(Не) болезнь

      Следующие после расставания в парке часы точно нельзя назвать лучшими в жизни Камуи. Дорога до остановки, железнодорожный вокзал, перрон – он не понимает, почему его не накрыло прямо там, но боль становится его вторым спутником. Она то слабо пульсирует где-то на фоне, то зажигается яркими вспышками, заставляя до побелевших костяшек сжимать сидушку в общественном транспорте. Приступ всё-таки настигает Камуи в его каюте, набрасывается на него с удвоенной силой, будто кто-то внутри него понимает: решение принято, и оно окончательное, он собственными руками лишил себя шанса на спасение. И слёзы из глаз текут от боли, от нестерпимого першения в горле, а вовсе не от отчаяния и обиды. Проклятущие лепестки попросту не желают выходить, застревая где-то внутри, и Камуи приходится царапать горло ногтями. С вечера у него поднимается температура, и Камуи со злостью думает, что для полного счастья ему только инфекции не хватало. Он мысленно грозится пустить себе пулю в висок, если к утру ему не станет лучше. Правда, подобным он скорее стращает то неведомое, что засело у него в голове и повинно в его страданиях, потому что Камуи не считает себя столь малодушным, чтобы уйти из жизни подобным образом. Он прекрасно знает: надо что-то решать, куда-то лететь, и ждёт только момента, когда ему станет немного лучше, чтобы выйти из собственной каюты и отдать нужные распоряжения. Конечно, команда ещё с прошлого путешествия стала что-то подозревать, замечать, что с капитаном творится неладное, были даже те, кто видел, как он кашляет — к счастью, тогда всё ещё было не так печально, — но правду знал только Абуто. Вернувшись на корабль, Камуи не встретил его, и это радовало. Он никого не хотел видеть, пока пребывал в таком состоянии.       И всё же, когда дверь в его каюту отворяется, он уже знает, кто на пороге. По достаточно бодрой походке Камуи мог бы сказать, что настроение у Абуто приподнятое, но таковым оно оставалось ровно до тех пор, пока тот не увидел нездоровые тени под глазами капитана, покрасневшие белки и растрескавшиеся губы, которые слишком часто тёрли, убирая с них кровь. На полу Абуто также примечает несколько одиноких лепестков, но у его капитана, очевидно, уже не было желания подниматься и убирать их. Абуто понимает всё без слов, но надеялся он, как видно, на другое. Камуи даже усмехается от этой мысли.       «Извини, старина, — думает он, — ничего не вышло».       Абуто же, решившись переступить порог, проходит внутрь и выбирает себе место на стуле напротив койки Камуи. — Капитан, — не выдерживает молчания старпом, — выходит, всё сорвалось?       Камуи хмыкает, предоставляя Абуто самому найти ответ, который и без того уже очевиден. — Но неужели ничего нельзя сделать? — снова спрашивает мужчина. — Нельзя, — с неохотой отвечает Камуи. — Я понял, что это было ошибкой с самого начала.       Какое-то время они молчат; Абуто, очевидно, подбирает какие-то слова, чтобы подбодрить товарища, но все они кажутся пустыми. Битва за сердце девушки, как видно, оказалась более трудным испытанием для его капитана, но шутить по этому поводу было бы кощунством в данной ситуации. — А чем чёрт не шутит?! Может, вам попробовать ещё раз? — с надеждой восклицает Абуто. — Ну, знаете, девушки любят настойчивых парней. И иногда они отказывают даже не потому, что им что-то не нравится, просто хотят лишний раз показать свой характер. Поэтому... — Абуто! — предупреждает его Камуи. — Оставим эту тему. Её, — он почему-то не называет имени девушки, — нельзя вовлекать в это. Я не хочу. Она не сможет помочь.       Мужчине требуется время, чтобы осмыслить слова капитана, но он так и не может этого сделать. Ему начинает казаться, он что-то упустил, прослушал, либо же попросту неправильно понял. — Что вы имеете в виду? — недоумевает Абуто. — Не хотите вовлекать? Вы ничего ей не сказали? Зачем мы тогда летели сюда? — А я разве говорил, что ради признания? Или давал какие-то обещания? — насмешка Камуи выходит совсем горькой. Его правота не даёт ему никаких преимуществ, скорее, даже наоборот – лишает многого. И прежде всего, надежды на спасение.       Абуто не находится, что ответить, но желание обругать своего капитана-идиота становится прямо-таки нестерпимым. Он не понимает его мотивов. Это ведь не детские игры, когда можно сказать «не хочу, не буду», а взрослые переглянутся между собой и не станут спорить. Да чем только думает его капитан? Ведает ли он, что творит? Ведь времени на то, чтобы одуматься, может потом и не быть. Никто просто так это время ему не предоставит.       Поэтому Абуто поднимается и, подойдя к койке капитана, берёт его под локоть. — Вставайте, — говорит он со всей серьёзностью, так что даже Камуи таращится на него с некоторым любопытством. — Как бы вы ни выглядели в её глазах из-за того, что придётся сказать, что бы она о вас ни подумала, вы должны попытаться ещё раз! Вам обязательно надо с ней поговорить! Поздно беспокоиться о собственной репутации или гордости... Или что вы там себе напридумывали? Просто сделайте это!       Теперь Камуи смекает, куда клонит его старпом, а потому вырывает свою руку, и лицо его разом мрачнеет. — Я сказал «нет», и довольно! — отвечает он холодно, тоже вмиг став полностью серьёзным. — Не лезь в это, Абуто! И не трогай меня, иначе не поздоровится! — Да вы в своём уме? — огрызается мужчина. — Вы разве не видите, что я говорю с вами, как друг? Я не хочу, чтобы вы совершили ошибку! Её будет уже не исправить! А она? Вас же с ней всё равно что-то связывает, хоть вы и говорите, что это не так! Думаете, она обрадуется, узнав сперва о вашей смерти, а потом – что в её силах было это предотвратить, но она даже не попыталась?       Выпалив это, Абуто вновь предпринимает попытку вздёрнуть капитана на ноги, но тот вскакивает сам: упоминание Соё становится для него последней каплей. — Она ничего об этом не узнает! — рычит Камуи, босыми ногами спрыгивая на пол и, несмотря на внушительную разницу в росте, наступая на Абуто. — Я бы не был в этом так уверен, — хмыкает тот, не двигаясь с места. — Хочешь отправиться в ад раньше меня?       Абуто кривит губы в усмешке, но ответить ему не дают: Камуи слишком нетерпелив. Он замахивается для удара почти сразу, и Абуто едва успевает выставить блок. Это не так-то легко с единственной рукой, но кого в банальной драке волнуют правила? Мужчина чуть отъезжает назад, а Камуи не думает останавливаться. Он бьёт снова и снова, и Абуто приходится возвращать капитану его удары: терпеть избиение явно не входит в планы старпома. Но длится это недолго, всё решает один пропущенный удар. Абуто теряет равновесие и падает. И вроде он готов подняться в любую минуту, но к чему это? Камуи — тоже не безумец, чтобы продолжать этот абсурд. Он дышит тяжело и с трудом, когда смотрит на Абуто сверху вниз, а после поворачивается к нему спиной. Старпом тихо вздыхает, утирая кровь с разбитой губы, и поднимается. Вот и поговорили. Так что ли? Но оба больше не произносят ни слова, и Абуто молча выходит вон.       Абуто нет рядом, Абуто проиграл, но Камуи долгое время ещё не может успокоиться после того, как тот уходит. Однако благодаря тому бреду, что нёс его старпом, Камуи понимает, что нужно действовать быстро. Чем скорее они улетят отсюда, тем меньше его будут донимать по поводу Соё. Потому Камуи приходит в комцентр и объявляет сбор, но выясняется, что часть состава опять проводит время в городе. Что ж, это вполне ожидаемо, констатирует он. И ему приходится распорядиться, чтобы больше никто не отлучался, чтобы все были готовы к вылету, как только команда будет в сборе. А она будет. Какими бы выпивохами не были некоторые из них, к утру они обычно возвращались. Оставалось ждать. Ответственным за сбор Камуи назначает первого попавшегося под руку бойца, и эта морока падает на голову Тибо. Того самого Тибо!       Камуи не может не смотреть на него с некоторой завистью. Тибо находился в такой же точно ситуации, как и он, Тибо тоже вдохнул пыльцу проклятущего цветка, но был сейчас здоровее всех живых. Потому ли, что Тибо просто не испытывал ни к кому романтических чувств? Потому ли сам Камуи болен, что у него эти чувства есть? Какая же нелепость. От осознания этой простой истины Камуи совсем не чувствует радости. Только тоску и, пожалуй, досаду. — Вы слушаете, капитан? — повторяет свой вопрос Тибо, безуспешно пытавшийся что-то до него донести.       Камуи стряхивает с себя былую задумчивость и улыбается. Получается почти как раньше. — Я, кажется, отвлёкся немного. Повтори. — Я говорю, если дело срочное, мы можем прямо сейчас отправиться в город небольшими отрядами и забрать всех на корабль. Найти их будет не так уж сложно. Разве что с Массе могут возникнуть трудности. Наверняка он отправился к своей любовнице в Ёшивару. Но где их искать, я ума не приложу. Ёшивара слишком большая... Да ещё Абуто... — Абуто? — переспрашивает Камуи. — Да, он ушёл куда-то один, не предупредил никого. Быть может, вам что-то об этом известно?       Камуи до боли стискивает зубы. Обиделся всё же, решил уйти. Но Камуи с этим ничего поделать не может, а потому просто отпускает ситуацию и лишь качает в ответ головой. — Не надо никаких отрядов. Пусть развлекаются. Ждём всех до утра и летим. — Так точно, — отзывается Тибо. — И ещё кое-что, — просит Камуи прежде, чем уйти. — Сообщи мне, если что-то ещё станет известно.       Тот обещает, и Камуи вновь спешит скрыться ото всех.

***

      Камуи лежит на застеленной койке, положив руку с зажатым в ней пузырьком на грудь. Долгое время его никто не беспокоил, и он вряд ли сейчас отдаёт себе отчёт в том, сколько прошло часов. Уже утро? Несмотря на особо мучительный приступ, случившийся с ним до ссоры с Абуто, а потом и парочку других, он предпочитает не трогать последний пузырёк. Камуи твёрдо решил, что выпьет его только накануне какой-нибудь серьёзной заварушки. Вероятно, это поможет ему поучаствовать в ней подольше и повеселиться как в старые добрые времена. А в том, что заварушка случится, что какие-нибудь проблемы во время полёта обязательно возникнут, он не сомневается. На выбранном маршруте они всегда возникают, он даже готов побиться об заклад.       Но чужие шаги в коридоре отвлекают пирата от мыслей. Когда же они стихают возле его каюты, он ждёт, что к нему запросто войдут, поэтому прячет пузырёк в карман и садится, ожидая гостя. Но тот, похоже, не спешит. Камуи раздражённо выдыхает и встаёт. Абуто бы точно не стал так мяться, значит, это кто-то из команды с донесением. И, возможно, не слишком приятным. Неужели оно связано с Абуто? А что если он не вернётся? И Камуи чувствует, как липкий страх ползёт по позвоночнику: не хотел бы он прямо сейчас остаться в этой ситуации без Абуто.       Камуи нажимает на сенсорную панель, дверь отъезжает в сторону, и на лице его отражается неверие. Перед ним стоит Соё, и это зрелище представляется ему самой невероятной картиной, которую он когда-либо видел. Камуи делает шаг из каюты и внимательно оглядывает коридоры. Неужели кто-то её привёл? Но коридоры пусты, ни следа чужого присутствия. Тогда он вновь отступает назад и впивается в девушку взглядом. — Зачем ты здесь? — его голос эхом отражается от стен, и Камуи чувствует себя словно в дурном сне. Да правда ли это? Он точно говорит с Соё? Не начались ли у него галлюцинации? Забавно получится, если тот цветок вызывает и их за компанию. — Я пришла к тебе, потому что нам нужно поговорить, — твёрдо, как ей казалось, произносит девушка. Камуи же видит, она больше храбрится. Вторжение на чужую территорию, когда тебя и не ждут вовсе, это, определённо, пересечение некой грани в их отношениях. Он может понять, почему Соё нервничает, поэтому церемониться не собирается. — Уходи, я не в настроении. — Нет! — неожиданно упирается она.       Тогда Камуи хватает её за руку и втаскивает в каюту, дверь за ними закрывается. — Что, как ты думаешь, ты делаешь?! — спрашивает он. — Приходишь на пиратский корабль, одна! Как я должен это расценивать? Считаешь, у этого совсем не может быть последствий?       Если она пришла поговорить о том, что случилось в парке, он не даст ей и рта раскрыть, решает Камуи. Он намеренно хватает её так, чтобы у неё не оставалось сомнений, что он хочет сделать. Притягивает её к себе за талию, другой рукой берёт чуть ниже затылка, спускается на шею, и кончики его пальцев слегка касаются голой спины под воротом кимоно. — Прекрати, — сопротивляется Соё, пробуя избавиться от его рук. — Я расскажу Кагуре!       Камуи не может удержать смех. Можно подумать, если бы он действительно хотел этого, подобная угроза могла бы остановить его в той ситуации, в которой он оказался. И вместо того, чтобы прекратить, Камуи подхватывает Соё под колени, поднимая вверх, а другой рукой придерживает её поясницу, чтобы не упала. Но девушка так упирается ему в грудь, что зазор между ними точно угол в сорок пять градусов. Ещё чуть-чуть, и Соё попросту упадёт. Но всё её сопротивление — ничто для него, когда он несёт девушку к кровати. — Пожалуйста, остановись, — просит она, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Ты не такой. — Не такой? Не будь наивной! — выплёвывает он. — Ты совсем не знаешь, какой я! — Я хочу верить, что ты не такой, — точно какую-то мантру продолжает повторять Соё.       Камуи раздумывает над тем, бросить ли её на кровать для пущего эффекта, но в итоге, передумав, аккуратно ставит на пол. Возможно, он и так перегнул палку, потому что Соё, пошатнувшись, сама оседает на кровать. Тяжело дышит, прижимая руку к колотящемуся сердцу, и смотрит куда-то сквозь него. Камуи стоит перед ней в замешательстве. Разве не должна она теперь убежать? А ведь он так старался, даже одежду её почти не трогал, чтобы ей не пришлось при побеге поправлять кимоно. В конце концов, он просто садится на пол в шаге от неё, облокотившись о кровать. И так они сидят какое-то время. — Ну, чего ты от меня хочешь? — устало вздыхает пират. — Уходи.       Но девушка трясёт головой, голос её всё ещё немного неровный. — Не уйду, меня попросил Абуто-сан.       Камуи смотрит на неё удивлённо, не ожидал он услышать от неё это. Нехорошая догадка мелькает в мыслях. Она всё знает? — Что он тебе рассказал? — требует Камуи, но Соё не спешит с ответом, будто желая его помучить. — Он сказал, что ты болен, — наконец говорит она. — Я его убью, — обещает Камуи. — Ещё, что ты растерял последние мозги, а свои тебе не пересадишь, — перечисляет девушка, загибая пальцы.       Камуи едва не давится воздухом от подобного заявления. Абуто в самом деле сказал такое? — Ещё он говорил, ты будешь рад меня увидеть, если я загляну к тебе, — Соё хмыкает, — но кто ж знал, что настолько.       Камуи даже не комментирует, с ней вечно всё идёт совсем не так, как он планирует. Но досадно не только это; досадно то, что Камуи никак не может разгадать, какую точно информацию дал девушке Абуто. Говорит ли Соё всё это, потому что дразнит его? Или это, действительно, всё, что ей известно? — А также, — продолжает девушка, — он говорил, что ты должен рассказать мне что-то важное. — Что-то важное? — переспрашивает Камуи, вскинув бровь. — Что, например? — Что-то о болезни. Она какая-то необычная, насколько я поняла. И потому, если тебе нужно чем-то помочь, найти лучших врачей...       «Она знает», — с отчаянием думает Камуи, и оттого грубо её перебивает: — Какие ещё врачи? Это болезнь не такого рода. Она на другом завязана. — Пожалуйста, не будь столь категоричен в отношении врачей, — пробует воззвать к его разуму Соё. — Я уверена, если ты разрешишь помочь... — Хорошо. И что я должен сказать? Переспи со мной?       Соё сперва теряет дар речи, но очень скоро на лицо её возвращается улыбка, а вместе с ней Камуи чувствует в девушке пробудившееся желание убивать. Ну, или хотя бы покалечить. — Я, конечно, рада, что ты не теряешь чувства юмора, — произносит она с прежней улыбкой, — но за время, что мы не виделись, твои шутки стали ужасно грубыми. Тебя им те самые куртизанки из Ёшивары научили?       Камуи фыркает. Он, конечно, всё очень утрировал, но не объяснять же ей, что в его предложении есть доля правды. — Да не было никаких куртизанок, — вздохнув, отвечает пират. — О, кхм, ясно, — улыбается Соё; вернее, пытается. Камуи видит, что у неё несколько раз дрогнул подбородок, а глаза увлажнились и блестят так нехорошо, будто вот-вот плотину прорвёт. Но девушка не оправдывает его ожиданий; пару раз сморгнув, она, как видно, справляется с собой и становится совсем такой, как раньше. И всё же Камуи не сводит с неё взгляда; такого выражения у Соё он ещё не видел. — Тебя что, в самом деле волновали девушки из Ёшивары? — удивляется он. — А не то, что я развратный грязный разбойник, не заслуживающий доверия? — Кажется, я тебя точно ударю, — говорит та как-то совсем обессиленно. — Ну, попробуй, конечно, — соглашается пират. — Не думаю, что мне от этого станет сильно хуже.       Для Соё его слова становятся отрезвляющей пощёчиной, они напоминают ей о том, зачем она сюда пришла. — А теперь без шуток! — просит девушка. — Пожалуйста, скажи, как тебе помочь. Что мне делать?       Спрашивая его, она даже пересаживается к нему на пол. И Камуи очень хочет ответить, что именно, чуть подаваясь вперёд, но потом меняет решение и, повернув голову вбок, недовольно выпячивает губу. — Ты определённо что-то знаешь, — ворчит он. — И мне это не нравится.       Соё, не выдержав, весело смеётся. Когда же смех стихает, она немного грустно отвечает: — Никто, кроме тебя, не сможет мне объяснить, что происходит. — Неужели Абуто не растрепал тебе обо всём? — хмыкает пират. — Даже не верится. — Он сказал, что нам нужно поговорить, — на этот раз вполне серьёзно отвечает Соё. — И предупредил, чтобы я не боялась, если вдруг... ты начнёшь кашлять.       Лицо Камуи сперва искажается в недовольстве: слышать это неприятно, но потом он расслабляется, отпустив ситуацию. — Рядом с тобой этих приступов у меня почти не бывает, я заметил, — сообщает он, и в голосе его почти вселенская то ли усталость, то ли смирение.       Пользуясь случаем, не совершая резких движений, Камуи утыкается лбом девушке в шею. Соё не сопротивляется теперь, позволяет. Она несмело поднимает руки, чтобы тоже коснуться его, пройтись по мягким волосам. Но Камуи вдруг давит в себе смешок и отодвигается, а Соё совсем не уверена, что готова сейчас встретиться с его глазами, когда он так близко. — До сих пор не понимаю, как Абуто удалось тебя вытащить, — произносит пират, как будто в упор не видя её замешательства. — С твоей-то должностью, и вообще. Ты же тут без связи, без всего. Будто похищена. — Но это не так. Меня никто, как видишь, не похищал, — подавив волнение, пожимает плечами Соё, — я пошла с ним по доброй воле. — И тебя отпустили? — Им пришлось.       Камуи вновь усмехается. — Осторожней, Соё. Будешь водиться с пиратами, долго на месте не задержишься. — А кто сказал, что должность закреплена за мной навечно? — удивляется девушка. — Это вообще-то не входит в мои планы. Как только срок полномочий подойдёт к концу, я хочу уйти. Всё-таки политика не для меня. — Вот как? — Да, — кивает она. — Мне кажется, я уже сделала всё, что в моих силах, и потому имею право на небольшие уступки. К примеру, иногда могу уйти, когда захочу. Тем более теперь, когда дело важное и не терпит отлагательств. — Хочешь сказать, я важен для тебя? — спрашивает Камуи, и вновь на лице его застыла улыбочка. Соё готова поклясться: это вопрос с подвохом.       Она вздыхает, но готова рискнуть. Колеблется ещё с минуту и перемещает вес так, чтобы дотянуться до губ Камуи, но он хватает ладонью её лицо, так что ни слова не сказать и не вырваться, и остаётся лишь смотреть ему в глаза, пока пират производит в уме какие-то нехитрые расчёты. Наконец он спрашивает: — Ты делаешь это из-за моей болезни?       Соё удаётся убрать со рта его ладонь, возмущение рвётся из неё волнами, поэтому она даже не замечает, что Камуи не сильно-то старался её удержать. — Что? Ты – дурак?! — восклицает девушка.       Она прекрасно помнит об обещании, данном Абуто-сану, и она его выполнит! Поговорит с Камуи; вытянет у него, что он там скрывает; убедит в необходимости лечения, если понадобится, но... не сейчас. Завтра. Теперь у неё нет никаких сил продолжать разговор, потому что Камуи жив, здоров и не прочь поиздеваться над ней. Особенно теперь, когда она, дурочка, расчувствовалась и испортила всё своим нелепым порывом. Поэтому Соё поспешно вскакивает. — Так, я домой. Где мне найти Абуто-сана? Он должен меня вернуть.       Но Камуи подрывается следом и не даёт ей дойти до двери. — Так значит, не из-за неё?       Соё, чуть раздражённая, поворачивается. — А ты сам как думаешь?       И это, правда, заставляет его остановиться на мгновение и подумать. — Хм. У меня есть несколько вариантов. Один из них... Ты с ума по мне сходишь?       Соё готова его прибить. Впрочем, скрывать свою симпатию теперь было бы совсем нелепо, с её стороны. — Я бы не стала так преувеличивать, — отвечает она как можно сдержанней и нарочито смотрит в другую сторону, лишь бы не на него. — Ты можешь дать этому свою характеристику, — мило улыбается Камуи, но Соё назвала бы это высшей степенью наглости. — Мы здесь вообще-то собрались не ради моих откровений, а из-за тебя! Но, знаешь, на больного ты не тянешь, так что...       Девушка вновь порывается уйти, но Камуи не даёт ей и шагу ступить, обнимая за плечи со спины, и, наклонив голову, прижимается щекой к её щеке. — Нет, я о~очень болен, — признаётся он. — Серьёзно. Ты мне веришь?       Соё, кожей чувствуя, что с его губ по-прежнему не сходит улыбка, неловко бормочет: — Что-то уже не очень.       И Камуи улыбается шире. Соё ещё пару раз дёргается, проверяет, насколько крепко её держат, предпринимает одну-две попытки обрести свободу, но настолько вялые, что пират их почти не замечает, поэтому ей остаётся только полностью расслабиться в его руках.       Камуи тоже позволяет себе расслабиться. Соё удивила его сегодня и дала надежду, сама того не зная. Выходит, он зря убегал, зря возводил стены, зря глушил свои чувства вместо того, чтобы позволить им расцвести.       Но Камуи также знает: всего этого могло бы и не быть, если б не дружеский пинок в самый ответственный момент. Что бы он делал без Абуто? Его старпом, похоже, всё-таки заслужил себе новый усовершенствованный протез.