И ангелы были детьми

Жизнь – дорога, и конца ей нет, и начала. И разметки на ней нет, и указательных знаков. И каждый идет по ней туда, куда хочет. А как не заблудиться? Может, и не нужно тебе в ту сторону, куда ты так упорно рвешься, расталкивая всех локтями? Может, стоит уже и вовсе повернуть назад, чтобы дойти до нулевой точки своей системы координат и попробовать все сначала? Когда-то очень-очень давно, когда на месте будущей Солнечной системы кружилось только десять сгустков холодного газа, кто-то безмерно мудрый и добрый придумал отмечать свой путь добрыми делами… Он взял по кванту света, добавил туда любви, преданности, немного добра и совсем чуть-чуть своей собственной воли. Затем перемешал, долил прочих добродетелей по вкусу… И в итоге получилась такая каша, что без слез не взглянешь! Пришлось признать, что если создавать что-то идеальным, то это что-то выходит до смешного нелепым. И Богу не оставалось ничего другого, кроме как еще раз взболтнуть весь этот несуразный компот, а потом разлить получившийся гетерогенный состав по формочкам и надеяться, что в каждом конкретном случае комбинация добродетелей будет если не уместной, то хотя бы удобоваримой. И появились ангелы. - Ну, давай, неси скорее бархатцы! - Может, посадим здесь маргаритки? - Рядом с ландышами? Скажешь тоже… Они обустраивали райский сад уже несколько дней, и много сделали, чтобы этот клочок земли стал по-настоящему раем, попасть в который стремился бы каждый. Ангелы разделились на группы – кто-то занимался посадкой цветов и кустарников, кто-то строил беседки из скального грунта, кто-то помогал маленьким ручейкам собраться всем вместе, чтобы стать рекой, а кто-то просто носился взад-вперед и распевал слагаемые тут же гимны. Они были веселыми. И радостными – это место должно было стать их домом, когда они закончат. Домом, созданным своими руками. А то, что ты сделал сам, принято ценить больше, даже больше, чем подарок отца. - А что? Белые маргаритки будут неплохо здесь смотреться, - заметил Люцифер. Иешуа закатил глаза: - Неплохо-то неплохо. Вот только зачем мы тогда ландыши садили, их же за маргаритками совсем видно не будет. А Люцифер вот никак не мог выбрать, к какой же группе ему пристать. Ему все нравилось – и выращивать цветы, и ломать скалы. Созидание и разрушение давались ему с одинаковой легкостью, что, хоть и было странно, его не очень расстраивало. Сказать по правде, юному дарованию вовсе не хотелось выбирать, какую силу развивать, а какую ограничивать, но Отец в приватных беседах уже несколько раз намекал, что неплохо было бы, наконец, определиться и прекратить эти судорожные метания. - Ладно, - он благодушно махнул рукой. – Пусть будут бархатцы, только бордовые, а не оранжевые. - Эй, мелкота, посторонись! - совсем близко от них на второй космической проскакал Михаил, пиная перед собой большущий валун. – Зашибу! - Ну вот, отлично, - промямлил Иешуа. – Чуть клумбу не затоптал. - Какое варварство, - Люцифер только иронично вскинул светленькую бровку. Ему до возмущений Иешуа не было никакого дела. Он поднял с земли отколовшийся от валуна кусок величиной где-то с ладошку и легонько постучал по нему. Острые края осыпались серой пылью, а в руках у ангела осталась маленькая фигурка, похожая на маргаритку. - Стало быть, можно созидать, разрушая… - сказал он шепотом, разглядывая свое собственное творение. – Отец! – крикнул он, что есть мочи. – Я выбрал! Вернее, не выбрал, а понял: я могу и не выбирать! Это был счастливый день для маленького ангела – он узнал, что не обязательно выбирать между тем, чего хочешь, и тем, чего хочешь еще сильнее. Создатель, наблюдая за ним, едва заметно хмурился. Но все равно гордился.