Without umbrella

Через некоторое время моя истерика сошла на нет, остались красные глаза и смазанная тушь, которую я пытаюсь убрать в зеркале заднего вида, перед тем как выйти и подняться домой. Я захожу, глупо надеяться, что мама уже спит, потому что я проигнорировала от нее много звонков. Меня встречает мама и перепуганная Энджи. Я немного удивлена, что она тут делает. — Ты издеваешься над нами! — Энджи срывается на крик. — У меня нет сейчас настроения что-либо выяснять, — я снимаю обувь и пытаюсь пройти дальше, но мама останавливает меня. — Ты разговаривала с ним, и вы помирились? — Нет мам. — Лили, ты совершенно изменилась с этим парнем, услышь! — Ты не знаешь, о чем говоришь, — я скалюсь, потому что никогда не терпела, когда мама начинает трогать мое. — Лилс, не дерзи, — я слышу голос Энджи. — Я могу снова отвезти тебя домой, ты не против? Я не обращаю на них внимания и ухожу к себе. Снимаю одежду, и смотрю на экран телефона, в ожидании звонка от Лукаса. Я приняла решение сказать ему о том, что я беременна. Этот вопрос мы должны решить вместе. Энджи и мама заходят ко мне. — Я могу остаться одна? — В таком состоянии точно нет, — заявляет Энджи. — В каком? Что вам не нравится? — Ты пропадаешь с радаров и приходишь домой в таком виде, — мама зла, и настроена на скандал. — Гвен, она собралась улетать к нему опять! — Энджи, куда ты лезешь? Какого черта они напали на меня? Я хочу выстроить между нами непробиваемую стену, чтобы я сама решила, как быть и что делать дальше. Сейчас я слишком жалею, что не набрала отцу. — Лили, ты не знаешь, что делаешь? — Мам, а ты знаешь? — я подхожу к ней вплотную, слезы подкатывают, и я понимаю, что должна сказать либо сейчас, либо уже никогда, — я беременна от него, мам. Паузы повисла в воздухе, я слежу за ее глазами, а Энджи подошла ко мне взять за плечи, я не стала одергивать, хоть и зла не нее. Удивительно, что она не рассказала ей это. — Лили… — мама присела на кровать, по глазам видно, что в ее голове миллион мыслей. — Поэтому я должна связаться с ним и решать дальше. — Тут один исход, Лили, — мама подняла на меня грубый и уверенный взгляд. Вздрогнула. Я прекрасно знаю, что тут один исход, но я сама должна была озвучить это. А сейчас во мне ураганом проснулся протест. — Это уже решим мы с Лукасом. — Ты не понимаешь, о чем говоришь, никаких Лукасов. Истерика снова подкатывает к горлу. Я знаю исход разговора, она изначально была настроена на скандал. Я вылетаю из комнаты и направляюсь в ванную, запирая за собой дверь. Вторая волна слез вырывается из меня. Черт. Я слышу, как они стучаться ко мне и дергают за ручку. Вспоминаю, как это делал Лукас, когда я впервые заплакала при нем. Кидаю умоляющий взгляд на окно, пытаясь разглядеть его там, и что мне просто сейчас нужно открыть окно, и я в его объятиях. Но мы слишком далеко, в разных странах. «Лукас, я беременна от тебя, спаси» — шепчу в полубреду, сидя снова на холодной плитке. И этот холод напоминает мне Австралию. Я хочу открыть дверь, и оказаться в моей комнате в Австралии. Хочу выйти сразу к нему и знать, что мы сможем принять правильно решение, но вдвоем. Мама открывает замок двери с той стороны, я и забыла, что дома у нас именно так в целях безопасности, или в целях вваливаться без спроса в личное пространство, которое они сейчас и нарушили. Я вижу, что прямо ко мне на пол летит Энджи в слезах. И крепко обнимает, ее запах бьет мне даже в заложенный от слез нос, и я рассыпаюсь. Злость на нее проходит. Бессилие. Это мое бессилие. Через некоторое время мама садится рядом, чему я, конечно, очень удивлена, и кладет свою руку на мою. — Лили, ты слишком молода, понимаешь. — Мам, я не говорю, что я должна оставить этого ребенка, но мы должны решить это с Лукасом! — Да что тебе этот Лукас! Тебе будет больно услышать, что ему все равно на твои проблемы, — ее карие глаза, кажется, стали еще больше, а рука сильнее сжала мою, — мне ли тебе говорить, сколько боли могут причинить мужчины? — Мам, ему не все равно. — Если это так, — Энджи отрывается от моей шеи, шмыгая носом, — то почему он сейчас не здесь? Почему сейчас с тобой я и Гвен? Я не нахожу в себе ни идей, ни сил, ни аргументов ответить на это. — С музыкантами никогда не будет жизни. Если ты не сделаешь сейчас аборт, то подписываешь приговор до конца жизни. Я не имею права говорить тебе это, как твоя мать — она оторвала руку от меня, чтобы тоже вытереть слезы, — но я говорю тебе это просто, как женщина. Ты прострадаешь всю жизнь, иначе ты бы не вернулась сюда, если бы все было прекрасно. Ты сама знаешь. Она задела за больное. Действительно. Я бы не вернулась и ни капли бы не сомневалась в нем. — А смысл говорить ему, о том, что ты делаешь аборт, если вы все равно не вместе. Рядом на плитке звонит мой телефон. Мы втроем видим на экране имя «Лукас». Я задерживаю дыхание, и кажется, не я одна. Набираю в легкие воздух и поднимаю. Желание сказать ему все и расплакаться еще сильнее, и попросить, чтобы он приехал ко мне… уходит на второй план. Потому что сейчас в моей голове набрался миллион веских причин против него. — Да, Лукас. — Лили, давай уедем вдвоем куда-нибудь? — от его пьяного голоса сжимается сердце, и все переворачивается с ног на голову, но я смотрю прямо в глаза мамы, которые дарят мне гравитацию. — Хеммингс, я просила тебя больше не звонить сюда. *** Adel — Skyfall Я облокотилась спиной о холодную плитку клиники. Ненавижу ее, напоминает то, как выходила босая на балкон в Сиднее. С ощущением холода по моим ступням стало трескаться мое сердец. Сейчас я сижу тут одна в ожидании голоса врача, который назовет мое имя. Я не захотела, чтобы со мной присутствовал кто-либо, нет. Долгое время в клинике, психологические тесты и предупреждения от психолога о возможных моральных травмах. Но самая большая травма в моей жизни, это появление Хеммингса. Впереди целая жизнь, и мне страшно от того, что впереди целая жизнь! Я совершенно не знаю, что с нами будет, со мной, с ним, с Энджи. Знаю единственное на сто процентов — сейчас все-таки я сижу здесь. Как же глупо строить планы, так же глупо, как смотреть один и тот же фильм, и надеяться на другой финал. Планы рушатся с одним неверным шагом. Но я все же не хочу считать его ошибкой. Ошибок не существует, эти действия просто не соответствуют твоим планам. Кажется, именно в эти самые чертовы моменты с нами происходит самая настоящая жизнь. Но впереди целая жизнь, и сейчас мне так страшно. Потому что, буду ли я считать это ошибкой через 5 лет? Или верным решением? Мне было совершенно не важно, будем ли мы вместе всю жизнь и будем ли мы вообще на следующее утро. А дальше… никто не знает, что будет дальше, и как мы изменимся до следующей встречи. Но я буду молить всем богам, чтобы она не произошла, и чтобы ты никогда не узнал об этом, Лукас. «Стой, Лили!» — я не разберу, чей именно голос кричит сейчас в моей голове. Мамы, которая просит вернуться в машину на трассе? Лукаса, который просит в моих фантазиях не делать аборт? Или это мой голос из будущего, где живет совершенно третья Лили. Новая, перерожденная. Это мой страх, перед тем, когда же я услышу свое имя из уст палача, который будут исполнять смертный приговор. Я знаю, я точно знаю, что впереди целая жизнь, но истинный смысл будут иметь лишь те моменты, в которые по шкале с максимумом «100» ты чувствовал на все «200». — Лилиан Белл.