Человек из её сна

Когда все быстренько поели, друзьям пришлось решать вопрос о том, как поступить с их новым гостем. Им было сказано, что уважаемому магу потребуется не менее трёх дней, чтобы его силы полностью восстановились. — Господин Неясыть, мы предлагаем вам остаться в этом домике столько, сколько вам потребуется, — со всей серьёзностью заговорила Настя, перебирая пальцами рукав своей кофты. — Это… очень любезно с вашей стороны, — обведя всех взглядом своих серых глаз, учтиво поблагодарил чародей, — А как насчёт… — Еды? — встрял Дима-младший, — а так мы это… — его взгляд метнулся с Алисы на Ксеню и остановился на Насте. — А вам Настя будет приносить, — заявил мальчишка, — Три раза в день, как положено. «Ну, Дима… Ох и мало ему досталось от меня в своё время…» — злорадствуя, думала девушка, — «Мало того, что я из-за этого господина Фесса не спала около недели, так теперь ещё и его личной нянькой придётся быть?!». — Ну, если вы будете так добры, — протянул волшебник, явно мысленно усмехаясь замешательству до этого несгибаемой девушки. — Да, конечно, — на удивление спокойно отозвалась она, — Если что-то будет нужно, говорите, сейчас мы как раз уйдём домой. В деревне вам лучше не появляться. У нас слишком ранимые жители, — иронично закончила она и уголки её губ немного поднялись. На том и порешили. Обеденное время Неясыть попросил пропустить, ссылаясь на то, что не будет к этому времени голоден. *** Как только Фесс остался наедине с собой, он взялся за конспекты Даэнура и те трактаты, что имелись у него с собой. Может, удастся найти что-то о межреальности. Но, как он ни искал, естественно, ничего существенного из рукописей для себя не вынес. «Куда же ты попал, Фесс-Неясыть? Сил у тебя почти не осталось, ты сейчас слаб и к тому же, очутился в глухом, не признающем магию, мире и не ведаешь, как отсюда выбраться…» А что если… Точно! У каждого мира когда-то было своё магическое начало, а это означает, что даже в этом совершенно не магическом мире есть свои Глубинные силы и к ним непременно нужно попробовать обратиться. Собрав с собой всё необходимое, Фесс покинул своё временное обиталище. За дверью царил полдень. Яркое солнце этого мира освещало тут и там зеленеющую траву. Вокруг нестройными рядами тянулись деревья. Большинство из них произрастали и в Эвиале. «И в Мельине тоже, » — услышал он у себя в голове свой же голос. Вновь память решила что-то ему выдать. Проклятые маски, что им нужно? Мельин… Интересно… Найдя нужное место, ровное, без единой травинки, он принялся вычерчивать идеального вида пентаграмму. Её ровным хордам позавидовал бы сам Даэнур, такими правильными они были. Окончив заниматься черчением самой пентаграммы, Фесс резко воткнул в её центр свой ритуальный кинжал. Некромант зашептал древнее заклинание, обращённое к дремлющим силам этого мира. Возможно, не стоит их будить, ведь проснувшись, силы могут обернуться катастрофой для этого мирка, но другого выхода Фесс просто не видел. Где ещё ему брать силы? Ждать, пока они не восстановятся? До шестерых тёмных владык ему не дотянуться и просить помощи не у кого. Фесс чувствовал, как остатки магии теплом разливались по всему телу, как его сознание почти дотянулось до той мощи, что сейчас давно спит, ожидая своего часа. И именно в этот момент заклятие обрывается. Сил не хватило. Мало того, он исчерпал все без остатка, чтобы только сплести это заклинание. Ноги чародея предательски подкосились и он всем телом рухнул на землю, теряя сознание. *** Подруги втроём сидели на лавочке у ограды. День выдался жарким, но солнце уже перевалило за полдень. Тихую идиллию первой прервала самая младшая из девушек: — Ты действительно собралась ему помогать?! — возмущению Алисы не было предела. — Да, — спокойно отвечала на это Настя, — Не понимаю, что здесь такого. Человеку правда нужна помощь… Девочка только всплеснула руками, резко перебив её: — Да он же сумасшедший! Ты слышала, о чём он говорил? Магия, какие-то силы… Ему лечиться нужно, — на этом голубоглазая внушительно покрутила пальцем у виска. «Из мухи слона раздувает, » — ворчливо подумала Настя. — А как ты объяснишь то, что он говорил у нас в голове? — возразила Ксюша, до этого наблюдавшая за небольшой перепалкой подруг, — У нас галлюцинации у всех разом попёрли? Этот аргумент, как ни странно, утихомирил Алису и она прервала гневную тираду. На этом спор вдруг завершился. — Ладно, — сказала Алиса, — но, всё равно, не нравится мне этот тип… — А мне кажется, он очень симпатичный, — мечтательно закатив серо-зёлёные, с хитрым прищуром, глаза, сказала Ксеня. — Вечно ты об одном и том же, — поморщилась светловолосая девушка. — Только… Будь осторожна, ладно? — повернувшись, спросила подруга у Насти. — Конечно, дайте я вас обниму, — весело сказала Настя и девушки, хихикая, сбились в кучку и крепко обнялись. — Что бы я без вас делала, — тихо проговорила шестнадцатилетняя девушка. *** Покинув подруг и зайдя в дом, Настя присела на небольшой диванчик, стоящий в зале. И стала думать. И о чародее, вломившемуся к ним в домик нежданно негаданно, и о его нечеловеческих способностях и о многом другом. Она задалась идеей во что бы то ни было выяснить, что же это ха чародей, откуда он пришёл на самом деле (его истории она едва ли поверила, только сделала вид). Начать нужно было с малого. На окраине их деревушки жила древняя старушка. Некоторые ребята поговаривали, что её возраст давно перевалил за сотню. На деревне её домишко обходили стороной, считали хозяйку дома сумасшедшей и сбрендившей старухой. «Она ненормальная, » — размахивая руками, говорил, сидя на лавочке их сосед, как-то раз вечером зашедший к ним, — «Она бредит, якобы её отец был колдуном, сама в это верит и себя тоже называет колдуньей.» Как бы там ни было, теперь Настя не удивится, если это старая бабушка действительно окажется колдуньей. Кстати, звали её Ефросинья Степановна. Если старуха появлялась на улице, все старались как можно скорее убраться оттуда. Тот же сосед, который рассуждал о том, что бабка просто сошла с ума, одним из первых улепётывал куда подальше. Всё-таки Ефросинью Степановну боялись. Вскочив на велосипед и предварительно прихватив с собой недавно испечённый яблочный пирог, девушка помчалась к старому домику на окраине деревни. Яркое летнее солнце невероятно жарило, несмотря на послеобеденное время. Ехала девушка так быстро, что её распущенные, но всё-таки прибранные с висков волосы развевались на ветру. Наконец, улица стала заметно пустеть, не было уже не играющих детей, не сидящих за оградой на лавочке стариков, никого вообще. Это был показатель того, что она приближается к дому странной старушки. Остановившись и аккуратно поставив у ограды свой транспорт, девушка подошла к двери. Постучала. Тишина. Ни одного звука. Снова постучала. — Кто пришёл? — проскрипел за дверью старческий голос. — Я… Меня… — Настя запнулась, — Меня зовут Настя, здравствуйте. Ефросинья Степановна, мне очень нужно с вами поговорить. — Я знаю, — спокойной ответили ей, — знала, что ты явишься ко мне и знаю зачем… «Вот это да…» — ошарашенно подумала Настя. — Так я могу войти? — с надеждой в голосе спросила она. — Да, входи, — дверь противно скрипнула и на пороге девушку встретила и вправду ужасно старая бабушка. — Идём, — схватив опешившую на секунду Настю своей костлявой рукой, проговорила старуха, — ну же, идём. Внутри дома было очень даже уютно. Снаружи посмотрев на избу, так никто бы не сказал. Пол и стены покрывают паласы и ковры. Мебель, кажется, стоит еще с советских времен. Она кажется тяжёлой, потому что сделана из натурального дерева. Блестит старомодное зеркало-трюмо, видимо старушка его хорошо начищает. Но девушку удивило отнюдь не это. Странным и удивительным ей показалось кое-что другое. В том месте, где обычно у всех бабушек стоят иконки, красовался странный позолоченный знак — направленная вверх стрела, перечёркнутая крест накрест. Рядом было изображение человека. Если бы Настя не всматривалась, то она сказала бы что видит изображение Иисуса. Но внимательно вглядевшись, она поняла, что это нечто другое. Глаза святого будто говорили: «Не смотри на Меня, ты этого не достойна, » — мотнув головой и отогнав странное наваждение, для девушка отвела взгляд. — Садись, — коротко сказала Ефросинья Степановна, указав на табурет у широкого стола. Присев, Настя наконец как следует разглядела свою собеседницу. Старость согнула ее некогда красивый стан пополам, черные глаза потеряли свой цвет и часто слезились. Черты лица обострились — крючкообразный нос стал похож на клюв совы, щеки запали, образовав глубокие впадины на лице. Волосы поседели, но не потеряли красивого блеска. — Дай мне руку, — проскрипела старуха, усевшись напротив своей гостьи. Настя молча выполнила её просьбу. Ефросинья Степановна сжала раскрытую ладонь девушки и прикрыла глаза. Так продолжалось около минуты. — Я увидела, всё, что нужно. Значит, ты хочешь узнать о.? — вопросительно произнесла старуха, глядя своими бесцветными глазами на девушку. — Я хочу знать правду. Как на самом деле устроен мир и… Магия. Я хочу знать, неужели мы вправду ничего не знаем о мире, в котором живём? Когда люди забыли о существовании магии?! И кто он, тот человек. Вы поняли, о ком я говорю, ведь так? — Да, совершенно верно. Ты очень хорошая. У тебя доброе сердце, дорогая. И знаешь, мне кажется тебе можно доверить мою тайну. Ловко поднявшись из-за стола, Ефросинья Степановна крутанулась вокруг себя, что-то проговорила себе под нос и щёлкнула пальцами. За этим последовала яркая вспышка света, Насте пришлось зажмуриться; на том месте, где только что стояла сгорбленная старушка, появилась высокая, статная женщина в красном бархатном платье. Её вьющиеся волосы, чёрные, как смоль, ниспадали ниже пояса. Глаза были нереально зелёного цвета. Нет, даже не зелёного. Изумрудного. — В-вы, — указывая на женщину тонким пальцем, оторопело промямлила девушка, — Вы Ефросинья Степановна?! Прекрасная дама только рассмеялась. — Я? Ах да, это моё здешнее имя. Я взяла его, дабы не смущать милых жителей этой деревни. То моё обличие — лишь на показ. — А как ваше настоящее имя, госпожа? — Настя не видела другого обращения для этой женщины. — Моё имя — Гелата. И я — хранительница магии этого мира. — Что значит этого? — поудобнее примостившись на стуле, спросила девушка. Элегантно присев обратно, и сверкнув своими изумрудно-зелёными глазами, Гелата ответила: — А то и значит, дорогуша. Кроме вашего, скудного на магию мира, существуют и другие, разнообразные миры. Эта совокупность именуется как Упорядоченное. — А вы? Вы всегда жили здесь, или.? — жадно спросила девушка. — Нет, не всегда. Очень давно я живу здесь… Но так было не всегда. Хранители магии, как таковые, есть везде. В одном, ужасно далёком отсюда закрытом мире, (мне удалось побывать там в эпоху своей молодости) хранителями магии являются драконы. Одного из них я прекрасно знаю. Его имя — Сфайрат. Он… Ой, да что это я в самом деле! Сегодня всё-таки не вечер воспоминаний! Настя жадно впитывала в себя информацию, слушая речь хранительницы с раскрытым ртом. Гелата тем временем продолжала: — В вашем же мире магии очень мало, но она существует. И именно поэтому я нахожусь здесь. Я слежу за колебаниями эфирных слоёв, переведу на простой язык: за малейшими колебаниями магической энергии. Так вот, что касается того человека, что постучался к вам в домик, то… — чародейка помедлила, чтобы Настя могла переварить услышанное, — Его появление здесь не осталось для меня незамеченным. Я почувствовала сильный толчок энергии, буквально день назад. Этот паренёк не отсюда. Он из другого мира. Настя с минуту молчала. При следующей встрече с господином Фессом она просто обязана рассказать ему о хранительнице Гелате. И узнать о Упорядоченном побольше. — Но тогда вы поможете ему? Госпожа Гелата? — О, нет-нет, милая моя, уж чего не проси, так это ему помогать. Моя святая обязанность — следить за тем, чтобы магия не убила ваш мир. Единственный человек, от которого он может ждать помощь, это ты. Я не должна в это ввязываться. Мне запрещено это делать самим… — женщина вдруг осеклась и закрыла рот ладонью, будто чуть не проговорилась о чём-то важном. Хоть Насте и стало интересно, кто запретил хранительнице во что-либо вмешиваться, она посчитала нужным не расспрашивать об этом. — И как вам живётся у нас? — перевела разговор на другую тему гостья. — Ну, как сказать, — криво усмехнулась женщина, — Апартаменты — прекрасные. Авторитет среди жителей — несомненный. Да и на что жаловаться, живу себе спокойно, жаль толькo, в истинном обличии появляться нельзя, а то я бы у вас на деревне первой красавицей сразу стала бы. Эти фразы были сказаны с таким сарказмом, что Настя не выдержала и хохотнула. — Ну что ж, рада была помочь, тебе наверное, пора? — Да, вы правы, я пойду, — взглянув в окно медленно проговорила девушка. Солнце уже садилось, а Насте предстояло ещё проведать героя своих снов, как бы глупо это ни звучало. Предварительно обратившись снова в сгорбленную старуху Ефросинью Степановну, Гелата проводила гостью до дверей. — Спасибо вам, вы столько мне поведали. Всю жизнь буду вам благодарна, — торжественно произнесла Анастасия. Старуха лишь кивнула головой, и тихо шепнула: — Никогда, никому и нигде не говори о том, что видела и о том, что слышала. — Обещаю, — в тон ей прошептала Настя. *** Когда темноволосая девчонка скрылась из вида, Гелата вернулась в дом. Её взгляд метнулся к тому месту, где малая лампадка горела неярко, но ровно, вырывая из темноты скорбный лик Спасителя. Икона у хранительницы была редкостной, но не то чтобы старинной. Гелата молилась. Она просила Его сохранить жизнь Насте и Кэру Лаэде, магу Долины, так не вовремя захотевшему приключений и покинувшему свой родной дом (она на самом деле всё знала о том человеке, который попал сюда. Но молчала. Так было нужно.) Ведь Он тоже ведает горечь потери. Ведь Он вмещает все людские скорби, боли и надежды. Ведь Он всемогущ, и настанет час, когда всё Сущее соединится в Нём в вечной и всеобщей гармонии, представить которую бессилен даже острый разум хранителя магии. «О да, — горячо шептала Гелата. — Сохрани его. И сохрани девушку. Она очень хорошая и добрая.» Гелата молилась. Икона молчала.