Дошли до места в утреннюю бурю,
Где волны, целовавшие утёс, Готовы были с шедшими схлестнуться. И дождь стеной, проходу не дававший, Гостей встречал неистовством своим, И ветер, бушевавший не на шутку, И вся природа сущностью своей, Противились Поэта с Леди встрече. Но тот, казалось, был весьма беспечен, Шагавший прямо, Бедам зря в лицо.
Он скинул сумки, шагу не убавив,
И встал на край, Навстречу пенных волн.
Мальчишка ждал, укутавшись от ветра,
Подальше от опасной глубины, Куда грозилась буря его скинуть. Он наблюдал за всем со стороны, Терзаемый тревогой за Поэта, Но понимавший то, что сцена эта - - Есть плата за покой его души.
Но буря к кульминации стремилась,
И ветер завывал, сбивая с ног, Тревогу в страх Немедля обращая. Вот, в самую свирепую минуту, Подуло так, что сам Поэт упал, Колено преклонивший над обрывом. Но будто бы случиться так должно, Поэт не встал, лишь руки вверх расставил, И, маску сняв, отдав волнам лицо.
И, кажется, приняв его, природа
Расслабилась, уставши от всего, Раскрывши тучи словно для объятий, И солнцем улыбнулась так легко, Что грех в ответ И ей не улыбнуться.
Привстал Поэт, весь до ботинок мокрый,
Да кинул маску в даль морских глубин. Он легче стал как будто бы на тонну.
Казалось так, пока стоял спиной.
Как только обернулся он к Мальчишке,
Невольно вздрогнувшем, Увидевши его: Заплаканный, весь шрамами покрытый, Он усмехнулся криво, тяжело, И шарфик натянул, глаза оставив, Да мимо зашагал, хромая чуть, Чтоб снова рухнуть, Но уже поодаль.
Мальчик подбежал и рядом сел.
Перевернул лежащего на спину И обнаружил смех себе в лицо. Он отстранился, явно сомневаясь, Что друг в порядке - - Где же тут смешно? А тот смеётся так, Что сводит горло.
Он снова встал,
Стерев со скулы слёзы И стал таким, Которым его знал. Но всё равно не даст соврать глазам Израненное сердце на износе.
Поэт — Я попрошу поддержки, ты не против? Ведь сам, боюсь, С трудом могу идти. Нам остаётся, если под учётом Деталь моей Внезапной хромоты — — Три дня пути И две привальных ночи.
Ах да, ещё… Прошу меня простить За эту церемонию прощанья. Она, отнюдь, за гранью пониманий Для юного пришельца стран чужих. Но я теперь свободен от цепи,
Что сковывала жизнь моей души.
Если не хочет раньше меня брать - - Придётся ждать, покамест не состарюсь.
Мальчишка предложил ему плечо,
И двинулись они Обратно к дому. Не покидало Мальчика лишь то, Что где-то там, В рассветную истому, Он дом покинул, Бросивший отца. И тот один, Не знающий покоя.
Караемый за резкие слова, Он поискам отдался весь, Без сна. А всё лишь оттого, Что мальчик вспыльчив.
Отец не знает, живо ль его чадо И остаётся, разве что, искать. Надежде посвящая всё терпенье.
Мальчик
— Скажи, приятель, как же это так? В эмоциях вы очень уж активны, Но грубых слов, Сомнительных поступков, Я не встречал, пока тут нахожусь. Быть может, маской Мимику скрывая, Вы можете конфликты обойти, Под нею пряча злобу, отвращенье.
Скажи же друг, Не жаждал ли ты мщенья, Когда обида гложет до кости?
Глаза Поэта грустно улыбнулись
К недоуменью детского лица. Взъерошенный и мокрый Он птенца, недавно разучившего полёты, Напомнил вдруг услышавшему это. А в этом он припомнил и себя.
Поэт — Чтож, юностью горящие сердца
Сильнее к справедливости стремятся, Чем зрелые, познавшие потерю, Самих себя с которой обрели. Ведь лишь тогда, наученный терять, Ты будешь знать, в какую цену слово
Неаккуратно брошенное в страсть. И чем поступок — хуже всех бездействий. Наученный терять не жжёт огня, К терпению всё больше обращаясь. Птенец летает хуже взрослой птицы, Но обретает грацию орла, Если не будет хвастать опереньем. Уметь летать — лишь знать, как не разбиться, Наученный падением ни раз.