Кай Паркер и его лучший худший кошмар

Весь остальной вечер Кай оставался недоволен её рискованностью и самонадеянностью. И когда уверенно садился на кресло напротив изголовья кровати, тоже. Пока она ложилась он всё время ворчал и, иногда, даже будил её этим, невольно вкидывая в тишину ропот на отсутствие её инстинкта самосохранения. Несколько подушек уже пролетели расстояние от сонной руки девушки до лица вампира, несущие в себе невербальное желание заткнуть его. — Да всё будет нормально, я возьму тот перцовый баллончик, который я нашла... — в который раз молвил уставший голос. — Ну да! Он же тебя, понятное дело, защитит получше любого оружия, в том числе банального решения остаться здесь! — Слушай, не дашь мне выспаться, я из твоих клыков сделаю себе видоизменённые нунчаки. — О! Я дам тебе выспаться... Кай сдержал своё слово. Но немного в изощрённой форме. С утра, он притворился, что хочет загладить свою вину и приготовил ей завтрак, который принёс в постель. Конечно, она, хоть и не без лишней подозрительности, съела всё. А в частности, и выпила кофе. Не простое кофе. Это было около десяти утра. Когда Паркер, дочитывающий очередную книгу, всё ещё довольный тем, что он сделал, на часах уже было девять вечера. — Интересный сюжет? — в дверях стала Джоанн. Взгляд её был слегка затуманен, а вид показывал еле заметное раздражение, что, по её эквиваленту, приравнивалось к нашему гневу. — Ты... Ты должна была ещё минимум сутки спать, — вампир выражал искреннюю удивлённость, — Или я попутал с пропорциями... — Оо, нет. Ты всё правильно намешал. Могу даже похвалить. Но ты что, серьёзно думал, что за свою жизнь я не баловалась никогда сон-травой и мелиссой? И что у меня уже, какой-никакой, иммунитет? На это Кай ничего не ответил. А вот Джоанн продолжила. — И чего ты бы вообще добился? Я бы всё равно проснулась. — Ну, до того времени я бы уже придумал что-то, что не включает привязывание тебя к кровати. — Странно, что ты не хотел этого делать, учитывая твои старо-извращенские замашки. — Ах ты ж... — Я иду звонить тому... Ангарику? Да пофиг. И ты мне не помешаешь. — Что? Ты же сейчас вообще не соображаешь! — А благодаря кому? — Ты ник... — Цыц! Я звоню. Следующие её слова были адресованы никому иному, как Аларику. Но относились они и к вампиру. А суть была та, что Джоанн всё равно, занят ли он. Ей нужно узнать побольше и желательно сейчас, ведь "некоторые обстоятельства" уговорили её остаточно покинуть дом в поисках ответов на все свои вопросы. И пошла молча собираться. Когда Джоанн собралась выходить, Кай просто опёрся на дверной проём и с долей сожаления произнёс: — Всё-таки я ничего не могу сделать, чтобы ты осталась? — Не-а, не твоя это битва. И подмигнув парню, она натянула капюшон и вышла за дверь. *** Как оказалось, Аларик был занят. Но настойчивый тон Джоанн убедил его, что вполне нормальным будет пригласить её на допрос дриады. Дорога к старому домику оказалась не длинной, но и не короткой. Девушка уже совсем перестала злиться и сквозь темноту прорезалась улыбка. Почему? Мы, кажется, не узнаем. Лишь можем догадываться, что это оттого, что в её голову пришла мысль, что Кай о ней... заботиться? — Да, это вроде нужный дом... — прошептала близь себя девушка и ритмично постучала в дверь. Ей открыл уже знакомый мужчина. — До сих пор ума не приложу, как ты заставила меня впустить тебя сюда. — Э, нет. Ты сам этого хотел. Не нужно обвинять кого-то другого, кроме себя. Это... она? Джоанн посмотрела на нимфу. Та в ответ тоже кинула взгляд. Этот контакт не прошёл бесследно для обоих. Девушка умостилась в старом кресле в углу. Она не слушала, о чём разговаривают представители разных баррикад. Но некоторая фраза дриады выкинула её в реальность. — Ты пережил не одну потерю. — Несколько. Включая мать моих детей. Но в моей жизни осталось счастье. В их улыбках, в их смехе. И я до сих пор вижу её. Эти слова болем резанули по её сердцу. Она понимала. Она понимала, о ком тот говорит. Она понимала, кто в этом виноват. Но она не понимала, почему не осуждает этого человека. Она, скорее, даже корила себя за это. Девушка встала и неестественным шагом подошла к мужчине. Её глаза странно светились синевой. Она резко, но грациозно упала на одно колено. Аларик созерцал это не без интереса. Потом, Джоанн взяла одну его руку в свою, а другой... Вложила в неё... Синюю бабочку. Обыкновенную, но источающую необыкновенное спокойствие. А потом, невероятно загипнотизированным голосом произнесла:

Да будет так, что в твоём сердце, Луна оставит тихий звон, И тот, кто пред судьбой так сдержан Получит крепки, добрый сон.

Бабочка растворилась, а яркий свет из глаз девушки перестал продолжаться. Она просто с непониманием устремилась на свои руки. — Так ты соласомниум... — единственное, что прозвучало в этом доме. Это был голос дриады. — Я почувствовала это. Когда-то наши народы были дружны. Именно вы научили нас, что не все люди плохие. Что не всех нужно боятся. Джоанн не знала, что на это ответить. Её до сих пор озаряло непонимание её бывалых действий. И нимфа это поняла. — Ты знала, что в некоторых случаях, вы... можете даровать человеку временное упокоение, если вы искренне ему сопереживаете и чувствуете необоснованную вину? Она улыбнулась. Эта улыбка передалась и самой девушке. Такая встреча не может не оставить след в душе. Но вскоре вернулся Дориан. Ей пришлось отойти в сторону. Увиденное вновь заставило почувствовать щемящую боль внутри. Разочарование, что почувствовала дриада, откликнулось и в её сердце. А потом... Потом всё происходившее не особо тревожило её. Баснь о зловещей яме, о внутреннем голосе, звенящем в голове у нимфы, и... Её смертельное ранение. *** Всё произошло, словно во сне. Но не приятном, а скорее в кошмаре. Последнее, что она помнила, это высокое дерево, мигом вырасшее на глазах. Дориан согласился подвезти её. Не прямо к дому, конечно. Это было слегка опасно. И он молчал. Он понимал, что тяжесть осела в её душе. И она благодарила его за это. На улице началась лёгкая морось. Джоанн дошла до двери, и вяло, дрожащей рукой постучала. Кай открыл, и в искреннем недоумении посмотрел на неё. В глазах у девушки застряли слёзы, которым не суждено было упасть. — Мне нужны бумага, ручка и тишина. Я увидела, услышала многое. В том числе и разбитое сердце. Два разбитых сердца. Без стихов мне это не превозмочь.