У меня от тебя синяки на душе, Паркер.

      Усталость — единственное, что я сейчас чувствую. Точнее… нет, я не знаю, когда точно эта эмоция начала незаметно паразитировать в моей душе. Она убаюкивала меня, как колыбельная младенца, чтобы закрепиться прочнее, пока не опомнюсь. Она охватила каждую клеточку моего тела: я всё ещё чувствую тепло на коже, будто Усталость только что отняла свою «ладонь».       До сих пор не понимаю, в какой момент стало слишком поздно выстраивать защиту. И вообще, почему я её сняла чуть ранее, открыв дорогу в свою крепость? Ощущение такое, будто я ждала Усталость с распростёртыми объятиями.       Вспомни.       Повинуюсь, просто нет сил сопротивляться. У меня нет сил. Даже на злость, которой я питалась, пока окончательно не иссохла. Злость к Паркерам… она была целую вечность назад. Это их неизменное «Клан превыше всего». Бесполезная фраза, безосновательно превозносившая только одного человека — его Главу.       Старикан давно изжил себя и уже не знает, как укрепить свою власть. Мне даже кажется, будь его воля, он бы не отказался от лишней пары рук, чтобы не отпускать бразды правления.       Какой нормальный человек сначала доведёт своего ребёнка до клейма «выродок», затем отправит его в волшебную тюрьму под названием «бессмертное одиночество», а потом ещё и начнёт уничтожать всех, кто хоть как-то может помочь тому выбраться? Да, ты доказал всему миру, что маразматик, но при чём тут остальные? При чём тут я?       Как Джошуа пришло в голову найти меня спустя восемнадцать лет Кая в заключении? Не могу ответить на этот вопрос, потому что следом идёт более важный, масштабный. Как можно решиться на убийство незнакомого человека, который и сам не подозревает о своих способностях?       Убийство.       Да, это и случилось со мной. Как бы начала маленькая мисс Гилберт: «Дорогой дневник, меня зовут Тесса Одли, я была убита за день до своего девятнадцатилетия бывшим Главой клана Близнецов».       Хотя, мне не за что корить судьбу: ведьмой пробыть получилось чуть меньше полугода, трудное время, полное синяков и переломов, а потом стала вампиром — живым трупом, не тем которого давно бы уже пожирали обитатели подземного мира. Я была благодарна помощи Кэролайн, после которой не прошли сутки, и вампирская кровь осталась во мне, давая возможность на вторую попытку.       Я была живой и мертвой одновременно. Господин Шрёдингер, не хотите переименовать свой опыт? Не в обиду коту, конечно же.       Хотелось бы сказать, что тот момент снится мне в кошмарах, но нет. Я не могу надолго закрыть глаза, не то чтобы спать. В голове сразу мелькают образы всего, что Потрошитель, пробужившийся в моей душе, сделал после пробуждения посередине пламенной речи Джошуа. —…единственная, выродок своей фамилии. Точно такой же монстр, как и Малакай.       Я подтвердила его слова в тот вечер, отправив Богу Смерти вместо своей десятки других душ: устроив геноцид ковена. Я наслаждалась каждым хрустом шейного позвонка этих ненормальных фанатиков. Наслаждалась тем, как их глаза покидает жизнь, как они мутнеют в свете костров, которые сами и разожгли. Я стояла там, возрождённая в крови Близнецов, переполненная жаждой даже после такой бойни. Я была голодна, я была в ярости.       Всем известно, что на ведьм вампиризм влияет немного не так, как на обычных людей. Меня он изменил радикально. Вампиризм выбрал клокочущее чувство в груди и ненасытность. Он дал новое имя.       Меня никто не искал сутки точно: ведьмаки выбрали очень удачное время для похищения. Ранний вечер, когда я направилась в Уитмор из Мистик Фоллс. Никто не искал меня сутки, давая новорождённому вампиру бескрайние возможности для действий.       Двадцать четыре часа унесли за собой тридцать девять человек, а потом столько же за ещё двое суток, пока ребята начали движение по дорожке трупов, которуя я раскидывала по всем частям штата. Даже магия им особо не помогла, я не хотела спать и сидеть на месте. Я была полна энергии даже без солнцезащитного кольца. Его отсутствие сделало меня продуманнее. Хостелы не переживали ночных встреч.       Я стала чудовищем, своим самым пугающим кошмаром. Я переступила черту — это и было страшнее всего.       Кай нашёл меня первым, не показывался, но я чувствовала его присутствие. Он мог использовать магию, значит провёл ритуал объединения и победил близнеца. Должно быть, Джо отправилась к своему отцу. Помню, как засмеялась от комичности ситуации. На том свете, если, конечно, он есть, встречается ковен почти в полном составе. Прекрасное зрелище. Их уничтожили те, кого они сами хотели изжить с белого света.       Кай нашёл меня, но не приближался, и это задело: ударило хуже его излюбленного ножа, заставило отступить тому, за что я так крепко держалась с возрождения.       Я помню, как мне это не понравилось. Я помню, с какой болью начало приходить осознание моей причастности к убийству почти сотни человек. Семьдесят восемь, если быть точной. Этот ужас разрывал, наматывал на стержень веретена и прял из меня полотно страдания, добавляя крапинки панических атак в своё произведение.       Кэролайн — причина моего существования на этой грешной земле, была второй. Она и обнаружила меня в очередном припадке слёз. Форбс вновь протянула руку помощи. Мой создатель сформировал все условия, а я, в принципе, не сопротивлялась. Не без помощи шайки Гилберт, девушка заперла меня в квартире Аларика наедине с одиночеством.       Попросила никого не приходить, кроме неё самой. Кэролайн пошла навстречу, за что я ей вновь благодарна. Девушка приносила мне кровь, воспитывая вампирский голод, сводивший внутренности. Но я не могла. Мне было тошно даже от вида, хоть я и чувствовала, как удлиняются клыки, а паутинка вен окутывает глаза.       Рецидив случился, когда мы вечером вышли на прогулку. Я убила мужчину средних лет, даже глазом не моргнув. Разорвала шею обычному ночному гуляке, Кэролайн не успела мне помешать. Больше четырёх стен не покидала, тихо прорыдав оставшийся вечер.       Села на голодовку, возвращая пакеты с кровью. Это, наверное, положило начало Усталости. Я просто лежала и смотрела в потолок сутками, говорила Форбс, что нуждаюсь в большем времени и вновь не трогала пакеты с едой, которые ей приходилось забирать. Кай не объявлялся.       У меня от тебя синяки на душе, Паркер.              Я настолько нуждалась в твоей помощи, а ты испугался/презрел/пренебрёг — нужное подчеркнуть. Может, просто отвернулся, как только магия стала подвластна. Он же к этому стремился всю свою жизнь.       Спина начинает болеть: у вампиров вообще мышцы могут атрофироваться? Проверю на собственном примере... или нет: переворачиваюсь на бок и обнимаю подушку. В мёртвой тишине квартиры слышен лишь мой тяжёлый вздох. Я так устала, даже слёз не осталось. Не представляю, что теперь буду делать. Как вернуться в строй? Как это провернуть, если у меня просто нет ни единой капли энергии?       Отключи их.       Сама нахожу ответ. Я вампир, а с этим приходит ещё одна прекрасная способность: отключение чувств. Я могу абстрагироваться от всех переживаний: ни усталости, ни ужаса, ни ярости и никаких кошмаров. Нет чувств — нет голода?       Да, думаю да.       Закрываю глаза, ища в голове тот самый выключатель. Давно не лежала в полной темноте, созданной моим организмом. Шторы лишь приглушали свет, чтобы он не обжёг меня. Тьма начала успокаивать. Тьма вновь стала моим другом, не предлагая вспомнить крики моих жертв. Да если и предлагала, мне было как-то… всё равно.       Ты сделала это.       Слух улавливает волнение за входной дверью. Кэролайн пришла: ключ проворачивается в замке. Распахиваю глаза. Мне как раз открыт вид на вход. Я жду, когда зайдёт блондиночка, чтобы вновь принести мне крови, но на пороге появляется совсем не она.       Кай. Он почти сразу находит меня своими голубыми...не льдинами. Никакого холода? Поразительно. Ни усмешки, ни злорадства. Паркер, ты не заболел? И зачем пришёл? Ключами открыл дверь — его отправили ко мне. Ох, ребята, я сама решила проблему.       Встаю с кровати, а Малакай даже не дышит. — Не бойся, я не собираюсь перегрызть тебе глотку, — хмыкаю, открывая холодильник, беря алую жидкость не первой свежести. Быстро нахожу трубочку и протыкаю пакет, присасываюсь. — Какое наслаждение, — облегчённо вздыхаю, утоляя голод, а потом вспоминаю о своём посетителе. — Ты что-то хотел?       Он хмурится, осторожно закрывает за собой дверь и входит, оставляя на столе кольцо. Как вовремя. Я сразу надеваю его, теперь солнце не помеха. Сам сделал? — Ах да, поздравляю, теперь ты — Глава клана Близнецов. — Я пришёл поговорить об этом, — Кай всё ещё не сводит с меня своих очей. — Мне жаль, что я не появился раньше, Тесса. Знаю, должен был, но я испугался того, что произошло после ритуала. Я немного изменился и мне стоило многого, чтобы решиться на то, что я скажу тебе, — не перебиваю, не смея нарушать свою трапезу. — Я социопат, и мне нравится им быть, особо не напрягает всё человеческое, но после объединения, я начал… чувствовать. Сострадание там, привязанность…       Ох, какой несчастный мальчик. Мнётся, желваки на скулах появились, видимо напряжён максимально. Пауза затягивается, а уже закатываю глаза от этого жалкого зрелища. Почему я вообще должна его слушать? — Любовь, Тесса, я чувствую то, что все вокруг так называют. Я люблю тебя. Я знаю, что должен был сказать раньше, но…       Я хлопаю крышкой от мусорки, отправляя туда опустевший пакет, он запинается. Это мне и было нужно. Складка меж бровей окрашивает его лицо. — Всё проходит, Кай. Пройдёт и это, — я киваю в подтверждение своих слов, а потом поджимаю губы в полуулыбке. — Не знаешь, где Кэр? Я уже устала сидеть в холостятской конуре Зальцмана.       Надеваю кеды. Поздняя весна мне на руку: шорты и футболка сойдут, чтобы дойти до Форбс. Кай наблюдает за моими действиями с чуть приоткрытым ртом. — Ладно, я убежала. Закрой квартиру, — почти выхожу, но в самом проходе разворачиваюсь. — Помни, ты это переживёшь. Через неделю забудешь, как о страшном сне. Пока!       Я исчезаю, появляясь только около выхода из здания.       Как же хорошо, что мне всё равно.