Найди, если сможешь

      Потолок. «Гребанный потолок и гребанный… Поттер», - вот две мысли которые занимали девочку, проснувшуюся на кровати в своей комнате от звона будильника. Гермиона нисколько не удивилась тому, что обычное стирание памяти не сработало: она давно подстраховалась от подобных инцидентов в том числе и со стороны враждебно настроенных школьников. Да и насчет «первого одиннадцатилетия», о котором говорил некто, скрывающийся под маской заики-Поттера, у нее были большие сомнения… К слову, у Гермионы уже рождалась подобная идея по применению Обливиэйта. Вот только в то время, когда она размышляла, не стереть ли себе память перед откатом, дабы не мучиться, ее мысль скользнула дальше, и в голове родилась пугающая до обморока гипотеза – а что, если тот первый откат был далеко не первым? Вдруг перед этим она, отчаявшись, просто стерла себе память? Ведь, если хорошенько припомнить, тот самый первый мир тоже был далек от идеала адекватности: слишком уж часто окружающие люди совершали поступки вопреки любой логики, да и в целом все выглядело натянуто…       В противовес гипотезе выступал тот факт, что как раз изменение некоторых из событий первого круга лежало в основе причин срабатывания отката в последующих перерождениях. То есть вроде как «Вот тебе ориентиры – их не вздумай трогать, а остальное можешь ломать». С другой стороны, в первый раз могло быть просто везение, что она не словила откат до самой смерти Волдеморта, да и рестарты охватывали не все значимые моменты первой попытки...       Впрочем, все это уже было неважно. Единственное, что в настоящее время имело значение – насколько правдив был лжепоттер, говоря о последнем перерождении. «Ну, если этот гаденыш обманул… клянусь, встречу – обычной авадой он у меня не отделается!»       Провести год до поступления в Хогвартс в спокойном ожидании удалось неожиданно легко. Последняя «жизнь», говоря игровыми терминами, сильно мотивировала и позволяла удерживать в узде любые эмоциональные взбрыки. Особенно сильно у нее свербело от желания выкинуть нечто эдакое, чтобы сразу проверить работоспособность механизма откатов и не «мучиться сомнениями», о которых предупреждал лжепоттер. Например, она знала, где живет Поттер, можно было бы пойти туда и… что-нибудь сделать. Вот только, если отката действительно не будет, то такая проверка дорого ей обойдется.       Гермиона приняла здравое решение потерпеть до школы, а там уж сам бог велел проверять на любом событии из назубок запомнившегося списка. В конце концов, она за многие попытки уже стала экспертом во всем, что касается причин срабатывания рестарта. Ей всего лишь надо делать то, что хочется, руководствуясь школьными правилами, законами магического мира и банальной логикой, а не загонять себя в рамки злополучного канона…       Платформа девять и три четверти первого сентября выглядела как обычно оживленно. «Все те же, все там же» - так можно было описать отношение каштановолосой девочки к творящемуся бедламу. Она из окна купе со скукой на лице разглядывала суетящихся на перроне людей, даже не пытаясь вслушиваться в царящий снаружи гомон. Хотя нет-нет, но в ее сознании мелькали проблески ностальгии, скорее всего вызванные предполагаемым последним разом…       Когда Гермиона вынырнула из своих мыслей, поезд уже тронулся, на удаляющейся платформе остались лишь взрослые, а ее купе успело пополниться до комплекта тремя весело щебечущими девчушками. Ей даже не нужно было поворачивать голову, чтобы узнать соседок – хватило и голосов. Сестры Патил и Браун. «Все те же, все там же», - повторила она мысленно. В этот момент тоска и скука стали настолько сильны, что «Девочка-Которая-Никогда-Не-Сдается» не выдержала.       - Девочки, а вы на какой факультет хотите?       - Гриффиндор! – хором отозвались будущие ученицы первого курса.       - А вы слышали, что на Гриффиндоре, чтобы показать свою храбрость надо каждую ночь летать голой на метле вокруг замка?       Девочки с расширенными от таких новостей глазами синхронно замотали головами, в то же время в глазах охочих до сплетен юных особ зажегся знакомый жадный огонек.       - А еще говорят, что в гриффиндорской башне живет жутко страшный призрак, который любит прокрадываться по ночам в спальни, не давать ученикам спать и пугать их, громко завывая и бренча цепями!       - Вау! – последовала совсем не та, реакция которую она ожидала услышать, а потому Гермиона продолжила нагнетать обстановку.       - Иногда там даже пропадают ученики, - зловещим голосом произнесла рассказчица. – Все, что утром находят – это несколько капель крови на подушке!       - Ах!       Довольная произведенным впечатлением Гермиона приготовилась продолжить обработку доверчивых малолеток. «Интересно, если в этом году на Гриффиндор никто не поступит, преподаватели сильно удивятся? Да, это будет забавно».       - Извините, вы не видели жабу? – в открытую дверь заглянул пухлый мальчик с красными от смущения щеками.       «Невилл, иди ты в… в общем иди отсюда», - он со своей жабой засел у нее глубоко в печенках примерно на уровне тыквенного сока. Пока соседки заявляли о своей непричастности к исчезновению земноводного, Гермионе кое-что вспомнилось: «А, блин, его же тоже нужно обработать. Хотя…»       - Мальчик, а как тебя зовут? А ты слышал последние новости про Гриффиндор?..       Невилл сам не понял, как занял место косматой девчонки, а та вышла из купе, задвинув за собой дверь…       - Теперь надо остальных найти… О! На ловца и зверь бежит…       По коридору плелся чем-то недовольный Рон Уизли собственной персоной. Дверь в купе была открыта, и последовало очередное вбрасывание дезинформации:       - Совсем забыла сказать. В гриффиндорской башне очень много пауков. Говорят, куда ни плюнь – попадешь в мохнатого, многолапого, пучеглазого мерзкого паука. Особенно они любят опускаться на паутине на лица спящих и заползать в рты тех, кто храпит.       - Бабушка ни о чем таком не говорила, - робко возразил Невилл.       - Они недавно там появились, - тут же сориентировалась Гермиона. – Вроде их запустили какие-то близнецы, якобы для подарка своему брату. Точно не знаю. Ладно, я побежала!       Когда она проходила мимо одного из младших представителей семейства Уизли, его веснушки дивно заметно смотрелись на побелевшем лице. Сам он, прижавшись к стене, с ужасом следил за удаляющейся девчонкой, весьма правдоподобно делающей вид, что не замечает его.       - Так, остались Томас, Финниган и Поттер. Хм… а разве Рон не должен был сидеть рядом с Поттером? Хотя кто его знает, что тут вообще творится – может, там очередная жирная негритянка обосновалась, и рыжий от нее сбежал? – бормоча под нос, Гермиона целенаправленно разыскивала последнюю тройку гриффиндорцев.       Как и ожидалось, последним отыскался Поттер, и нашелся он в самом конце поезда. Вот только заглянув в купе, где обосновался знаменитый герой, девочка с проснувшимся нервным тиком мигом забыла свои планы, обретя новую цель. В уставившегося на нее с любопытством Гарри, держащего в руках колоду таро, полетел невербальный Инкарцеро, а закрытая следом дверь была намертво заблокирована заклинанием.       - Так-так-так, пророк Поттер собственной персоной. Не думала, что увижу тебя так скоро. У меня ско-о-опилось мно-ого вопро-о-сов, - передразнила девочка его прошлые заикания.       - Мы зна-а-а-комы? – связанный паренек, выглядел ошеломленным и растерянным, но девочка все равно не поверила в искренность демонстрируемого замешательства.       Гермиона дружелюбно улыбнулась и взяла его палочку, лежащую на столе, чтобы, погрозив ею, произнести:       - Думаю, пару проклятий освежит тебе память. В конце концов, ты меня убил, и как мужчина должен нести ответственность за свои поступки.       - Не надо, - сглотнув, мотнул головой Гарри, неотрывно следя за отблеском сумасшедшинки в карих глазах, и перестал притворяться. – Как ты восстановила память?       - Я ее и не теряла, - пожала та плечами, дескать, в этом нет ничего примечательного. – Начинай рассказывать, я жду.       - Да, что тут говорить, - отобразил он в свою очередь аналогичное пожатие плечами. – Это действительно твой последний круг. А я здесь просто для подстраховки от всяких случайностей.       - Не с того начал. Кто ты, и что ты знаешь о моем проклятье?       - Не скажу.       - Че?! – глаз в очередной раз дернулся, когда Гермиона осмыслила короткий ответ.       - Не скажу.       - Круцио!       Однако ярость, бешенство, гнев – не те эмоции, которыми питалось это Непростительное, а потому заклятье боли в ее исполнении не произвело на Поттера никакого впечатления. Он даже не шевельнулся. Гермиона, растерявшись на секунду, тут же успокоилась, собралась и с посерьезневшим лицом снова начала поднимать палочку, словно приняв какое-то решение, когда очкастый паренек заговорил:       - Если убьешь меня, то тебе придется сидеть в Азкабане всю свою жизнь, а она у тебя последняя.       - Плевать! Пусть сначала поймают!       Разглядев решительность во всем: во взгляде, в движениях, в интонации – он вздохнул и «раскололся»:       - Ты не Гермиона Грейнджер.