Without umbrella

Хеммингса не было дома снова пару дней, папа опять уехал в Канберру, а я принялась за утренние пробежки и изнуряющие тренировки. Не могу заглушить противный крик своих мыслей музыкой. Этого недостаточно, я готова убивать себя в зале, чтобы мысли не убили меня. Возвращаемся к отсутствию чувств. По новой выдаем себе официальный запрет на эмоции к противоположному полу. Хорошее противоядие от отвратительного мужчины — это прекрасный секс с другим мужчиной. Но этого сейчас я сделать не могла, потому что не найду секса прекраснее, чем за эти дни. А противоядие себе от этой ситуации я себе еще не нашла. Я не виню его, я виню себя. Глупые женщины, заведомо знают финал и окрыленные бегут на расстрел. Никогда не хотела быть такой. «Но есть чувства, которые не зависят от нас!» — кричит мне раздраженный голос Энджи. Нет, не хочу в это верить. Если они не зависят от нас, то от кого, в таком случае? Только мы вправе брать контроль над собой и своей жизнью. С выкриком ударяю последний раз за сегодня по груше, и собираюсь идти в бассейн, но вижу в окно, как заезжает машина Лукаса. Лучше бы его столько же и не было, прямо до самого моего отъезда из Сиднея. Если это свободный секс, Лили, то почему так непривычно больно? Не могу оторвать глаз от окна, жду, когда он выйдет из машины и напомнит мне об обиде своим холодным видом. Но первым выходит вовсе не Хеммингс… С пассажирского сидения, плавно опираясь на острый каблук, выплывает девушка. Она замедлена в моем восприятии, как и все мои мысли; они куда-то улетучились. Спроси у меня сейчас что — я не смогу выдавить из себя и буквы. Дожидается Лукаса, пряча глаза в солнцезащитные очки от яркой погоды, и они следуют в дом. Какого черта. Не поддаюсь первым эмоциям — разорвать в клочья эту девушку и придушить Лукаса. Подавляю всю злость и стою под холодным душем. Ну же, хоть ты заморозь мои эмоции на пожизненно. Но ледяная струя воды бессильна перед моим внутренним торнадо. Готова разнести этот дом к черту, поджечь его вместе с Хеммингсом внутри, танцевать на пепле, ни о чем не жалея. Эмоции на пределе. Но делаю глубокий вдох, набирая в легкие как можно больше воздуха, до максимума, и неожиданно для самой себя, бью ладонью по стеклу. Кажется, не рассчитала силу. И, кажется, не совсем ладонью. Оно оказалось хрупким и разлетелось острыми и мелкими частями по всей ванной, немного поранив мне руку. Звонкий грохот падающих осколков на плитку усмирил меня, это был выплеск. Так должно было случиться. Я не знаю, как двигаться босыми ногами по ванной, беру полотенце и обматываюсь, замечаю кровь на руке. Она дрожит от сильного удара и от моего непонимания, какие действия предпринимать в данный момент. — Лили?! — слишком испуганный голос Майкла несется ко мне, видимо, от грохота на половину дома. Но первый в ванную открывает дверь Люк, с испуганными глазами и одышкой. За ним залетает Майкл. Хорошо, что я не закрываю дверь в ванную на замок. Прекрасно, в их глазах я сейчас выгляжу слишком жалко, с внутренней трясучкой, страхом на лице, кровью на руке, среди битого стекла. В этом вся я. Вот она. Разбита, как эта чертова дверь. — Какого хрена, Лилиан? — Лукас скрывается на крик, аккуратно ступая на осколки. Майкл тоже осторожно пробирается по стеклам, намереваясь выключить все еще бежавшую воду, взять меня на руки и вынести, но это сделал Лукас. Низкое «я сам» сопровождалось резким поднятием, легкого для него тела; грубыми руками, которые сжали мою кожу до боли. Он на взводе, и на бесконтрольных эмоциях. Осознаю, что хочу в это мгновение испариться в воздухе, исчезнуть, лишь бы не объяснять, как это все произошло и тем более, не выяснять с ним отношения. — Я позову Лауру, — Майкл достал телефон, чтобы набрать ей. Не оставляй меня с ним наедине, пожалуйста, Майкл. Но Лукас уносит меня в комнату, и я набираюсь смелости и гордости посмотреть в его глаза; они больше не полны страха, они злы и агрессивны. И несут в себе осуждение. Но я никогда не покажу ему больше то, какая я сейчас разбитая внутри. Это меня нужно собирать, а не стекло. Но ему я дарю свой грубый голос. — Что, Хеммингс? — Ты еще спрашиваешь?! Он ставит меня на ноги, и я сразу хвастаюсь другой рукой за рану, не от боли, ее я сейчас не чувствую, для того чтобы кровь не стекала по мокрой руке от воды. — Одевайся. — Зачем? — Затем, что нужно в больницу! — Люк, нет, все в порядке. Он сейчас взорвется, и это не только из-за моей руки. — Я сказал, одевайся, Лилиан, — снова с его уст «Лилиан» звучит мне неприятно и отвратительно. — Я устала тебе повторять. Я Лили! — кричу. — Ребят, — выходит из ванной, недовольный нашими криками, Майкл — можно хоть сейчас быть терпимее? Надеюсь, они не догадываются, что я видела ее. А кстати где она? Она в этом доме, я нахожусь с женщиной Хеммингса под одной крышей и ему хватило наглости привести ее сюда? — Не нужно никуда ехать, я вызову на дом, — он вышел из комнаты, с телефоном у уха, оставив меня стоять под испепеляющим взглядом Хеммингса. Что же, включим свой. — Ты какого творишь? Ты не в себе? — Это случайность, я была слишком неосторожна, — он поднес мне маленькое полотенце для головы, чтобы я пока обернула им руку, — к чему такое беспокойство, Хеммингс? Тебя же должна волновать больше та, которую ты сюда привел? Его легкая ухмылка сменилась второй волной ярости. — А тебе какое дело, Лилиан? Мы же не обязаны ни чем друг другу, так? — цитирует меня, и это лишь для того, чтобы снова втянуть меня в тупую игру по его правилам. Сейчас же его ход, верно? Но игры окончены, я обещаю тебе, — или ты, поэтому стекло разбила? — Не бери на себя слишком много. — Вам не мешало бы познакомиться, — у него хватает смелости еще это говорить? — это моя девушка. Упало, черт, все упало. Его стеклянный взгляд сейчас был направлен даже не сквозь меня, а к себе вовнутрь. Я знаю, нет, просто уверена, что он что-то не договаривал мне все время. Оказалось, что тайной была его девушка. Но я все равно продолжаю видеть недосказанность в глазах. В комнату вошла Лаура, а Хеммингс ушел, больше ничего не сказав. Как неосторожно моя система безопасности дала сбой, и внутренний ураган вырвался наружу, все разрушив, оставив меня среди этих обломков. Теперь все по местам в голове. И разговор Майкла, и звонок ему вчера на балконе, все по местам, Хеммингс. *** Эмоции отпускают, боль подступает маленькими шажками. Я ощущаю руку и жжение в пораненных местах. Когда доктор обрабатывал рану, я смотрела и думала: удивительно, почему именно так нельзя залечить и человеческую душу? Я не смогу все оставшееся время просидеть в комнате. Осторожно спустилась на первый этаж, и каждый шаг боялась встретить ее. Посмотреть ей в глаза и узнать ближе, что это за женщина. Это страх приятия ситуации, с которым я не могу справиться. При выходе из машины на ней был элегантный каблук. Люк ведь не любит таких женщин, или он только мне мог назло говорить об этом? С недовольством указывать на мой внешний вид, выставляя это как недостаток. Это был его очередной продуманный ход, узнать, опущусь ли я в кеды? Что ж, здесь он явно не в выигрыше. Страх ушел, при первом же попадании ее в мое поле зрения. Я потеряла свою уверенность рядом с Лукасом, но я не потеряла былой стойкости с женщинами. Она сидела за столом, в руках телефон и рядом кружка чая. В обоих случаях мне ее жаль. Первое — Лукас совсем не сладкий мармелад, каким может казаться из-за своей внешности. Второе — если ты это знаешь уже давно и смирилась, то у меня для тебя все равно плохие новости. Перед тобой сейчас появится женщина, с которой он изменил тебе. Твой сладкий клубничный пирог в те самые ночи был в моих руках. И я в плюсе. Мне нет дела до него, он не под моим контролем, и мы не связаны друг с другом ванильными обещаниями. С каждым шагом к ней меня отпускает. Прекрасно, что я уберегла себя от того, чтобы оказаться в числе женщин, находящихся под гипнозом любви, теряющих рассудок и свою гордость. — Ты Лили? — она резко подняла голову, с легкой надменной улыбкой. Сильно зализанный хвост и четкие острые брови — первое, что бросается в глаза. — Да, — я прошла к кофемашине, не останавливаясь, но и не делаю обиженный злой вид, просто занята. — Я Карли, Люк уже говорил тебе? «Люк уже говорил тебе» отдалось эхом в голове, когда я нервно нажимала кнопки для порции кофе, чтобы быстрее избавить себя от ее компании. — Да, он, конечно же, говорил мне — улыбнулась, и развернулась лицом к ней. — Мы найдем общий язык. То есть, в моем доме эта девушка будет чувствовать себя на равных со мной правах? Даже выше? — Непременно, Карли. Ее оценивающий взгляд не отлипал от меня. А ухмылка была злой, как будто она знает того, чего не знаю я. Но. Увы, сейчас все наоборот, я знаю больше касаемо ваших отношений с ним. Я взяла свой кофе и уже направилась к выходу. — Как твоя рука? — Все в норме, уже лучше. — Лукас сказал, что это ты разозлилась из-за меня? Мои пальцы сильно сжали чашку, не давая ей упасть от неожиданности. Стою к ней спиной, нужно срочно отреагировать на вызов, иначе и с ней останусь в проигравших. — Странно, — я повернулась к ней, — я же вроде ему говорила из-за чего, когда он выносил меня оттуда, — в любой ситуации нужно вовремя прикинуться задумчивой дурочкой. — Кто выносил? — издевательский тон сменился на волнительный. — Лукас, — работа сделана. Я думаю, это ей не понравилось. Какого черта ее парень первым прибегает на помощь ко мне, еще и вынес оттуда. Думаю, это ее охладило, и искренне надеюсь, что в картинке, которая всплыла у нее в голове, я оказалась даже не прикрыта полотенцем. Ушла, оставляя ее наедине со своими мыслями. Уверена, они о нас с Хеммингсом. Это не утешает меня на все сто процентов, и ее голос снова в голове молотком «Лукас сказал». Поднимаюсь на второй этаж, прям в комнату к Люку. На мгновение останавливает уже знакомая мелодия, но я так давно ее не слышала. Злость сильнее желания упасть под дверь и слушать его чарующий голос и представлять, как пальцы уверенно перебирают струны, а могли бы мое тело. — Лукас Роберт Хеммингс, — я вваливаюсь без стука, — какого черта ваша дама смеет предполагать, что руку я разбила из-за ее присутствия в этом дом? — слишком пафосно, но достаточно грубо. — А разве это не так? — он откладывает гитару. — Выясняйте свои отношения, но не впутывай мое имя, хорошо? — Не бери слишком много на себя, хорошо, — фраза оказалась знакомой, а этот ироничный тон стал последней каплей. — Я уезжаю. Не стала дожидаться реакции, и даже не хотелось ее наблюдать, просто направилась в свою комнату, я действительно хочу уехать и снять номер в каком-нибудь отеле, у меня нет желания ощущать себя третей лишней. Лукас залетел следом за мной. — Куда? — ярость, смешанная с растерянностью. — Тебя это уже не касается, — беру небольшую сумку и кидаю только необходимое. — Ты не поедешь никуда и останешься дома. — Это не мой дом, Хеммингс, — смотрю ему в глаза, — он твой. А мой — в Калифорнии. Как ты и сказал при первой встрече. Толкаю его в грудь, чтобы он убрал руки с прохода. Оказывается, я оказалась слабее, чем предполагала. По-хорошему, я должна была оставаться там, между нами ничего же нет, и не было, кроме обычного секса? Что это я? Спускаясь по лестнице, слышу звон разбивающейся, возможно, вазы. Но это не останавливает меня. А добавляет желания быстрее избавиться от всего и оказаться вдали от приближающегося урагана по имени «Хеммингс».