***
Ева приехала в театр. К отцу. Вы же поняли, что она действительно папина дочка? А внимания от него ей жутко не хватало, особенно в детстве и юношестве. Поэтому сейчас она старалась это восполнить сама. И все трудные моменты она разделяла с отцом. Кроме одного, когда они жутко поссорились. Недавно она рассказывала об этом Лёне.***
Мы поссорились. Где-то на год. Это была ужасная ссора. Конечно, не первая. Всё крупное началось, когда папа не хотел, чтобы я становилась актрисой. Но этого ему добиться не удалось. А в тот раз мы поссорились из-за Петрова. Ты не ревнуй, но я с Сашей начала встречаться, а папе это не понравилось. Он ведь знал Петрова, и его подход к девушкам не разделял. И он делал всё, чтобы прекратить наши отношения. Только мне не нравилось вмешательство в мою личную жизнь. Но я терпела. С трудом и болью. И только однажды пришла к отцу, когда Саша бросил меня, сказав, что больше не выдержит напора от папы и того, что они раньше очень хорошо общались. Пока не появилась я. Она была в истерике. Было больно, душно, невыносимо. Она пришла в кабинет к отцу, вся в слезах, взяла у него коньяк и осела на пол. — Пап... Он ушёл... Саша ушёл... Из-за тебя! — Ев. — Что Ев? Зачем ты лез? Это моя жизнь, пап. А ты всегда всё портишь! Ненавижу! — Я не заслужил такого, Ева. — Не заслужил? Да и пускай. Я ухожу из театра. Не могу здесь больше быть. С вами... двумя. — Ну вали к чёртовой матери! Только и из моей жизни тоже, тебя ведь и так там было не очень много. Променяла отца на любовника! Она хлопнула дверью. Не могла этого слушать. Не могла возвращаться. А Олег Евгеньевич опустил голову на руки, поняв, что сотворил что-то серьёзное. Мы не мирились год. Причём пересекались во многих местах. На съёмках, на премиях. Оба были слишком горды. Отец попал в больницу. Ева примчалась к нему сразу же. Она волновалась. Она любила его. А эта ссора... Ошибка. — Пап, тебе нужно беречь себя. — Что ты здесь делаешь? — Я пришла к тебе. — Да тебе до меня нет никакого дела! — Мне никогда до тебя не не было дела! Я всегда любила и люблю тебя сейчас. Только ты отказываешься меня понимать! Она выскочила из кабинета. Отчего ж он такой упёртый? Мы и помирились-то с трудом. То, видно, был счастливый случай. Не представляю даже, как так вышло. Они вновь пересеклись на съёмках. Ева пыталась поговорить с ним, только он отказывался её слушать. Зато присматривал и подслушивал её, когда она не видела. Так и услышал, как она плакала. — Я люблю его! — Кого же? — Папу! Только он не признает меня. И никогда не признавал. Его не было со мной в детстве. Все прозвали меня девочкой без отца и гнобили за то, что я говорила, что он у меня есть. У меня не было ни одного друга. Я была одна в окружении нянек, которые постоянно сменялись. Одиноко. Потом он отговаривал меня идти в актрисы. Я хотела пойти по его стопам, а он говорил, что я бездарна! Он и сейчас так считает. Он не ходил ни на один мой спектакль, а фильмы смотрел только потому, что он сам там есть. Это ужасно обидно. А сейчас он просто не общается со мной! В голове была лишь мысль, что отец он никудышный. Что Олег Меньшиков не смог взрастить даже собственную дочь. Он пришёл к ней тем же вечером. — Прости. Она обняла его. Зарыдала. — Я тебя больше не отпущу. Они просто болтали всю ночь. Как семья. Вместе. Так, Лёнь, всё глупо было. Но сейчас у нас налаженные отношения. Слава богу.***
Вот и сейчас Ева ехала к отцу. В театре его, правда, не оказалось. Он был дома. Тем лучше. — Ев, что-то случилось? — Я просто очень соскучилась и поругалась с Бичевиным. — Хей, не вешай нос, девочка. А то Лёня увидит и решит не забирать. — Он вообще не увидит. Он будет сидеть дома. — А ты будешь всё это время жить у меня? — Почему нет? — Ну нет... Мне всего 60, а не 90. Могу ещё и друзей пригласить, и всякое такое. — Ой-ой-ой, будто я сильно мешаю. — Ну знаешь ли! — Что, родную дочь в дом не пустишь? — Да куда уж там... А поссорились вы из-за какой-то херни? — Ну пап! — Значит да.***
Лёня начал волноваться. Евы не было уже приличное время. Позвонил её подругам, потенциальным режиссёрам. Её не было. В конце допёрло позвонить папе. — Олег Евгеньевич... — Она у меня. Приезжай, поговорим.***
— Привет, Лёнь. — Здравствуйте, Олег Евгеньевич, а где Ева? — Спит. Не волнуйся. Из-за чего поссорились-то? — Из-за фильма. — Хах. Ну и такое бывает. В общем, слушай. По моему мнению, для Евы ты лучший вариант из всех, что был. Только я всё равно за неё беспокоюсь. Ты должен понимать, я её отец, я её люблю и, если что, в обиду не дам. Даже тебе. Только я уже убедился, что самому мне вмешиваться в это всё не стоит. Хуже будет. Поэтому заботиться о ней будешь ты. И защищать её. Поэтому, прошу, береги её. И не ссорьтесь по мелочам. — Олег Евгеньевич, я берегу её... — Да знаю, знаю... Я просто боюсь за неё. Я так мало ей давал чего-то в жизни, так мало времени был рядом. Но мне не хватало её и не хватает сейчас. Когда мы поссорились ты, верно, знаешь? — Лёня кивнул. Он внимательно слушал. Это мнение для него важно, — Так вот, когда мы поссорились, я был просто идиотом. Мы ведь могли и не помириться. Только я бы загнулся без Евы. Вообще, это я к тому, что я ошибался. Много, сильно. И сейчас я хочу исправить это, хочу показать свою любовь, защитить и сделать её жизнь лучше. Только я очень боюсь, что не нужен ей... Так что, если это будет правдой, с ней должен быть кто-то рядом. И сейчас этот кто-то — ты, Лёнь. — Знаете, Ева вас очень любит. Я, конечно, буду рядом с ней, потому что без неё не могу, но вы так же ей нужны. Вы для неё всё: отец, пример, опора, семья и счастье. Поймите это. Без вас она потеряет себя. — Спасибо, Лёнь. Она в комнате, иди буди. — Вам тоже... за доверие. И честность!***
Лёня поцеловал её в нос, который был вздорным и бодрым. Ева открыла глаза улыбнулась. — Лёнь, ты? — Я. — Сейчас мы едем домой и смотрим все фильмы, которые я знаю. — Договорились. Тайна Мунакра, а потом Брат? — Ага, а потом Титаник, Дневник баскетболиста и многое другое. И не обязательно с Дикаприо. — Э-эх. Принцесса!