«Союз Спасения». Твоя история

      Т/и, устало волоча за собою ноги и обессилившими руками придерживая, ставший вдруг невероятно тяжёлым, подол своего платья, вышла из залитой светом гостиной и, переводя дух после очередного шумного вечера, стала подниматься в свои комнаты на втором этаже. Затворив за собой дверь, девушка припала к ней спиною, чувствуя как всё тело её гудит от продолжительных танцев, а голова ходит кругом после долгих светских бесед и романсов, от того, что они, пропетые десятками голосов гостей на разный лад, не всегда были приятны уху. Теперь же снизу доносились лишь приглушённые голоса и раскатистый хохот оставшихся гостей. Девушка хотела отдохнуть, но понимала, что разгорячённой после этого раута, заснуть ей, не смотря на усталость, сегодня не удастся. Прислушиваясь к звукам из гостиной, она не сразу услышала звук, что раздавался из недр её собственных комнат.       Когда лунный свет, струившийся из окна, вырвал на мгновение из темноты чей-то тёмный силуэт, Т/и вздрогнула и от испуга громко воскликнула:       — Кто здесь? — её рука судорожно сжала дверную ручку, и тело вжалось в дверь, готовое к рывку, чтобы убежать. — Отвечайте же!       В дальнем углу послышались тихий, но раскатистый смех, возня, и затем в прямоугольник света, падавшего из оконной рамы, вышел человек. Глаза его задорно блеснули, из-под усов показалась широкая улыбка, зубы сверкнули своею белизной. Страх, обуявший молодую девушку, при виде человека сошёл на нет, рука и тело её расслабились.       — Вы так меня напугали! — воскликнула она, держась одною рукой за живот и не отрывая взгляда своего от гостя. Он же, в свою очередь, больше не сдерживал смеха и смеялся лукаво-открыто, запрокидывая светлую голову. — Да, право, вам кажется это смешным? Как вы тут оказались?       — Прошу простить меня, Т/и Петровна, — став на мгновение серьёзным, но не пряча улыбки сказал молодой человек. — Я совсем был не намерен пугать вас. И, буду честен, с гостями вашими раскланиваться тоже охоты особой не имел, но непременно хотел видеть вас.       — Зачем вам надобно было видеть меня? — смягчаясь спросила Т/и, подходя к молодому человеку и обращая внимание на приоткрытую створку окна. — Значит, через окно тут оказались? Как на постоялый двор, право слово… Мишель, ну же, прекратите смеяться!       — Как скажете, — откланялся он, тут же перестав смеяться. Глаза его неотрывно следили за Т/и, и она, против своей воли, почувствовала, как от этого взгляда ей становится душно. Из гостиной вновь донёсся взрыв хохота: Т/и смутилась, признав в нём смех своего отца. В то же мгновение ей стало совсем невыносимо находится в доме, а Михаил, словно заметив это, подступив к ней на шаг, сказал: — Я только хотел сказать, что я уже соскучился по вас… Обождите, не говорите ничего. Завтра мой товарищ из полка будет давать раут, вы знаете его. Я хотел бы, чтобы вы непременно пришли. Будете ли вы?       Из соседней комнаты, соединенных с комнатами Т/и, послышался сухой кашель и ворчание. Девушка боязливо оглянулась на маленькую дверку, ведущую в комнату некогда её гувернантки, а теперь тётушки-няньки. Страх быть пойманными заставил Т/и заторопить своего гостя. Она чуть подтолкнула его к окну, но Мишель упёрся о стену рукой и не сдвинулся с места. В темноте они пересеклись взглядами, как и тогда, девушка почувствовала духоту, и не сразу услышала, что он громко шептал.       — Т/и Петровна, будете ли вы завтра у Н.Н.?       — Буду-буду, — ляпнула Т/и, снова озираясь на дверь и гневным шёпотом продолжая: — Какой вы безрассудный, Мишель! Французский воздух не пошёл вам на пользу, вы стали таким развязным, право слово. Надеюсь, русский воздух немного охладит вашу буйную голову…       Бестужев-Рюмин внимал её словам с лёгкой и немного косой улыбкой, и только Т/и закончила говорить, он тут же поймал её руку и поднёс к своим губам её тонкие, почти прозрачные, пальчики, оставляя на них горячее дыхание. Девушка не успела опомниться, как молодой человек беззвучно отворил раму окна и каким-то удивительным образом тут же скрылся в саду. Тёплый ночной воздух пахнул в лицо девушке, неся за собой летние запахи, где-то в далеке послышалось ржание коня, глухой стук копыт, а затем снова опустилась тишина. Пальцы по-прежнему жгло, словно они ещё хранили на себе призрак прикосновения Михаила Бестужева-Рюмина.       На другой день утром Т/и проснулась в том самом чувстве, которое люди часто называют «окрылённое». Прищурив глаза, она посмотрела в окно, радуясь солнцу, а заслышав из гостиной звуки фортепьяно и французские распевы отца, ей стало от чего-то даже весело. В груди томилось чувство неописуемого счастья и предвкушение чего-то хорошего. Собираясь вместе с девкой-слугой, Т/и непрестанно смотрелась в своё отражение, замечая на щеках своих румяный отблеск и мягких свет глаз.       — Ааа, любуешься! — Протянула тётушка, входя в этот момент в комнаты. Она что-то пренебрежительно кинула на трельяж, задев шпильки для волос. Девушка, сгоняя с лица блаженную негу, пристыдившись этого, недоумённо взглянула на тётушку-няньку. Та то-ли фыркнула, то ли усмехнулась, покачав полуседой головой: — Письмо тебе. Утром аккурат принёс конюх Пашка, тебе говорит от какого-то военного господина. Т/и, что у вас за мода у молодёжи, одно горе! Смотри, осторожно!       Т/и посмотрела на душистое письмо. Всё на нём было по-французски, а размашистый почерк намекал на недавно гостившего молодого человека. Дождавшись, когда она останется одна, Т/и открыла письмо, а на губах её тут же заиграла застенчивая улыбка.       В обед, откланившись из-за стола папеньке и двум гостям, девушка выбежала в залитый солнцем сад, на ходу поправляя кружевную косынку, наровившую спасть с замысловатой причёски. Сад их усадьбы соединялся с садом городским, и потому под деревьями пролегало много общественных тропинок. Девушка шла строго по одной, которая шла чуть в сторону от других, была менее людной и вела в самую глубь разбитого парка, где около тихого пруда разместилась уютная беленькая беседка со скамеейчками. Т/и, после приезда из Франции, полюбилось это тихое место, и она часто бывала там с тётушкой, рисуя разные этюды, вышивая, или в тишине читая книгу. Но сейчас ноги её несли туда не для дела, а для назначенной встречи. Когда из-за зелени листьев показалась беседка, Т/и вдруг замерла, чувствуя, как кровь гудит в её ушах.       — Т/и Петровна, очень рад, что вы пришли! — Раздался голос Мишеля, а через мгновение сам молодой человек вышел из беседки. Он не улыбался так вызывающе, как накануне, лицо его было серьёзным и виноватым. — Я боялся, что вы совсем сюда не заглянете. Моему вчерашнему поступку нет никакого оправдания, поведение моё, должно быть, опустило меня в ваших глазах. Я был пьян. Я хотел бы хоть сколько-то загладить свою вину, чтобы не потерять вашей дружбы ко мне.       Т/и, смущённая его раскаянием, улыбнулась и, сорвав ветку вишневого дерева, мягко сказала:       — Я нисколько на вас не сержусь, monsieur Michelle. Вот вам веточка в знак примирения.       Мишель покрутил веточку в руках, поправил военный мундир и, стукнув сапогами, выпрямился.       — Самая лучшая награда, — улыбнулся он. — Ваша тётушка не с вами?       — Совсем забыла о ней… — охнула девушка, зардевшись. Бестужев-Рюмин, заметив это, рассмеялся.       — Не смею вас больше задерживать. И всё же — я запамятовал — что вы сказали вчера, когда я пригласил вас к моему полковому товарищу Н. Н. на раут?       — Мишель, не поверю, что вы были настолько пьяны, что забыли мой ответ, — усмехнулась Т/и, поправляя упавшую косынку. — Я непременно буду.       Весь остаток дня Т/и прожила в ожидании. Отец, узнав о рауте, попросил её узнать хоть что-то про какого-то отставного министра, который должен был там присутствовать, и ещё заявил, что ждёт её не позже двух часов ночи. Остальные домашние заметили перемену в ней, и сама девушка чувствовала, как странное свечение словно струилось из тела её, и вся она дрожала, как осиновый лист в предвкушении чего-то. Выбрав наряд и убрав волосы на английский манер, Т/и попросила у папа́ бричку и, в первые за долгое время, отправилась куда-то без покровительства и взгляда тётушки. Петербург весь пробуждался от долгой и пасмурной погоды, солнце золотило стёкла домов, людей на улице было непривычно много. Перед домом, где остановилась бричка, стояло ещё несколько экипажей. Т/и чуть стушевалась, почувствовав непривычное одиночество без компании тётушки, но тут же новое чувство окутало её, когда в передней она увидела знакомую фигуру Мишеля. Где-то в зале, готовясь разорвать разговоры, нерешительно подала свой голос скрипка. Общество собралось самое, что ни на есть, пёстрое. Вечер был в самом разгаре: по углам, на диванах и стульях образовывались кружки, то там, то здесь раздавались возгласы и смех. Не зная, куда податься, девушка отошла к колонне, продолжая рассматривать знакомое общество и, в чём себе она не признавалась, глазами искала Михаила Бестужева-Рюмина.       — Т/И Петровна, рад видеть вас в России! — к ней, проворно уворачиваясь от фраков и газовых платьев дам, подошёл хозяин дома — тот самый товарищ Мишеля — Н. Н.. Форма сидела на нём, как влитая, лицо его было лицом настоящего воина, а по щеке от брови проходил чуть заметный шрам: напоминание о войне двенадцатого года. — Как ваш батюшка, здоров?       — Здоров.       — Что вы стоите тут? — спросил он, подавая ей руку, а другой взмахивая в направлении другой комнаты. — Вы непременно должны сыграть с нами!       Дав себя увести, Т/и оказалась в другой комнате, ничуть не уступавшей красоте первой. Здесь царило общее веселье. На стуле, окружённым кавалерами, стояла княжна Л., она чему-то задорно смеялась и визгливо вскрикивала.       — Вижу, вам непонятно, что тут происходит, — усмехнулся Н. Н. — Спешу объяснить вам. Мы часто играем в фанты: каждый тянет бумажку, на которой писано задание, и выполняет его, весьма потешное времяпровождение, знаете ли.       — Уступи место нам, молодёжи!       К ним подошёл Мишель, отдав мягкий поклон Т/и и продолжая подтрунивать над своим товарищем.       — Да разве я мешаю! — Развёл руками тот, а Михаил и Т/и обменялись насмешливыми взглядами. — Но позвольте разнообразить вашу игру. Господа! (он, вошедши через толпу и подав руку княжне Л., чтобы та спустилась на пол, сам встал на стул, возвысясь над головами присутствующих) Предлагаю иные правила игры, весьма недурные. Каждый, кто захочет играть, кладёт в мою шляпу «фант», то есть любую свою безделушку. Затем, чей фант будет назначенным распорядителем вытащен, тот и будет выполнять порученное ему задание.       Предложенные новшества встретили весьма с энтузиазмом, княжна даже взвизгнула от удовольствия, и многие господа остались играть. Как было сказано, в шляпу бросились вещички (Т/и опустила в неё свою ленту), был выбран распорядитель, а затем, все застыли в ожидании фанта. Распорядитель с натянутой медлительностью опустил руку в шляпу и очень долго в ней копался. Наконец, рука его с вещичкой взметнулась над гостями.       — Чей фант? — спросил он.       — Мой! — ответил товарищ Мишеля, заметив свою запонку в руках распорядителя.       — Что с ним делать? — вновь спрашивал распорядитель.       — Что прикажете.       Н. Н. оглянулся к гостям, и, как показалось Т/и, заговорщески подмигнул Бестужеву-Рюмину. Коллективно решили: быть этому господину оракулом. Назначенный оракулом, товарищ Мишеля начал по всем свой обход, полушутливо-полусерьёзно строя из себя оракула и «предсказывая» судьбу. Весь вечер Бестужев-Рюмин был в близости от Т/и, и это было ей приятно и невероятно льстило. Он даже вызвался сам найти отставного министра, коего попросил Т/и найти её отец.       Встречи молодых людей стали чаще. Тётушка, сначала было ходившая по пятам за ними, вдруг поверила в благонадёжность Михаила, и всё чаще оставалась на скамье у пруда, где свесив вдоль платья руки, самым смешным образом засыпала, теряя из виду Т/и и её компанию.       Мишель и Т/и были знакомы ещё со времён Франции. Отец девушки был там послом, и только несколько недель назад государь вызвал его обратно на родину. Девушка же, хоть и прожила всю свою недлинную ещё жизнь за границей, источала поистине русский дух, изъяснялась чаще по-русски, не смотря на моду французского языка, и вся фигура её, выражение мягкого лица и взор глаз выдавали в ней больше барыню, нежели заграничную кокетку. Это устройство тонкой натуры было напротив у Михаила Бестужева-Рюмина, что так же был воспитан во Франции, на тамошний манер, но вернувшись в Россию, привычек своих не изменил: беседы вёл по-французски, и к русскому языку особо не тянулся. Но было у этих молодых людей общее — горячая любовь к Родине. Блуждая по разбитому парку, разговоры их порой касались судьбы народа и устройства. Как было интересно Т/и слушать речи Мишеля, он говорил с особой горячностью и живностью, так что дело, казалось Т/и непременно будет за ним!       Сама девушка часто задумывалась, как её характер мог так ужиться с характером буйного Михаила; как она — девушка спокойная — смогла почувствовать к нему, этому молодому человек, с головою не спокойной, нежность. И как замирало её сердце, когда она видела его в форме у их беседки, как ей нравилось смотреть на его широкую улыбку, которая ещё во Франции так казалась ей невыносима! Её чувства к этому молодому человеку с тех времён, казалось, подменили, и он сам, казалось, не мог этому поверить. Он время от времени во время прогулки замолкал вдруг, сверкал на Т/и глазами и чему-то украдкой улыбался, не отвечая на её расспросы.       Но разве то счастье, как обыкновенно бывает в России, может долго длиться?..       Одним утром, когда Михаил не составил ей компанию — он был вызван в свой полк по неотложным делам — Т/и встретила в саду на аллее свою знакомую княжну Л., что на вечере постоянно смеялась и взвизгивала. Т/и не водила с ней особой дружбы, но уклоняться было некуда, да и скрасить свои часы с кем-то было ей приятно. Княжна же, завидев её, эмоционально всплеснула руками и тут же отдав зонтик шагавшему позади себя лакею, подбежала к Т/и. Казалось, ей было приятно встретить знакомое лицо. Княжна Л. часто изображала на лице своём сочувственное выражение, которому Т/и никак не могла найти объяснения. Но совсем скоро разговор их зашёл про общество, что собирается дома у Н. Н, и про самого Михаила.       — Ах, мне так жаль вас, Т/И Петровна! — с театральным вздохом заявила княжна, садясь на скамью, аккуратно раскладывая вокруг себя юбки и принимая самую прелестную позу, когда мимо прошли незнакомые кавалеры. — Надеюсь, вы держитесь.       — О чём вы говорите?       — Как о чём? — княжна округлила глазки, и схватила Т/и за руки, потянув её к себе и усаживая рядом на скамейку. — Разве вам ничего не известно?       — Я не имею ни малейшего понятия, о чём вы пытаетесь мне сказать, — кивнула Т/и, чувствуя, как неприятный ком сворачивается у неё в груди. — От чего же я бедная?       Княжна закусила нижнюю губку, покачала головой и протестующе замахала ручками.       — Нет-нет-нет, я не должна ничего вам говорить!.. — она смолчала пару секунд, но тут её глаза снова засветились блеском и она быстро затараторила: — Вам известно, что господин Бестужев-Рюмин часто бывает в доме у нашего товарища. Там и я, к слову, частая гостья. Ещё до вашего визита туда на раут, мы частенько играли в фанты. В один такой вечер мне удалось подслушать весьма интересную штуку… Но я до последнего не верила её осуществлению, потому что считала мсье Мишеля очень прилежным человеком…       Девушка замолчала, загадочно посмотрев на Т/и и опустив голову свою на одну сторону. Т/и чувствовала, как пальцы её холодеют, хотя стоял полдень, солнце уже дало зноя.       — Ну же, говорите…       — Теперь я вижу, что всё это не шутка. Все давно видят, что Бестужев-Рюмин имеет на вас особые взгляды. Но вы спрашиваете меня, почему вы бедная? Вы бедная от того, что эти взгляды ничего более, чем притворство. Ох, вы побледнели… Всё хорошо? Да?.. Я очень хочу предостеречь вас от дальнейших заблуждений, и потому расскажу вам, от чего мне это всё известно. За одной игрой в фанты — я тогда не принимала особого участия, но держала ухо востро, ибо молодые господа могут начинить много шуму — никто иной, как товарищ Мишеля, загадал ему фант влюбить вас в себя. Это уже был не фант, а скорее пари. Да! Так будет сказать лучше — пари… Так вот, товарищ знал про вашу неблагосклонность к Мишелю, и, посему, был уверен, что пари одержит он, ибо ставил он на то, что вы не влюбитесь в него. И, представляете себе, господин Бестужев-Рюмин тогда вознес бокал свой над головой и громко заявил, что он непременно выиграет!       Казалось, что эта история доставляла молодой княжне великое удовольствие. Она смаковала каждое своё слово, описывала всё в красках и совсем не обращала внимание на бледность Т/и. В той закипала обида и злость.       — Ах, какая вы бедняжка, — услышала она себе в след, когда словно в тумане попрощалась с княжной Л.       Всю ночь Т/и металась в постели, мысли одолевали её. Как, как она могла повестить на чувства Мишеля, который никогда не был к ней благосклонен? Как она могла поверить ему? «Но ведь он, может, и не виноват? — думала он порой, подходя к окну. — Он ни в чём мне не признавался, это я, как маленькая девчонка, позволила себе проявить к нему нежность!». Но эти мысли тут же растворялись, когда в груди её вновь поднималась обида: раз всем посторонним дело казалось уже решённым, и все только и ждали что их скорой помолвки, значит, не она виновата в этом!       Она совсем не плакала, но на утро была задумчива, лицо её осунулось и из-за бессонницы опухли глаза. Она постаралась мягко улыбнуться отцу, заверив, что с нею всё в порядке и спалось просто худо, а на расспросы тётушки вовсе махнула рукою. Днём, пока ещё на улице не было знойно, тётушка потащила её в сад. Как обычно сама она осталась у пруда, и, вероятно, заснула. Т/И, оставшись предоставленной самой себе, не думая ни о чём, чувствуя лишь усталость и пустоту, медленно шагала по тропинкам. Она не сразу заметила, как пришла к знакомой до боли беседке. Заслышав её шаги, к ней поднялся Мишель и воскликнул что-то в приветствии. Улыбка его прошибла Т/и, она не ответила на его полон, и, опустив голову, быстро прошла мимо.       — Стойте, куда же вы, Т/и Петровна! — крикнул Бестужев-Рюмин. В голосе его ещё слышались нотки веселья. — Ну подождите, в такую жару игры ни к чему.       Она слышала, как он выскочил из беседки, как быстрые его шаги послышались по белому гравию позади неё, но Т/и старалась не замечать его и только скорее уйти подальше.       — Обождите, что такое?       Мишель схватил её, останавливая, за руку. Т/и развернулась. От взгляда её, непривычно гневного, молодой человек тут же опустил руку и отшатнулся. Грудь девушки часто вздымалась, лицо её покраснело — не то от быстрой ходьбы, ни то от жары, ни то от чувств — глаза прямо смотрели в глаза Михаила. И тут она, разглядев его удивлённое выражение, издала смешок, но заговорила холодным и ироническим голосом:       — Вы спрашиваете: что такое? Я хочу поздравить вас, Михаил Павлович. Можете сейчас же возвращаться в дом вашего товарища и просить у него вашу награду, боле от вас ничего не требуется: свое дело вы выполнили.       — Поздравляете?.. С чем?       — Уж вам-то не знать. Пари ваше! Всего хорошего, — Т/и на солдатский манер кивнула головой, развернулась и пошла прочь, оставляя Михаила позади. Впрочем, он не сразу торопился догнать её.       — Но… это правда! — крикнул он ей вслед.       Т/и от напряжения не смогла сдержать смешка. Она вдруг почувствовала прилив духа и снова остановилась, обратясь лицом к Михаилу.       — Довольно, Михаил Павлович, вашей роли! Если вам ещё слова нужны, как подтверждение, что вы выиграли в том несчастном вашем пари, то вот вам, вот вам мои слова: я в вас влюблена! — Губы Т/и невольно задрожали, всё тело её напряглось, глаза вдруг заволокло слезами. Она продолжила, униженная до глубины души: — Отчего вы не смеётесь? Радуйтесь: я и так уж низко пала…       Мишель подлетел к ней в мгновение, заставив замолчать.       — Позвольте объясниться, прошу вас. Да, мы заключили пари, но я уже был в вас влюблён… Каюсь, я хотел увидеть вашу ко мне благосклонность: со времени Франции наши отношения трудно было назвать хорошими. Я… Люблю вас, искренне, без притворства. К чёрту товарища и его пари, я уже и думать забыл о нём… прошу вас, верьте мне.       — Как мне верить вам?..       Т/и вдруг, неожиданно для себя, дала волю слезам. Как сжалось в то мгновение сердце у Мишеля! — он не выносил женских слёз, не знал, что делать, а когда перед ним заплакало любимое существо, совсем растерялся. Он было хотел притянуть девушку к груди, но та слабо оттолкнула его и отвернулась.       Они долго стояли в молчании, пока наконец Михаил виновато не произнёс: «я докажу вам, что чувства мои настоящие!» Т/и подняла на него глаза, и дыхание её прервалось, когда она завидела, с какой нежностью он смотрит на неё, с каким трепетом его руки в белых перчатках тянуться к ней и не решаются тронуть.       Его буйную голову всё же остудил русский воздух.