Мы с тобой одной крови

      Волк цвета пасмурных туч тихо ступал по мягкому снежному ковру, внимательно прислушиваясь к звукам окружающей среды, дабы убедиться, что поблизости нет опасности. Глубоко вдохнув свежий морозный воздух, он бесшумно направился дальше, кого-то выискивая среди деревьев. И он нашел то, что искал. Среди белоснежного снега было трудно различить такую же снежную, чуть искрившуюся серебром от снежинок, что спали на мех, фигуру сидящей в гордом одиночестве волчицы. Лишь черные окантовки ушей ясно выделялись на общем белом фоне. Удовлетворенно выдохнув, волк подошел ближе.       – Анью, я уже начал волноваться за тебя. Нам следует вернуться домой, к стае. К твоей стае, – с нажимом на последней фразе спокойным голосом произнес он.       Волчица не ответила, продолжая безмолвно смотреть на небеса, с которых падали снежинки, кружась в удивительном танце, медленном, бархатистом и невероятно умиротворяющем. Сев рядом с Анью, волк изучающе посмотрел на нее, вновь и вновь поражаясь ее невероятной красоте. Она была необыкновенной волчицей, и это не было преувеличением, нет, вовсе нет. Анью была крупной, на голову выше других своих собратьев, и очень пушистой. Ее поразительно длинный хвост был прекрасно распушен, и оставалось загадкой, как ей удавалось не испачкать его во время бега или даже ходьбы, ведь он практически волочился по земле. Но наиболее Анью была очаровательна своей гордой походкой, своей величественной осанкой и решительным взглядом глаз, белки которых были черны, как сама тьма, а ее ярко-желтые радужки вместе с темными зрачками напоминали лунное затмение во время самой непроглядной ночи. С одной стороны, некоторая холодность отталкивала, но в то же время и невероятно притягивала, будто магнитом. Смотря в ее глаза, хотелось беспрекословно подчиняться, ведь в них будто хранилась глубокая мудрость и необъятная сила. Ко всему прочему, у Анью была острая мордочка и довольно заостренные уши, что отличало ее от других волков еще больше. Как бы странно это ни звучало, но эта волчица выглядела как настоящий лесной житель, таинственный, загадочный и абсолютно прекрасный, так что на ее фоне другие волки и волчицы просто терялись и выглядели нелепо. Даже этот серый волк был мало чем схож с ней, хотя был ее старшим братом.       – Это твоя стая, Нава, – спокойно и без эмоций покачала головой Анью. На ее лице скользнула беглая улыбка. – Стая – не моя судьба и не мое место. Это твоя участь, брат.       Волк вздрогнул и мрачно посмотрел на сестру, стараясь понять все ее мысли, но не мог. Еще с детства она была загадкой для всех, даже для него. Стараться постигнуть ее разум было столь же бесполезно, как стараться постигнуть тайны бытия или сотворения мира.       – Родители видели тебя на месте вожака. Ты же знаешь, что они этого хотели. Еще до твоего рождения к нам зашла волчица-одиночка, старая такая и очень мудрая. Она говорила, что хотя я и унаследовал дары и знания наших предков, однако родится на свет та, которой будет дана вся сила и вся мудрость. Провидица говорила о тебе. И она сказала, что тебя ждет невероятная судьба.       – Но говорила ли она, что это будет связано со стаей? – внимательно посмотрела на брата Анью.       – Нет, – чуть смутился Нава, опустив голову. – Она не уточняла. Но это же очевидно! Ты должна вести нас.       – Ты знаешь, что стая боится меня.       – Вовсе нет, они уважают тебя!       – Но опасаются, – губы волчицы дрогнули в теплой грустной улыбке, будто она старалась поддержать брата, но свое решение менять не станет и лишь ставит его перед фактом. – Однажды я уйду, ведь это не моя судьба. Я знаю это. И тогда ты вновь станешь вожаком, как был до того момента, пока я не стала окончательно взрослой, чтобы передать эту должность мне. Но она не моя. Твоя и всегда была твоей. Кто достоин этого больше, чем ты? Ты воспитал меня после того, как наши родители погибли в пожаре, ты вывел стаю в безопасное место. Ты – настоящий лидер. И благодарность моя велика за все хорошее, что сделал ты. Но тебе придется меня отпустить.       – Но не сейчас? – глухо поинтересовался волк, грустно прикрыв глаза, принимая решение любимой младшей сестры, к мнению которой он всегда прислушивался больше, чем к собственному.       – Нет, – покачала головой волчица. – Ты утратил жену и дочь. Пока что я останусь с тобой, ведь тебе нужна поддержка. Но конкретно в этот момент я уйду на время. Мне необходимо побыть одной. Я вернусь, но не ищи меня.       – Анью...       – Да?       – Тебе уже давно пора завести семью. Ты хочешь уйти из стаи лишь потому, что, кроме меня, тебя там никто не держит. Но если бы ты нашла достойного волка...       – Нава, не стоит. Я встречу, обязательно встречу того, кто мне сужден. Но я не собираюсь быть с кем-то лишь потому, что так будет правильнее для остальных.       – Я лишь хочу сказать, что тебе уже четыре года...       – Всему свое время, брат.       Напоследок подарив брату мягкую и добрую улыбку, Анью неторопливо стала удаляться из его поля зрения, направляясь в одно место, в которое она забрела однажды совершенно случайно, но которое иногда посещала. Ходила бы она туда и чаще, но путь туда слишком долог, а она не могла позволить себе длительное отсутствие. По крайней мере, пока она являлась вожаком стаи. Но сегодня погода была прекрасной для длительных прогулок, а ей как раз было необходимо время подумать над своим будущим. Конечно, Нава был прав – ей нужна была семья, но все волки стаи любили не ее саму, а либо ее положение в стае, либо же лишь ее внешний облик. Но все восхищались ею, но так же сильно и опасались. Ей верили, безгранично и преданно, но при этом не совсем доверяли, ведь для них она всегда была чужой. Слишком сильной, не по годам мудрой, она невольно выстроила возле себя плотный и непроницаемый барьер, сквозь который никто не решался пройти. Возможно, она лишь питала надежду, что сможет встретить волка-одиночку, который бы не знал о ней, но хотел бы узнать ее, полюбить.       Наве всегда было значительно проще в этом вопросе, хотя и его не всегда все понимают, но Анью с ним как лед и пламя – рядом с Навой становится тепло, уютно и спокойно, а рядом с Анью все чувствуют холод, дискомфорт. Ею восхищаются, ее считают воплощением волчьего божества, перед ней склоняют головы и слушают каждое ее слово, но она бы с готовностью отдала бы это за возможность общаться на равных или лишь с долей признания и уважения, но чтобы рядом с ней не опускали глаз, а смотрели прямо и без какого-либо страха или глубокого благоговения. О, как бы она рада была хоть на миг забыть, что природа дала ей столь яркую внешность полярной волчицы, что наградила способностями, которые заставили слишком рано повзрослеть! Но таков ее удел, ее проклятье. Но для чего? Анью этого не знала, но хотела найти ответы.       Она шла на запад очень долго, задумчиво гуляя по тропинкам своего разума и своих воспоминаний, что горели ярче, стоило ей свернуть с тропы на ту или иную поляну мыслей, на которой бабочки-мечты проносились, напоминая о былом. В мире реальном же путь ее лежал туда, где живут странные двуногие создания, люди. Они были во многом удивительны, поскольку строили большие и сложные дома, носили искусственный мех, поскольку не имели своего, а еще не понимали языка животных, хотя тем их язык был понятен, а также передвигались они на задних лапах, подобно тому, как временами ходят медведи. В том городе – месте, в котором жили те дивные создания, жили еще и другие – собаки. В чем-то они были схожи со своими предками, волками, но во многом была видна разница. У них могли быть разные морды, размеры, параметры, что делало их разными даже меж собой, они были выведены людьми, искусственные, штучные, почти не сохранившие природную и естественную природу, гордость и знания. Наблюдая за ними, Анью пришла к выводу, что из них не самые лучшие охотники или бойцы, но многие довольно сносно бегают, хотя и уступают волкам, да и бегают как-то позорно – в каких-то путах, в строгом порядке, и везут человека на странном деревянном сооружении. Собаки боялись леса, не знали его и с ним были чужды, но зато они замечательно ладили со своими людьми. Этого Анью никак не могла понять. Зачем родственникам гордых и самодостаточных волков нужен кто-то другой? Да еще и другого вида? И все же было в них что-то такое цепляющее, завораживающее. Возможно, они просто были счастливы рядом с теми, кто убивал других животных, их предков, и это не могло не удивлять?       Нава не раз говорил остерегаться людей, ведь тогда именно из-за них начался пожар. Просто волки им помешали и чем-то не угодили, но ведь это двуногие пришли на земли волков! Да и Анью сама однажды видела, как человек при помощи какого-то оружия создал шум, похожий на гром, а из этой странной палки вылетела молния и поразила насмерть громадного гризли. Но все же волчицу тянуло туда, далеко за пределы своей территории. Она была осторожной и наблюдала за всем издалека, скрываясь среди деревьев или сливаясь со снегом. Свой интерес даже себе ей не удавалось объяснить. Просто ее что-то туда влекло, и всё.       – Эй, волчица, ты забежала на мою территорию!       Позади послышался недружелюбный басовитый голос. Не оборачиваясь, ориентируясь лишь на запах, Анью определила, что за ее спиной стоит агрессивно настроенный матерый лось. Это не сулило ничего хорошего, а ввязываться в неприятности в планы волчицы не входило. Осторожно повернув голову в сторону зло сопящего зверя, Анью внимательно посмотрела на него.       – Простите, я сейчас пройду мимо. Мне не нужны неприятности, – спокойно произнесла она.       – Что же, а мне нужны! – глаза лося налились кровью, и недобрый огонь загорелся во взгляде. – Много ваших погубило моих сородичей.       – Разве смерть одного вернет тебе твою семью? К тому же я не для твоей категории. Разве станешь ты нападать на волчицу, самку?       – О, а почему бы и нет? – лось фыркнул и нехорошо усмехнулся. – Смерть одного не вернет никого, но смерть вожака стаи сможет быть достойной местью. О тебе известно всем, Белая Волчица.       – Стая мстит за смерть вожака, – сдержанно напомнила Анью, ощущая, как мало спокойствия осталось в ее голосе.       – Твой брат станет вожаком и захочет отомстить, верно? Но он будет ослеплен горем и убить его не составит особого труда. А затем начнутся склоки, борьба за власть. Никому и дела до меня не будет.       – Боюсь, твои планы не особо совпадают с моими, – побледнев, все же улыбнулась Анью.       Она не решилась продолжать неприятный и бессмысленный спор, а потому решила спасаться бегством. Конечно, это не особо героически, но сейчас она была одна, а противник был значительно крупнее, да и к тому же хорошо раззадорен. Благоразумие спасает жизни значительно больше опрометчивости, потому волчица молниеносно помчала вперед, едва успевая петлять между деревьями, но увы, копытное вовсе не желало оставаться далеко позади. Шумный бег лося приближался с каждым мгновением, а в реве зверя слышалось ясное рвение к победе. Анью какой-то дальней мыслью подумала, что не хотела бы умирать от копыт или рогов свирепого лося.       Погоня продолжалась, пока волчица неудачно не подвернула лапу, на всей скорости споткнувшись об камень, что был скрыт под снегом. Взвыв от неожиданной боли, Анью обернулась, встречаясь взглядом с потемневшими красными глазами свирепо надвигающегося зверя. «Если он и принесет мне смерть, то, во всяком случае, я не буду покорно ждать ее. До последнего вздоха волк будет бороться. До конца. Всегда». Эта мысль помогла волчице найти в себе силы подняться и сделать рывок вперед, прямо на противника. Он увернулся, но ей посчастливилось распороть когтем его щеку.       Дико заревев, лось приготовился отразить новую атаку белой волчицы. На этот раз прыжок травмированной Анью был еще менее удачен, и лосю удалось откинуть ее в сторону рогом. К счастью, он не распорол ей брюхо, но ощутимо ударил по ребрам так, что у волчицы перехватило дыхание и она даже вскрикнула от боли, а на глазах невольно выступили слёзы. Сцепив клыки, она крепко зажмурила глаза, а затем вновь широко их распахнула, избавляясь от непрошеной слабости. Анью постаралась подняться, но это у нее не получалось – ей необходимо было несколько минут, коих у нее не было. Две лапы были травмированы – задняя левая была вывихнута от встречи с камнем, а правая передняя пострадала от удара в массивную челюсть, кроме того, сильно саднили ребра, что мешало спокойно дышать.       Предвкушая свою победу, лось самодовольно усмехнулся – он в одиночку расправился с вожаком волчьей стаи. Разве важны те факторы, что это девушка, что она одна, слабее его, меньше и к тому времени, как они встретились, прошла большой путь? Важно, что сейчас он отомстит волчьему отродью. Лось неторопливо приближался к волчице, что старалась отползти в сторону, иногда делая попытки встать и устоять. Тщетно. Ей нужно отлежаться, а он не даст ей такой радости. Впрочем, он сейчас не особо спешил, надеясь напоследок досадить волчице, заставить ее невыносимо долго ожидать своей смерти, чувствуя лишь обреченность и беспомощность. Ему хотелось видеть страх и мольбу в этих ярких золотых глазах, но он видел в них лишь отдающее холодом свое отражение и бесконечное презрение с привкусом... жалости? Это очень удивило лося, и он даже остановился, недоуменно и в то же время зло смотря на Анью.       – В твоем взгляде я вижу жалость! Почему ты смотришь на меня так, если ты должна себя сейчас жалеть?!       – Мне жаль тебя потому, что ты слаб, – чуть охрипшим, но уверенным голосом произнесла волчица, медленно поднимаясь на лапы. Дрожа от слабости и боли, она все же держалась на лапах уже устойчиво. – Ты напал на того, кто слабее тебя, гордишься этим и тешишь себя неясными иллюзиями, считая, что совершаешь благое дело. Но это не так. Ты просто винишь себя за то, что не смог уберечь тех, кто был тебе дорог. Вот и ищешь виновных. Наверняка тебя и рядом не было, когда была охота. Я даже не уверена, что это была охота моей стаи, как в этом не уверен и ты, но тебе нужен виновный. Кто-то помимо тебя, кого можно обвинить, на ком можно выместить злость.       – Замолчи! Немедленно замолчи, грязная шавка! – заревел лось. – Вы бессердечные убийцы! И чем вас будет меньше, тем лучше будет всем!       Резко побежав, надвинув рога вперед, лось ловко припечатал волчицу, что не успела из-за травм быстро отскочить, к дереву. Но Анью повезло оказаться зажатой между острых рогов. Собрав остатки сил, она нагнула голову и крепко укусила лося за голову. Тот от боли зарычал, попятившись назад в безумном танце, с бессильной злобой мотая окровавленной головой, стараясь убрать кровь, что залепляла глаза. Это был небольшой шанс для волчицы, но задетое плечо не давало ей возможности подняться, и ей оставалось лишь покрепче вжаться в дерево, припадая к снегу, стараясь слиться с ним воедино.       Этот трюк сработал, поскольку когда лось наконец-то смог очистить глаза от крови, он судорожно оглядывался, и на его морде сменяли друг друга растерянность, злость, смятение, испуг и напряжение. Он не видел ее среди снега, но он мог учуять ее запах. Усмехнувшись, зверь решительно направился к тому дереву, у которого получил ранение на лбу. Запах усиливался и не слабел. Анью сильнее зажмурила глаза, ведь он нашел ее, а она даже не могла убежать, как не могла больше и сражаться. Но закрывать глаза нельзя – это слабость и страх, потому желтизна ее глаз вновь ярко заиграла на ее приподнятой белоснежной голове.       Враг приближался все ближе и ближе, навострив рога и опасно рыча. Волчица приготовилась уже к худшему, когда мелькнувшая серая тень набросилась сбоку на ее противника.