Другое лицо

      Данте часто прокручивал множество вопросов и сам же давал на них ответы. Возможно, стоило просто хорошо выпить. Он бы так и поступил на самом деле, но не был уверен, что не ляпнет лишнего. За всё время, что он мог вспомнить, все их встречи и попытки поговорить переходили в драку. И если в Подземном мире разговоры сводились к ведению счёта, обычных колкостей или болтовни самого Данте, который не выносил тишину, то сейчас, вспоминая «земные» потуги, он не знал с какой стороны подступиться.       — Так вот, братец, чем мы займёмся? Демонов в округе порубил твой сын.       — Тебе бы не мешало прибраться.       — Сразу начинаешь командовать, а я то надеялся, что мы просто с тобой поболтаем, ну знаешь, в семьях так часто делают.       — Нам не о чем говорить.       Данте прикрыл глаза. Что же, он вновь потерпел неудачу.       Новости сменились очередным реалити-шоу и мужчина лениво переключил канал. Прошло больше недели, видимых изменений не было. Хотя радовало, что Вергилий все еще не ушел. Да и куда ему было идти? В Аду он провёл большую часть жизни и здесь его никто кроме Данте и уже Неро не ждал. Кроме того, сейчас не было цели победить брата-близнеца и получить ещё больше силы. Правда в это никогда нельзя было быть уверенным стопроцентно. Мужчина зажмурил глаза до ярких вспышек под веками и поднялся. Почесав пятую точку, он направился к шкафу, попутно поправляя сползающий со стены постер. Первый ящик был пуст и он поочередно проверил второй и третий. Наконец-то ему повезло и он нашёл почти полную бутылку скотча. Пошарив по соседним полкам, он нашёл два стакана. Понюхав и признав их чистыми, он направился к лестнице.       Фактически он был у себя дома, формально стоило постучать. Охотник занес кулак в раздумьях и постучал, но не дождался ответа и толкнул дверь. Формально — он счел правила приличия. Фактически… Да какое дело. Брат сидел на полу, закрыв глаза. Хотелось начать с колкости, но пришлось с предложения.       — Давай выпьем.       Подтянув маленький столик ближе к кровати, он поставил на него свою небольшую ношу. На брата он не смотрел, зачем? Какое из его выражений лица он ещё не успел выучить? Не дожидаясь приглашения, он сам устроился рядом, ковёр точно требовал чистки, впрочем, как и многое в этом доме. Вергилий не выгнал его, что уже было расценено как победа, а очко было записано в колонку со знаком «плюс». Янтарная жидкость забулькала, ударяясь о стекло.       — За возвращение?       — Данте, чего ты хочешь? — Вергилий проигнорировал протянутый к нему невысокий стакан.       — Поговорить, желательно, чтобы не переросло в потасовку, тут и так не особо чисто, не хочу заляпать кровью ковёр. Плюс, зачем расстраивать пацана. Смекаешь?       Пойти брату навстречу Вергилий похоже не спешил, безучастно наблюдая как тот сам выпивает, сам наливает и ещё раз пьёт. Не мешал — уже хорошо. Это тоже было записано в ту хорошую колонку с очками.       — Знаешь, — Данте начал издалека, аккуратно подбирая слова, — я рад, что всё закончилось. Думал, что сдохну там, прикрывая твою спину.       — Мою? — близнец изогнул бровь, словно не веря в услышанное, — скорее от своей непросветленной тупости.       — Тоже не исключено, но лишь потому что бы героически спасал бы тебя.       Мужчина выжидающе посмотрел на брата и расслабился, тот улыбнулся. Ещё один плюсик. Хм, а если он хлопнет его по плечу? Ладно, оставим хоть немного на следующий раз.       — Не замечал, что Неро хочет с тобой поболтать?       — Ты из-за него здесь?       Младший брат выдохнул, сожалея о том, что старший такой придурок. За всё это время они с сыном лишь пару раз говорили о каком-то оружии, но серьёзных тем не касались. Во всяком случае при нём. Пацан уже ходил не такой загруженный, но всё ещё очень расстроенный. Было ли это прогрессом? Возможно.       — Если ты хочешь что-то узнать, нет необходимости изображать братские посиделки.       Это нельзя было списать на действие алкоголя, просто Данте успел забыть как брат может взбесить одним предложением. Стакан стукнул громче чем следовало.       — А о чём, черт побери, я могу с тобой поговорить? О каком промежутке твоей жизни я могу тебя спросить и не бояться, что ты выкинешь какой-то финт от которого я потом прифигею? О матери Неро? Или может о том, какой я мудак и не попытался тебя вытащить из Преисподней? О, или о том, как ты умудрился стать Нело Анжело? Или о том почему ты решил сдохнуть, а не ухватиться за протянутую ладонь. Как тебе вообще тогда в голову пришло себя на двое делить? Твоя то человеческая половина сразу ко мне прибежала разгребать твои поступки. Ау, Земля, вызывает Ви? Девчонка за тобой в Ад потопала с незнакомым ей пареньком. Я думаю, она трезво свои силёнки рассчитала, раз не пошла одна. Что ты молчишь? Человеческого в тебе хоть что-то осталось?       Он был готов поклясться, что белое лицо напротив стало еще бледнее. Данте сглотнул, подсчитывая на сколько спектральных мечей сболтнул лишнего.       — Чёрт побери, Верг, что с тобой не так? Хватит быть обиженным на весь мир!       Вергилий закрыл глаза, делая медленный выдох.       — Просто заткнись, Данте.       Данте заткнулся. Заткнулся и выпил. Поднявшись, он прихватил бутылку скотча.       — До завтра, мудак.       Охотник уже почти скрылся в дверном проёме, когда его достиг чужой голос.       — Спасибо.       Он бы поперхнулся или уронил челюсть и уже хотел было поинтересоваться за что ему такая честь, но его брат сам всё пояснил.       — За Неро.       Младший сын Спарды всё-таки обернулся и, немного подумав, кивнул. Благодарность была принята.       Вергилий оттолкнул стакан. Он хорошо помнил жизнь в Подземном мире, где побеждает сильнейший, где лишь наличие силы давало возможность прожить ещё один день. Он помнил, когда её стало для этого недостаточно. С этими кошмарами он научился жить, но что было делать с чужими?       Уризена не беспокоили людские судьбы, он не был обременён воспоминаниями, а вот Ви… Его сожаление и раскаяние, его наивность и упорство, его слабость и желание любить. Воспоминания этой части доставляли не физическую боль — другую, душевную.       Морок памяти не позволил открыть глаза, прогнать наваждение, заставляя проживать события, свидетелем которых он никогда лично не был. Он даже выдохнул, когда увидел знакомый пейзаж и девушку с каштановыми волосами. Она звала его по имени и он поспешил к ней — единственному светлому воспоминанию. Девушка смеялась и тихий металлический звон вторил каждому её шагу. Мужчина тянул к образу руку, но когда до цели было совсем ничего, его пальцы ловили один только воздух. Когда она успела так отдалиться? Он недовольно нахмурился: реальность вокруг шла трещинами, пуская расколы по зданиям и каменной плитке. Он устремился вперед, когда понял всю степень опасности, желая спасти, защитить. Его имя, сказанное на выдохе, оборвалось, когда рухнувшая плита унесла за собой и слабого человека.       Он не помнил как спускался. Да и важно ли это, находясь у себя в голове? Багряная ткань плаща больше не могла скрыть кровавые линии, что заполняли трещинки узорных плит. Мужчина склонился над телом, чтобы ещё раз взглянуть на когда-то любимое лицо. Он оставил её, пытаясь достичь чего-то большего и до сих пор не знал, что с ней случилось на самом деле. Ткань капюшона была мягкой и он потянул её. Вергилий отпрянул — вместо каштановых прядей в свете вечернего солнца переливались золотом чёрные смоляные волосы. Ткань плаща потянула за собой серебристую цепочку, на землю упал знакомый кулон — сердце и ключ.