В Аду

      Летняя резиденция князя Вельзевула очень хорошо продувалась студеными ветрами, посыльными адских холодов, которые уже дышали на пороге. Центрального отопления в Демонии нигде не предусмотрено, только очаговое и каминное, а летней резиденции и вовсе никакого. Поэтому роль обогревателя отвели дракону Нафане, который поддерживал температуру в двадцать пять градусов — больше королева Айрис не выносила. Без тепла остались только подвалы, где вместо запасов заточили пойманных в заварушке заговорщиков. Попались, увы, далеко не все, по стране шли волнения, а столица, фактически, оказалась захвачена.       Вскоре вслед за Айрис и опорниками прибыл сам владыка, и экстренный военный совет собрали прямо во время обеда. И то — по настоянию королевы и Фуруичи, которому на месте спокойно не сиделось. Он понимал, что нужно как можно скорее допросить пленников, чтобы предупредить дальнейшие ходы врага. Приоритеты Вельзевула велели ему сначала подкрепиться, а после ломать голову.       Из того, что они уже видели, просился неутешительный вывод: противник обхитрил их. Он не собирался избавиться от Вельзевула здесь и сейчас, он отвлек внимание и занял стратегически важную точку. Захватил столицу — считай, захватил государство. Оставленная владыкой охрана не ожидала, что Фудзи вырвется на свободу, и замок пал быстро и тихо. А это позволило им завладеть охранной системой, перенастроить барьер под себя и заблокировать перемещения даже с помощью нефритовых телепортов. — Я смотрю, — дирижируя жареной птичьей ногой, проговорил князь, — вам всем не терпится суету навести. — Суету?! — возмутился Фуруичи. — Да там уже такую суету навели, что…       Он замолчал, согнувшись пополам, потому что Ламия врезала ему под дых. Генерал Лэймия прокашлялась и сказала: — Владыка, по результатам первичного допроса мы выяснили, что Сатана и его приспешники уже начали активную антипропаганду вашей власти, в частности королевы Айрис, а также полукровок. В перспективе они намерены провести «чистки» населения, запретить смешанные браки и уже объявили ваших величеств предателями Демонии. — Ага, прикольно, — отозвался Вельзевул-старший. — Уии! Дябу! — поддакнул младший.       Ога мрачно просверлил короля взглядом. Ему не дали закончить махач. Хильда рядом сохраняла хладнокровие, готовая в любую минуту охладить пыл драчливого воспитателя малыша Вельзи. — Господин Бармаглот, — передала слово Лэймия, — озвучьте, пожалуйста, что по военным силам врага.       Бармаглот допил вино из золоченого кубка и грохнул его о стол. Фуруичи перестал задыхаться и поднял голову над столом. — Несколько тысяч заняли столицу, включая Мараксов и Гремори. Белиал засел в своем зачарованном особняке и при нем пара сотен быстрых и легких, хорошо тренированных бойцов. Но все они — наемники.       Никто не разжевал мысль дальше, но замечание все приняли к сведению. Наемники больше всего ценят золото и свою шкуру. Их лояльность ненадежна, их храбрость сомнительна. — Почти шесть тысяч распределились среди герцогства… — Бармаглот рявкнул. — Коатль, карту!       Кетцалькоатль спохватился, звякнул своими колокольчиками и хлопнул в ладоши. На гладкой стене длинного зала трапезной появилось изображение земель, принадлежащих Вельзевулу. Неровная сияющая клякса включала в себя яркое пятно столицы и отделенные тонкими нитями лоскуты, подписанные на демоническом языке. Фуру догадался, что это герцогства, княжества и графства, которые составляли Демонию. — Так вот, шесть тысяч распределились… Коатль, указку!!!       Коатль молча хлопнул в ладоши, моргая глазищами. Снял шляпу, вынул длинный прут и стал показывать, пока Бармаглот рассказывал. — Герцогство Столас, — указка двинулась направо, к большому куску Демонии на северо-востоке. — Две тысячи восемьсот воинов. Герцогство Эктру — две с половиной тысячи воинов. — Указка обвела территорию на западе. — И несколько сот бойцов в маркизате Андрас к югу.       «Зажали, — понял Фуруичи, — в кольцо». Распределение сил было неравномерным, но это, видимо, объяснялось расстоянием до столицы, навыками личного состава и задачами. — Они уже начали движение к столице, если за последние шесть часов ничего не изменилось, — закончил Бармаглот. — Они оккупируют все территории по дороге и возьмут город в непроходимое кольцо, чтобы его нельзя было отбить. Им был дан приказ сильно не упорствовать, потому что столица — главная цель. Туда, как они рассудили, стянутся войска вашего величества, чтобы попытаться взять город назад. — Ммм, вот как. Пусть попытаются. Спасибки, Бармаглот.       Ненадолго воцарилось молчание. Было слышно, как князюшка и некоторые опорники уплетают угощение. — Будут ли какие-то приказания, владыка? — решилась уточнить Лэймия.       Владыка обсосал косточку и метко забросил ее в пустой медный кувшин из-под вина. В кувшине брякнуло. — Не кипишуйте.       Ламия вздохнула и вдруг полезла под стол. Фуруичи вылупился на нее и потянул за халат: «Ты куда?». Медсестра вырвала халат, пихнула генерала ногой и нырнула в темноту под скатертью. Что или кто был ее целью, выяснилось минутой позже. Доктор Форкас вдруг подпрыгнул на месте и поперхнулся винишком. Нага похлопал его по спине, чуть не заставив врача выплюнуть собственную трахею вместе с вином. — Что такое, Форкас? Кость в горло попала? — участливо осведомился князюшка. — Можно… и так… кх-кх… сказать, — отозвался док и выпрямился, промокая рот салфеткой. — Так это, ммм… в общем, есть проблемка. — Излагай. — Наше, мгм, оборудование, — осторожно подбирая слова, сказал Форкас, — осталось в замке, и вся лаборатория… и записи, и капсула времени, короче, документы и разработки. Кто знает, как враг ими воспользуется. — А! — воскликнул князь. — Да, эт нехорошо. Займись. Форкас поерзал. — Владыка, мне бы… гм, огневой поддержки. — Можешь взять бутыль королевского бренди в погребе. — Я имел в виду, реального огня.       Вельзевул вскинул брови. — Хочешь дракона? Это не ко мне. Милая? — он повернулся к Айрис.       Форкас вскинул руки. — Нет-нет! Мне бы кого-нибудь из солдат… — Что ты мелочишься. Бери генерала. Вон, Фуруичи с радостью составит тебе компанию.       Ламия высунулась из-под стола, а Фуру перестал жевать салатик. Он хотел возразить, что его головой рисковать нельзя, он стратег и тактик, мозг военной машины, но салатик стал поперек горла. Он, конечно, прокачался и все такое, и опорники придут к нему, когда он позовет, но соваться в логово врага… ведь Форкас собрался вернуться в замок и что-то сделать с лабораторией? Может, разрушить ее? Выкрасть самое ценное?.. В любом случае, затея смертельно опасная. Да и невозможная, если барьер нельзя пробить. Кто его для них отключит. — Что до остального, — вдруг вернулся к изначальной теме Вельзевул, — если хочешь, Бармаглот, можешь подсобрать наших, поскрести там по сусекам. Только не торопись. Подождем чутка, пока они там доковыляют. Передавим всех тараканов разом. — Слушаюсь, — сказал Бармаглот.       Фуруичи переглянулся с Бегемотом. Старый командующий усмехнулся в седые усы и шевельнул бровями. Фуру спросил: — Но ведь врага проще одолеть, когда он разделен.       Вельзевул взмахнул вилкой, на которую наколол кусочек какого-то овоща из салата. Какой-то овощ сорвался с зубчиков и отправился в полет до тарелки Вритры, куда плюхнулся почти со снайперской точностью. Словно гонщик «Формулы-1», кусочек заложил поворот вдоль края посуды и утонул в супе. — Истинно так! — с энтузиазмом согласился владыка и облизнул пустую вилку. Прибор получил укоризненный взгляд за то, что лишился кусочка салата. — Но так рассуждают те, кто уже сдался.       Князюшка добыл себе еще салата и захрустел овощами. — Так вот, — невнятно продолжил он, — с чего ты взял, что мы уступаем? — Даже если не уступаем, нам ведь нужна эффективная тактика, — бесстрашно отвечал Фуруичи. Ламия дернула его за рукав, а Валиас за его плечом безуспешно прятал ухмылку. Последнее время он только и делал, что ухмылялся. — О чем я тебе и толкую, — отозвался владыка, — тараканов проще передавить, когда они вместе, а не разбежались по углам.       Фуру оставалось лишь тревожно переглянуться с Форкасом. Владыка был уверен в своем превосходстве, что, с одной стороны, вселяло надежду, а с другой… недооценивать противника всегда опасно. — Идиот, — прошипела Асмо.       Она все еще сидела на земле со сломанной ногой. Демону очень сложно сломать что-либо, но Йохану удалось. Сам шинигами тем временем встал, отряхнулся и слизнул кровь с разбитой губы. Выглядел он потрепанным, но довольным: ему не составило труда догадаться, что пытались провернуть контракторы.       Ходжо тоже сидела на земле. Она втянула воздух через сжатые зубы и принялась шарить вокруг себя рукой в поисках оружия. Леви откликнулся на зов хозяйки и появился рядом с ней, но принял форму не оружия, а человека. Он помог Ринго встать и поддержал ее за обе руки. — Ты кто? — спросила она у того, кто выглядел точь-в-точь как Насу. Он был в другой одежде, и волосы его не топорщились, как раньше, хотя все равно лежали в беспорядке. Лишь длинная челка небрежно заколота надо лбом. Он шагнул к ней и снова просиял улыбкой: — Рин-тян, это я. Я! Настоящий.       Она перевела взгляд на Йохана. Тот стоял себе в сторонке, наслаждаясь спектаклем. Расклад сил особо не изменился. Даже Насу не смог бы его одолеть. — Можешь ему поверить. Как шинигами отвечаю, — сказал он.       Тогда она посмотрела на Нацуме. Его виноватое лицо красноречиво дало ответ на непрозвучавший вопрос. Леви, тонко чувствуя все перепады настроения госпожи, трансформировался и лег ей в руку черным мечом. По его кромке пробежало зеленое пламя. Двойник Насу пробежал взглядом по лезвию и сделал неутешительные выводы. — Рин-тян? — с ноткой опаски в голосе позвал он.       Рин-тян провернула клинок в руке и встала на обе ноги. Боль пришла и беспощадно впилась ей в лодыжку. Но боль не имела вообще никакого значения, как и все остальное. Первый шок отступил, и вдруг обнаружилось, что с ним — все остальные эмоции, все, кроме одной. Ни удивления, ни страха, ни радости… они все съежились, свернулись, как бумага в огне, и обратились в пепел от пламени, которое родилось в груди. Гнев. Той же силы, как когда она подумала, что человек перед ней умер из-за нее. Она злилась на него и на себя из-за того, что он мертв, а теперь она злилась, потому что он оказался жив. Какая глупость!..       Хотя, пожалуй, до конца она все еще не поверила. Мертвых нельзя вернуть, Нацуме сам сказал. Они все видели тело. В таком случае перед ними был самозванец, который имел наглость врать ей в лицо! — Послушай, Рин-тян…       Канзаки, который выглядывал из окна напару с Юкой, присвистнул: — Итить-колотить, он настоящий?.. — Ну она ему сейчас устроит, — поддержала Ханазава. — Исус блеать, — сказал Хаджиме. — А ведь Нацуме говорил что-то про воскрешение…       Йохан захохотал, когда Ринго ударила Насу мечом. Он, конечно, ушел, но во дворе появилась новая опаленная борозда, а стена не выдержала жестокого обращения и окончательно рухнула. Неподалеку в лесу занялся новый пожар. — Ты что?! Я так взаправду умру! — заорал Йохей. — Вот и сдохни, сволочь!       Бабах! В клубах пыли рухнул другой кусок стены. Задело даже само здание по касательной, и по стене пошла трещина. Канзаки заматерился, а Юка весело завизжала. Мимо, уже в обратном направлении, пронеслась новая волна сокрушительного огня. Ринго лупила, не разбираясь. Насу только и оставалось, что удирать со всей прыти, на какую он был способен. Он носился вокруг как бешеный кузнечик, а Ходжо пыталась зацепить его ударом огненного хлыста. На базе будто начался свой маленький локальный конец света. Снесло часть крыши, сторожевую вышку, побило углы и стены. — Прекратите!!! — рассвирепел Химекава. — Разнесете эту базу, будем ночевать в лесу, остолопы!       Да какое там! Ринго ничего не замечала, ослепленная яростью, Йохей едва успевал удирать от нее. Зрители старались не попасться девушке под горячую руку. Так как никакие доводы разума не действовали на Ходжо, Насу решил рискнуть. И вместо того, чтобы убегать, резко сократил дистанцию. Змеиный клинок извернулся следом за ним, когда он оказался в досягаемости, но почему-то так и не ужалил. Йохей бульдожьей хваткой сомкнул пальцы на ее запястье и сказал: — Рин-тян, ну хватит, ты тут все разнесешь!       Он едва успел договорить, как она ударила его коленом. Охнув, он согнулся пополам. Ринго бросила меч, который разочарованно звякнул. Ходжо вцепилась в капюшон и дернула. — Вставай, тупой мерзавец!       База перестала сотрясаться, и из окон, кашляя от пыли и дыма, снова выглянули ребята. Убийственный взгляд Химекавы пронзил зачинщицу беспорядка со спины, но та, конечно, не заметила. Следующий взгляд был любопытным и принадлежал большим, обрамленным длинными ресницами глазам Юки. «Насу-тян», — то ли с сочувствием, то ли с укором проговорил Нацуме, которого вместе с остальными побило щебнем и осыпало пылью и пеплом.       Ходжо размахнулась кулаком, но Йохей отпрыгнул. — Подожди!       С рычанием она попыталась достать его ногой и пошатнулась, потому что встала на вывихнутую. — Рин-тян, ну что ж ты делаешь! Ай!       Он получил по голове и опять стал убегать, но она уже не отставала. — Кто ты, нахер, такой! — Да это же я! Я! — Ты умер! — Нет! Ну то есть да, но… ой! — Сволочь! Это тебе за то, что обманул меня! — Ай-яй-яй! — Что, весело было?! — Нет!!! Ты с ума сошла? — Я сошла?! — взревела Ходжо и дала ему такого пинка, что его отбросило. Как заметили другие со стороны, Насу больше принимал подачи, прикрываясь руками, чем пропускал их мимо. Он поднялся на ноги, когда Ринго подошла поближе. Шмыгнул носом и утер кровь, выпрямился. Одежда его покрылась пятнами и копотью. — Ты, — прорычала Ринго.       Ее побелевшее лицо пошло алыми пятнами от ярости. Резинка на волосах лопнула, и они рассыпались по ее плечам, почти касаясь кончиками земли. Леви за ее спиной принял человеческое обличье и хмуро наблюдал. Его обожаемая хозяйка слишком много внимания уделяла обманувшему ее мерзавцу.       Мерзавец тем временем приготовился принять свою судьбу и встретил разъяренную Ходжо лицом к лицу. Ее глаза горели поистине адским огнем и почти могли бы метать молнии. Кулаки ее были сжаты. Кошка. Взбешенная дикая кошка. Она выглядела так, словно могла бы его разорвать голыми руками, и если бы она это сделала, то алая кровь только прибавила бы ей шарма. — Рин-тян, а ты с длинными волосами такая красивая. Прямо как русалка.       Химекава хлопнул себя рукой по лбу. Нашел что сказать разъяренной девушке!.. Однако он не знал, что слова выскочили у Йохея сами собой. Он едва ли успел подумать. Ходжо скрежетнула зубами. Насу прямо посмотрел на нее. — Давай, бей. Если тебе от этого легче. Но если бы ты послушала…       Она схватила его за грудки и принялась бешено трясти. — Какая же ты мразь! Тварь! Сволочь! Чтоб ты сдох! — Но ты будешь пла… — Кому ты нужен! Я тебя ненавижу! — заорала она. Канзаки в окне весело хохотнул. Юка наблюдала затаив дыхание, а Чиаки приготовила фотокамеру, которую нашла на базе. Ненэ, как всегда, ловила фэйспалмы и глядела на происходящее из-под пальцев. — Ходжо-тян, — отважился подать голос Нацуме, — ты полегче там. Вообще-то это я виноват. — Пошел нахуй! Жди своей очереди!       Поймав ироничный взгляд Асмо, Нацуме счел за лучшее прикинуться ветошью. Ходжо тем временем отпихнула Насу от себя. Человек перед ней покорно ждал наказания, и это отбивало всякую охоту бить его. Это дурацкое лицо! И лицом не назовешь, тупая, наглая физиономия. Заметно потрепанная. Неплохо она его поколотила.       Она подступила вплотную, заставив Йохея податься назад, и пригляделась. Обе серьги были на месте, по одной в каждом его ухе, словно она никогда не брала ни одну из них. Внутри снова поднялась волна гнева. Ведь она подумала, что… — Рин-тян… — Это правда ты?       Он не стерпел и улыбнулся. — ты меня полчаса пытаешься убить и не поняла, что это я?       Ее бровь нервно дернулась, и она вдруг хлестнула его по лицу. — Опять! Ну ты что…       Не договорив, он схлопотал вторую пощёчину. «Так его!» — крикнула из партера Ханазава. Канзаки покосился на нее с тревогой. Ангел понадеялся, что Ходжо такая садистка только сегодня, но Нацуме сказал, она всегда такая. «Мир обречен», — с тоской вздохнул гвардеец, но почти сразу передумал: пощечины у Ходжо кончились. — Это все? — спросил Насу, потирая лицо.       Ринго захотелось топнуть на него ногой. Как можно быть таким невыносимым? Это просто незаконно. — Нет, — сказала она и дернула его на себя.       В картине мира Баклажана верх и низ резко поменялись местами, а зрители издали коллективное «оооо». Канзаки опять присвистнул; Тора сказал «охохо», Чиаки щелкнула затвором. Ангел-гвардеец под аккомпанемент ухмылок и смешков вновь обрел веру в человечество. Химекава выматерился и, закатив глаза, отправился исследовать нанесенный ущерб.       Длился поцелуй недолго, но достаточно, чтобы Ходжо сумела ощупать пирсинг у Йохея на языке. Когда он додумался, что ее можно обнять, все уже кончилось. Рин-тян оттолкнула его и стряхнула с себя его руки — и когда он успел положить их ей на талию?.. В голове разверзся бесконечный космос. Исчезла цепкая хватка ее пальцев на затылке, и сладкий, но ненавязчивый запах духов, и тепло ее тела, которое можно было почувствовать даже через толстовку; и само прикосновение уже казалось эфемерным. — А это за то, что спас меня.       Она отступила. И усмехнулась. Зачем-то коснулась пальцем уголка своих губ. — Помаду не забудь стереть, малыш.       Повернулась, и у него перед глазами расплескался живой огонь. Рыжие длинные волосы. Он не видел ничего больше. «Вот это зрелище, — ухмыльнулся Канзаки. — Вааа-ся, вот тебе романтическая комедия. И в кино ходить не надо». Юка слегка покраснела. И черт ее дернул сказать ему про тот фильм. Можно подумать, Канзаки понимает намеки. «Тебя никто и не приглашал смотреть, семпай!» — обиделась она. «Не понял, — набычился Хаджиме, — а кого это ты пригласила?». Далее его шокировали новостью, что собираются идти в кино с Тоуджо, а потом за него же замуж, если возьмет, потому что он сильный и готовит классно. Прочие же неопределившиеся индивидуумы могут смело кусать локти.       «Точно бесплатное кино, — согласился Нацуме, пока Асмо рядом с ним давилась от смеха, а гвардеец вздыхал от умиления. — Только не комедия, а боевик».       Пока Насу медленно приобретал цвет спелого помидора, Ходжо вдруг обернулась и добавила: — Кстати, классный пирсинг.       Контрольного в голову процессор Насу не выдержал и он задымился, исходя паром из ушей. Ходжо царственно удалилась, оставив после себя разрушения и шлейф дорогого парфюма. Леви бросил не менее десятка убийственных взглядов через плечо, тенью следуя за своей госпожой. Все они остались без внимания. Представление кончилось; зрители стали расходиться, хихикая между собой. Один сострадательный Нацуме составил перегоревшему Баклажану компанию. Отсутствующий взгляд контрактора самого пошлого демона в мире был устремлен куда-то в астрал. Проморгавшись, он произнес: — Эт… это… это че такое было? — Сам как думаешь? — отозвался с ухмылкой Нацуме.       Насу, глядя на него, ущипнул себя за щеку. — Не сплю. — Неа.       Он посмотрел в сторону. Посмотрел в небо, где пролетала птичка. Глянул вслед Ринго, которая уже давно ушла, и медленно утерся тыльной стороной ладони. Глянул на красные следы. И вправду помада осталась. Облизнувшись, он пробормотал себе под нос: — Сладкая… — Что-что? — переспросил Нацуме. — Ничего. Говорю, козел ты хитрый. Наверно, мне придется тебе «спасибо» сказать. — Ну? — заулыбался Шинтаро. — Понравилось? — Бля, иди нахер!       И никто не заметил самого важного: Йохан исчез.       После насыщенного, мягко говоря, дня и перспектив, которые разверзлись впереди благодаря Форкасу, уснуть было непросто. Генерал Фуруичи безрезультатно боролся с тревожностью всю адскую ночь, мечтая о валерьянке и пустырнике. Владыка разрешил, и доктора-демонюги не позволят ему прикинуться мертвым.       Так и произошло. На рассвете все трое, бодрые как мертвяки, стояли у ворот летней резиденции. Форкас кутался в меховое пальто. Фуруичи пытался согреться в своей зимней куртке, которая потерпела жестокое поражение от суровых погодных условий Демонии. Ламия завернулась в плащ и надела шапочку с помпоном, которую купила в Японии. Все трое, увешанные патронташами с демоническими гранатами, клинками разной величины и одетые в кольчуги не по размеру, напоминали новогодние елки в праздничной упаковке. — Еще раз, док, — вымученно произнес Фуру, ощущая, что в мешки под его глазами можно сложить всю их амуницию, — на кой хер нам вся эта мишура?       Форкас угрюмо прикурил, положив большой болт на взрывчатку, висевшую у него на шее, как связка сосисок. За него ответила Ламия: — Владыка велел оружейнику снарядить нас на опасное задание. — Он что, думает, что мы смертники? — Просто это все, что нашлось на местном складе. — А склад комплектовал местный филиал талибана?       Пока Фуруичи объяснял Ламии, кто такие талибы, а Форкас симулировал последнюю проверку снаряжения, что-то прошуршало по двору и подкатилось прямо к их ногам. Небольшой шар размером примерно с теннисный мячик. Фуру и Ламия принялись оглядываться, но двор пустовал: все благополучно спали после вчерашнего. Только смурная стража стояла на воротах. Валиас тоже куда-то делся, вдруг заметил Фуруичи. Мячик шевельнулся и прошипел: — Че стали? Давайте за мной.       Фуру вылупился на него, а у Ламии стало такое лицо, словно она увидела говорящего гибрида слизняка со стрекозой. Форкас вынул трубку изо рта и с удивленным одобрением глянул на нее. — Хорошая трава, — сказал док.       «Он еще и траву курит! — завопил про себя Фуруичи. — Нам кранты. Демонии кранты, всем кранты».       Мячик не стал давать повторного приглашения и покатился прочь. Ламия с Фуру переглянулись и осторожно последовали за ним наискосок через двор и за угол замка. Там под адской алычой, чьи шипы могли бы посоперничать с добрым кинжалом, стояла фигура в плаще с капюшоном. Плащ скрывал ее хорошо, а густая тень не позволяла видеть лица, но Фуру отчего-то сразу определил, что перед ним девушка. Интересно, симпатичная?..       Ламия пихнула его ногой. Неизвестная в плаще поймала мячик носком туфли, подняла его, и он в ее руках уменьшился до размера горошины. Горошина исчезла у незнакомки в кармане. — Вам нужно попасть обратно в столицу, в лабораторию, — сказала неизвестная. — Так, стоп. А где этот старый хрен?       «Она про Форкаса?». Нет, не суть, откуда она знает и почему…       Док появился сам. Он вальяжно вышагал из-за угла и остановился рядом с генералом. Увидел странную гостью, выдохнул дым и сказал: — Трава просто отличная. Как называется?.. — Поебень-трава, — с серьезной мордой сказал взявшийся как из ниоткуда Валиас. — Иди стой на страже, — прошипела девушка в плаще.       Закатывая глаза и фыркая, Валиас сказал «да-да» и отошел. «С тем, что творится поебень, определенно не поспоришь», — решил Фуру. Валиас вдруг подчиняется странной незнакомке, да и говорит с ней так, словно они давние приятели!.. Хорошенькое дело. Они с Ламией вообще перестали понимать, что происходит, а словивший приход доктор явно не облегчал ситуацию. — Давайте без прелюдий. Я доставлю вас в столицу, почему и как, не спрашивайте. Если не хотите, чтобы Сатана и Йохан получили разработки, то поднимайте челюсти и подойдите ближе.       Фуруичи понравилась только часть про «подойти ближе», остальное вызывало справедливые сомнения. У всех, кроме Форкаса, который без опаски приблизился, чуть наклонился и зачем-то принюхался к незнакомке. — А ты, — говорит, — тоже пахнешь лабораторией.       Валиас где-то в сторонке хрюкнул от смеха. — Детка, покажи личико.       «Детка» дала Форкасу по рукам. — Укокошу! — пригрозила она. — Какие-то глюки реальные, — пожаловался доктор, — дерутся вон даже.       Остальные решили его проигнорировать, и Фуруичи напомнил: — Телепортации заблокированы. — Я не сказала, что мы телепортируемся. — Никто не сказал, что мы вообще пойдем с тобой. Кто ты такая? Может, ты убить нас хочешь?       Фигура насмешливо и нетерпеливо хмыкнула, а Валиас захихикал. «Завались!» — рявкнул на него Фуруичи. Однако их неожиданная помощница поманила демона пальцем, и тот подошел. И вдруг предложил: — Пойдешь со мной на свидание?       Фуру с Ламией вытаращились на него. Фигура в плаще фыркнула: — Завязывай прикалываться. — Нет, стоп-стоп-стоп! — встрял Фуруичи. — Что, во имя всех чертей, происходит? Кто ты? Почему помогаешь нам? И почему мы должны тебе верить, может, ты нас в ловушку заманиваешь?       Лица девушки видно не было, но он мог бы поклясться, что она закатила глаза. — Кто вас будет спрашивать, — загадочно изрекла она и вдруг кинула им всем что-то под ноги. Оно взорвалось зеленовато-фиолетовым сиянием и поглотило из всех. Любопытная адская крыса, которая вылезла подышать свежим воздухом из подвального окна, подергала носом и пошевелила усами. Только что тут толпились вонючие двуногие, а теперь они оставили после себя один слегка выжженный след на земле.       Двуногие же тем временем не успели даже сказать «мама», как очутились… под алычой у стены летней резиденции. Где-то в вышине прокричал одинокий дракон — за неимением вороны, которая могла бы каркнуть, кто тут самый умный. Незнакомка в плаще деловито отряхнула руки и подбоченилась. Остальные заозирались, щурясь и потирая глаза от вспышки. Валиас отошел и выглянул из-за угла. — Никого, — доложил он. — Конечно, никого, все же спят! — сказал Фуру и осекся. Адское светило вовсе не готовилось показаться из-за горизонта. Оно уже давно висело в небе. — Не понял… — Никого, — пояснила фигура в плаще, — потому что никого тут еще и нет.       На лице крошки Ламии отразилось понимание напополам со страхом. Один Форкас флегматично вытряхнул пепел из трубки и заткнул ее за пояс. Взрывоопасные сосиски на его шее качнулись. Фуру поглядел на них и принялся освобождаться от набора юного террориста. Ламия чуточку подумала и последовала его примеру. Когда они были готовы, фигура уверенно зашагала во двор, а они заспешили следом, тревожно окликая ее. Ведь ее могли увидеть. — Да разуйте вы глаза, — не выдержала девушка, и ее интонации показались ужасно знакомыми. — Я же сказала! Здесь никого еще нет!       И вправду: стража на воротах пропала, сам замок был темен и тих. Двор зарос, и на нем почти никаких следов, а ведь вчера сюда нагрянуло целое войско. — Мы в прошлом? — испуганно уточнила малютка Ламия. — Или в будущем?       Фуруичи хлопнул себя по лбу. Это, конечно, прикольно, и да, телепортацией не назовешь, но… он ведь не сможет призвать опорников! Или сможет?.. — В прошлом, — успокоила девочку незнакомка. — Теперь полезайте в колесницу. Поедем во дворец. — Да что ты? — не стерпел генерал. — Просто так придем и скажем, эгей ребята, здорово, а мы тут из будущего, кой-чего забыли у вас прошлом! — Конечно, нет, дурак, — отозвалась девушка, и все нервы у генерала завибрировали от чувства дежа вю. — Лицо кирпичом и делай вид, что все по плану. Мы просто войдем, ведь у вас высокий уровень доступа. Попадем в лабораторию и… — А как насчет прошлых нас, которые все еще там будут? — Не будут. Мы прибыли в то время, когда только началась церемония. Во дворце одна стража.       Наступило молчание. Неподалеку щипали травку велоцирапторы, запряженные в карету. Фуруичи мрачно соображал, как им поступить. Форкас пытался раскурить динамит. Ламия вздохнула. Она одна осталась тут самой здравомыслящей и решительной. — Мы едем, — уверенно сказала она и потянула генерала к карете.       Фигура кивнула, но Фуруичи заупрямился, завопив, что они не могут доверять этой странной женщине и неизвестно, чем все кончится, и вообще во время опасно вмешиваться, а если они встретят самих себя, то случится коллапс. Она очень подозрительная, лицо не показала, не представилась, у них никаких причин ей верить. — Хватит ныть! — рассвирепела медсестра. — Хотите, оставайтесь тут, идиоты! — Я полечу с тобой, — сказал Валиас. — Ну уж нет! — вспылил Фуру. — Тогда я лечу тоже!       Ламия закатила глаза, развернулась на каблуках и пошла к карете. Валиас наградил кипящего Фуруичи ухмылкой и залез в экипаж следом. Ничего не оставалось, как потащить за собой индифферентного Форкаса и отправляться навстречу неизведанному. Неизведанное оказалось всего лишь запруженной гостями столицей и опустевшим замком, где охрана и бровью не повела, пропуская хорошо знакомых им докторов и генерала опорников. С дежурной улыбочкой они походя сообщили, что забыли кое-что, и беспрепятственно проникли во дворец. Шагая по коридору, Фуруичи ощущал себя во сне, собственные ноги, стучащие по полу ботинками, казались нереальными, и вокруг творился какой-то сюр. Они прыгнули в прошлое почти на день, но… все было таким обычным. Те же стены, потолок, тот же воздух. Тело и сознание не заметили разницы. В сопровождении загадочной помощницы они все вошли в лабораторию. Все было на своих местах. В сложной системе колб и трубок, как всегда, готовилась очередная экспериментальная микстура, на подоконнике зрели мандрагоры, под потолком сушились головки адского зуд-чеснока, столы были завалены бумагами и приборами. — Дом, милый дом, — проговорил Форкас.       «Как-то все подозрительно легко», — подумал Фуру. Он не сводил глаз с девушки в плаще, а та проявила удивительную осведомленность в том, где что есть в лаборатории и что нужно взять с собой, а что сразу разбить и сжечь. — Раскомандовалась, — буркнула Ламия, заталкивая документы себе в сумку. — Придет и твой черед покомандовать, — отозвалась та.       Форкас наконец оживился. Он с явным упоением бил стекло и бросал пергаменты в камин. Девушка в плаще ему помогала. При этом они довольно громко шумели, и оставалось надеяться, что никто не придет спросить, не перепили ли доктора крепкой микстуры. На Фуру накатил приступ ишиямовской ностальгии. Сюда бы одноклов, вот бы они порезвились! Еще бы и стекла побили и стены расписали.       От этого его отвлекла тетушка интуиция. В замке было тихо, но ему вдруг отчетливо показалось: что-то происходит. Как раз в этот момент Фудзи вышел на воздух, обезвредив уже больше половины охраны замка. Черная взвесь плыла по коридорам. Фуруичи выглянул в окно. — Что-то не так, — сказал он. Но его никто не услышал.       Тогда генерал присмотрелся. Во дворе было странно темно. Он смотрел, напрягая глаза, пока наконец не понял. Никто не двигался, словно все замерли во времени. А тень… она падала вовсе не под тем углом, каким должна была. Это была не тень вовсе. Это была черная пыль. — Ребята, — сглотнув, громко позвал генерал, — у нас проблемы.