так бешено стучало, что я почти ничего не слышала, кроме звона в ушах. Кошмарно отвратительное ощущение, от которого даже немного подташнивает.