Часть 1
11 июня 2013 г. в 15:22
Все вдруг пошло не так. Внезапно у профессора Бомбы сломался его телефон. Летучие твари, которые вот-вот должны были окончательно забыть о том, что должны закрыть лунный свет, вернулись обратно, едва прозвучал резкий крик Мандрэйка - тот разбил свою деревянную тюрьму и вырвался на свободу. Начавший было светлеть и распускаться бутон окончательно почернел, сморщился и стал сухим. Лифмены пораженно молчали. Маб и Граб тихонько хныкали, обхватив друг друга махонькими склизкими лапками. С лица гусеницы-предсказателя сползла улыбка.
ЭмКей отняла руки от ушей. Девушка оглянулась, а потом непонимающе воскликнула:
- Что случилось? Почему оно не работает, па?
Профессор судорожно пытался исправить ситуацию, но, что бы он не включал, из динамиков не доносилось ни звука. Вокруг стояла мертвая тишина - лишь с неба доносился писк летучих мышей. В этой тишине голос отца Мэри прозвучал особенно некстати:
- Кажется, динамики перестали работать...
Человек посмотрел перед собой и опустил руки. Обитель лифмэнов стала медленно чернеть, будто её пожирал невидимый огонь. Мандрэйк оглушительно захохотал:
- Что, упустили свою новую королеву?
Ронин медленно повернулся на звук. Голубые глаза предводителя лесных человечков выражали недоверие и отчаяние.
- Мандрэйк... - Сипло выдохнул он, наклоняясь вперёд. Несколько Солдатов подхватило его под руки. Нод бросился к наставнику. Тот шарил рукой по выжженной дыре на зелёных доспехах, будто пытаясь что-то нащупать.
- Се... Сердце... - Простонал он наконец, поднимая лицо и крепко сжимая челюсти.
Вскочив на птицу, ЭмКей подлетела ко дворцу и, кубарем скатившись со своего "скакуна", подбежала к Ноду, который поддерживал согнувшегося в три погибели Ронина.
- Ему плохо! Доктор! У вас есть доктор? - Беспомощно оглянувшись, девушка смотрела поочередно на лицо каждого из лифмэнов. Но они стояли неподвижно, будто каменные изваяния, мастерски высеченные неведомым мастером. Стояли и смотрели на...
- Черный принц! - Охнули хором Маб и Граб. Действительно - среди опавших черных лепестков бутона сидело человекообразное существо с пепельно-серой кожей. Когда оно подняло голову и открыло глаза, по толпе лифмэнов пронесся тихий вздох - и он означал страх и неверие. Моргнув несколько раз обсидиановое-черными глазами, существо поднялось на тонюсенькие ножки. Голову Чёрного принца венчала прическа из колючек бурого цвета, а за спиной, между выпирающих лопаток, висели тряпочками два черных крыла. Подоспевший к тому времени вожак Поганцев подошел к новоявленной царственной особе. Протянув когтистую руку вперёд, он ждал, затаив дыхание. Вот хрупкое на вид существо неуверенно шагнуло вперёд, пошатнулось, и, падая, вцепилось в руку поганцу в шкуре летучей мыши. Уголки губ Мандрэйка поползли в стороны, обнажая желтые кривые клыки в улыбке. Черный принц поднял голову, снова моргнул - раз, другой... И на его лице обозначилась неуверенная, даже робкая, улыбка.
Сзади прозвучал резкий вскрик. Послышался звук падающего тела.
- Ронин! - Отчаянный дискант вознёсся вверх, воспроизводя эхо. Главный лифмэн корчился на полу. Его сердечко не выдержало такой потери. Нод оттолкнул Мэри, припадая к телу своего учителя:
- Ронин! Ронин! - звал он, но мужчина не откликался. Молодой лесной человечек уткнулся лицом в доспех на теле друга.
- Он мёртв! - Торжествующий вопль поганца заставил отшатнуться лифмэнов, а Черного принца - испуганно дернуть крыльями. Два крыла от этого вдруг расправились. Они были влажные и черные, похожие на крылья ночной бабочки. Посредине каждого крыла размещался оранжево-красный орнамент, напоминающий глаз. Смакуя свою победу, злодей заорал, поднимая свою руку и руку дитя бутона вверх:
- Я ПОБЕДИЛ!
Тысячеголосый хор поганцев подхватил этот клич, а мыши, заслоняющие лунный свет, запищали громче. Толпы черных уродцев приближались к армии зелёных людей. Кто-то крикнул:
- Бежим!
И все, как по команде, рванули прочь словно табун перепуганных оленей. Все, кроме Нода, Ронина и ЭмКей. Один из них уже никогда не поднимется; другой слишком убит горем, чтобы обратить внимание на что-либо еще; третья мечется и пытается как-нибудь помочь, не желая признавать, что все кончено.
Свистнув, Мандрэйк подозвал своего ворона, и, подхватив Черного принца, взмыл вверх. Он направлялся в родную сторону Леса - туда, где с самого начала располагалось мертвое царство гнили. Обитель поганцев.
... - Папа, а я буду, как ты? - Детский голос звучит сонно и тихо. Ребёнок в колыбели поворачивает голову, глядя на тёмную фигуру рядом из-под полуприкрытых век.
- Да, сынок. Будешь. - Уверенно обещает мужской голос. Мандрэйк наклоняется над своим сыном - Дагдой. От старшего поганца пахнет трухой, смолой и разложением. Может быть, для лифмэнов этот запах был и отвратительным, но для Дагды, маленькой копии своего отца, не было на свете более пьянящего и родного аромата.
- Однажды весь лес будет нашим.
- Да... - Голос ребёнка затихает и слышится сопение. Он спит, крепко спит. А рядом задумчивой мрачной тенью стоит отец этого кошмарного дитяти.
- Я обещаю тебе.
- Как же мне тебя назвать? - Мандрэйк в который раз обошел вокруг чада из бутона. Черный принц резво поворачивал голову то туда, то сюда, глядя за передвижениями названного отца. Наконец тот остановился и щелкнул пальцами:
- Я придумал. Твоё имя... Солас*. - Мужчина наклонился к принцу.
- Ты заменишь мне сына. Ты будешь владеть этим лесом...
Солас улыбнулся, как тогда, только родившись. Его губы раздвинулись, и острые треугольные белые зубки сверкнули в полумраке зала.
* Солас - От англ. solace - утешение.