Дорога

Интересный факт — доверие, которое кажется нерушимым, трескается после одной лжи с громким хрустом битого стекла, а предательство не оставляет даже осколков от некогда дружбы, любви, верности и так далее по списку. Я убеждался в этом на своем личном опыте, хотя даже не думал о том, что когда-нибудь познаю такие ощущения. А вместе с ними еще боль отбитых органов, сломанных костей и жгучую ненависть с обидой, которые азотом текут по венам. Почему, как, за что? — спрашивал я их, но каждый раз получал лишь очередной удар в живот-спину-голову-шею и сломанные кости. А когда все кончилось, то я лежал на полу в луже собственной крови. Одежда и волосы пропитана грязью и кровью. Фуута был вырублен еще в первые минуты этого происшествия и сейчас бежит за телефоном, чтобы набрать скорую. Интересно, а что объяснять врачам, когда меня увидят? Ведь, на мой взгляд, в собственном доме получить такие травмы проблематично. Я лежал в коме почти полгода и меня не отключили лишь благодоря тем деньгам, которые мне оставил Ноно на карточке. В любом другом случае, я уже был бы мертв. Проснулся довольно благополучно, если не считать поганого состояние - и это я не только про физическое говорю. Врач попался нормальный. Точнее тот, кто не задавал вопросы вплоть до того момента, пока мое состояние не прийдет в относительную норму. То есть через два месяца, что является довольно таки долгим сроком. У меня проблемы с психикой. У меня галлюцинации, какое-то расстройство личности, из-за которого я практически не ощущаю эмоции. Нет, все начиналось относительно невинно — слышать чужие эмоции, но при этом не ощущать свои, было даже жутко забавно. Пока не началось ОНО... Что бы вы сказали, если в палате вы начинаете видеть цветы? Георгины и хризантемы у постели, красно-белый ковер аконита и клевера на полу палаты. Вечером из окна я наблюдал за дождем из цветов всевозможных видов и оттенков красного, белого, розового, жёлтого... долго цвета перечислять можно. Анемоны я нашел на следующее утро у себя, буквально, под носом, растущими из простыни и подушки. Ну и, в подарок от моей сумасшедшего сознания, цветущие трупы. И это, увы, не метафора. Через несколько часов после кроваво-розового заката как же я ненавижу красный я имею возможность смотреть на людей - немногих друзей, пациентов, посетителей медсестер и врачей, - из чьих глаз прорастают плющ, розы, шиповник. У меня самого из вен каждую ночью, когда все спят, растут нарциссы и алоэ разрезая тонкую кожу, которая утром вновь будет целой. И это все цветет, пахнет, мелькает перед глазами. Я даже во сне эти проклятые растения вижу. И, как на зло, там тоже все цветет. А еще на языке ощущается эфемерный привкус пламени, крови и цветочного нектара. Я молчал обо всем, потому что Реборн с Хранителями еще не выбили мне остатки мозгов и инстинктов самосохранения. Удивительно, но у меня еще хоть что-то от них осталось, несмотря на все прошедшие месяцы, за которые Реборн сожрал мне добрую часть нервов. И в психушку меня не заперли, благодаря умению держать язык за зубами, чему я должен быть черезмерно рад. Но я не рад, меня напрягает вопрос, почему меня еще никто не убил. Неужели надеются на то, что в случае смерти нового Дечимо я им все прощу? С губ вырывается смешок, что никто в палате не замечает. Никто не следит за мной и, так как сейчас все спят, я позволяю себя тихо, но истерично, посмеяться. Прикусывая край подушки, растягиваю губы в насмешливо-кровожадном оскале. Будет очень забавно, если мои предположение окажется верным... Днем от меня и моего пустого покорного шарахается сосед по палате. Но я молчу. Я вообще говорить практически не могу, слишком сильно эти твари мои бывшие друзья повредили мне горло. Возможно я не смогу нормально говорить достаточно долго, ну ничего. Я и раньше не отличался особой разговорчивостью, попросту не с кем было общаться. Ну а сейчас это из-за здоровья, что никого не волнует в принципе. В общем, все вернулась на круги своя только теперь у меня все намного хуже... На мой пятнадцатый день рождения, который я провел в больнице, мне подарили набор черных ручек с карандашами и парочку альбомов. На тумбочке, от Кусакабе-сан и ДК, лежал небольшой кусочек торта и фрукты. Наверное, это был первый раз когда я позволил себе проявить сильные эмоции, потому что за все это время я практически не менялся в лице - пустые карамельные глаза, слегка насмешливая улыбка и покорность на дне зрачков пугают всех без исключения. Хотя человек такая тварь, что ко всему привыкает, вот и остальные привыкли, и уже начали считать это нормой. Знаете, я заметил что кроме Ханы, Кусакабе и Фууты меня еще никто не посетил. Зато новости - вот чудо-то! Все либо плохие, либо ужасные - хлынули рекой: пропали лучшие ученики Намимори; чета Савада переехала в Италию оставив родного сына гнить в Ками забытом городе, перед этим продав свой дом;  внезапный переезд Хару... В общем, жизнь становится легче не собиралась. Наверное, если бы не Куракава я бы и вовсе не справился со всем этим. Одноклассница живет одна, ведь родители в командировке, и, видя мои проблемы, внезапно пригласила нас с де ла Стеллой к себе до того момента, как я не смогу найти себе жилье. Мне деваться некуда, поэтому вся моя жизнь в течении последних трёх месяцев была выделена так: дом, работа, дом. В самом начале самостоятельной жизни мне было ужасно трудно. У меня с трудом хватало денег и сил на оплату квартиры, которую удалось не так давно снять, одежду и еду. Я начал учиться на высшие баллы, чтобы поступить в хорошую старшую школу, а потом и на работу, практически забросил тренировки с Пламенем и теперь напоминал больше зомби, чем живого человека. Каждый день я проводил на изнурительных подработках. Вечером приходил, рисовал в альбоме или старался вникнуть в материал, который задавали ученикам в качестве домашнего задания учителя нашей Средней школы. Я даже забыл когда в последний раз нормально спал, мешки под глазами только ухудшают ситуацию, из-за чего те немногие кто не бросили - ругали меня за самовредительство собственному здоровью. Я же слушал, послушно кивал и на следующее утро быстро готовил завтрак для отото и бежал на работу, не забыв выпить кружку крепкого кофе с молоком и взять обед, который вчера приготовил вместе с моим названным младшим братиком. В школу я практически не ходил. Учителя знали об этом и моей жизни в целом, но молча давали тесты, которые я сдаю на высокий бал. Только Незу издевался, но стоило зайти ДК, которым теперь правит Тетсуя, как мне скрипя зубами выдавали тест. Меня провожают наружу презрительные взгляды, но я больше не тот мальчишка, который только и может что дрожать от страха. Как минимум потому, что я этого самого страха не чувствую вовсе. Я вообще ничего не чувствую. И хоть это всех злит, оно же пугает не меньше. Я смирился со своими странностями и галлюцинациями, даже решил их использовать в пользу себе. Ведь рисовать проще, когда есть перед глазами сам объект для картины. А еще я начала увлекся программированием и компьютерами, из-за чего теперь могу работать на дому. Теперь меня пригласили в компьютерный клуб, а также в кружок искусств, где мои навыки рисования хотя бы немного ценят. У меня начало получаться влезть в спокойную жизнь и я даже завел себе друга — Ирие Шоичи, программист и будущий хакер, но пока что просто забитый мальчик с заниженной самооценкой. Сенпай довольно хороший человек и я познакомил его с друзьями. Он, кстати, поступаем в университет заграницей, но мы все равно планируем общаться. Ну а я буду ехать в город - Токио или Киото, еще не решил - и учится уже там. Ведь если начинать жизнь с нового листа, то почему бы не оставить это место? Тем более Фуута поедет со мной и пойдет в школу, Кусакабе обещал помочь с документами для нас обоих. Да и работу там можно найти с оплатой повыше, не все же мне на полставки работать... Жизнь определённо налаживается, не считаете? Я считаю — нет. Переезд друга мне дался трудно, а предательство все еще больно вспоминать. Я все еще плачу ночью, пару раз резал вены - но раны исчезали через пару секунд после нанесения, чтоб это Пламя потухло к чертовой матери - и мне сняться кошмары про Вонголу и трупы немногих друзей. Я все еще не ощущаю эмоций и мне кажется, что скоро сойду с ума из-за чужих эмоций, которые я только-только научился сносно блокировать. Но, как говорит Хана, всему есть предел. У меня он настал через год после моей личной трагедии. Именно тогда, когда я уже был готов сломаться и, плюнув на всех, повесится, я нашел во время разгрузки склада набор для нанесения татуировок. Этот набор стоил половину моего месячного заработка. Но одного набора, который причислили к неподходящим для продажи в элитном магазине, ведь никто не хватиться? Точка невозрата была пройдена, назад пути больше не будет.