Сказка одиноких отражений

*** Он начал звонить 8 дней назад. В первый день ошибся номером и нарвался на мое коронное утреннее «Чего надо?» охрипшим от недосыпа и возмущения голосом. Извинился, положил трубку. На второй день позвонил уже позже, часов в 11, пожелал приятного утра. И отключился. На третий день оказалось, что он любит кошек, попугайчиков и гитары. Но играть не умеет, нет. На четвертый приглашал в кафе и прочитал стишок, просил оценить. Было это часов в 11 вечера, я пыталась дочистить зубы и параллельно угукать в трубку, потому что смирно сидеть и слушать эту фигню не хотелось. Заявив, что у него талант, я «нечаянно» уронила трубку, отключила телефон и, наконец, завалилась спать. На следующее утро я вернула аппарат к жизни и снова началась эта телефонная охота. Позвонив в обед, он сказал, что всю ночь не спал – сочинял стихи и попутно переживал за меня, придумывая разные варианты исхода вчерашнего вечера. Фантазия у него работала хорошо. Даже отменно, я бы сказала. Похищение инопланетянами казалось банальщиной по сравнению с его версиями. Жаль, что версия с котом, который каждый вечер с 9 до 12 сходит с ума и поедает телефонные провода (именно телефонные – они тонкие и хорошо перевариваются!), отпадала, потому что у меня нет домашних животных. Было весело и немного совестно, ведь переживал человек. И вообще, голос у него приятный. С шестым звонком он известил меня, что приглашает на концерт «имени меня» (то есть, его). Сначала мне пришла мысль о свидании, но он заявил, что будут еще четверо его друзей плюс куча незнакомого народа. «Будет весело!» Ни на какой концерт я не пошла, потому что не знала, как на это реагировать. На седьмой день он позвонил и прогундосил, что болеет. Что у него болит – голова или горло – я не поняла, но по голосу слышно было, что ему действительно несладко. То ли от его похмелья, то ли от моего непонятного настроения, но мы проговорили весь вечер. О всякой ерунде, как и всегда, просто в тот раз у нас не сразу кончились темы для разговора. Под конец он сказал «Приезжай», а я положила трубку. Кажется, я рассердилась. Что будет, если сложить его и мое одиночество? У него много друзей, он постоянно рассказывает об их общих выходках, но никогда не говорит, что с ним бывает, когда он приходит домой. И я тоже не говорю. Мы содержим друг друга дома этими звонками. Такой симбиоз получается. Но и не нужно больше. Сегодня восьмой день. - Я маленький и некрасивый. - …ага. - Приедешь сегодня? Ругаюсь, грожусь, что отключу телефон. Страшно, бесконечно страшно, что разозлится и больше не будет звонить, но не могу остановиться, потому что больше не знаю, что ответить. Он молчит, а я довожу себя до того, что бросаю трубку, хватаю вещи и бегу на улицу. Я давным-давно узнала его адрес через хорошего знакомого и прочитала все, что только нашла в Интернете о нем. Меня не привлекают такие люди, как он - слишком ярко, слишком шумно. Я бы давно перестала отвечать на его звонки, но он ни разу не сказал «Девушка, у вас такой приятный голос», или что там еще говорят анонимные субъекты с сальными глазами. Ни разу он не предложил пойти вечером в кино, а то приглашение в кафешку я даже не стала рассматривать как серьезное. «Знаю одно место, там есть пицца в виде головастика и, кажется, головастики у нее в начинке. Если любишь пиццу с мясом, то можем сходить как-нибудь…» Ну, в самом деле… Ловлю такси, чтобы не успеть передумать, и через 14 минут уже стою у двери и разглядываю глазок. В квартире слышны шаги и я спешно отступаю к лифту, попадая каблуком в щель между плитами пола. Противный скрежет, немного подвернула ногу, но это еще не самое худшее. Дверь открывается и я в срочном порядке изображаю из себя туриста с Альфа Центавры. Кривясь от, в общем-то, несильной боли, я засовываюсь в лифт и стараюсь не смотреть на хозяина заветной квартиры. Смертельно хочется взглянуть на него, услышать его голос не в телефонной трубке, а вживую. - Я такой маленький и такой страшный? – от неожиданности даже не сразу понимаю вопроса, не осознаю, что мой камуфляж содран. Хлопаю глазами, стоя одной ногой в лифте. Медленно разворачиваюсь, смотрю ему в глаза, какие-то пустые и колкие, и опять начинаю злиться. Наверное, у меня было очень пугающее лицо – он даже как-то поник и стал еще меньше, чем на самом деле. Да, насчет роста он не соврал. Но я была готова спорить и с этим, лишь бы выговориться за всю неделю недомолвок. Очень хотелось, чтобы и он разозлился и высказал все, что я боялась напридумывать. Я готова была сказать все, что угодно, чтобы заставить его выложить все начистоту. Такие люди как он были не то что бы загадкой – стеной из фарфора. Он молчал, а я почти плакала оттого, что свалила на него столько всего бессмысленного. И тут лифт закрыл двери и съел мою ногу. Я ойкнула и растерянно завертела головой, не зная, что делать – вырвать ногу из тисков или попытаться культурно открыть двери. Да и смогу ли я? Как-то не приходилось раньше попадать в такие ситуации… Пока я так размышляла, разглядывая свою полупроглоченную конечность, он подошел и раздвинул двери лифта. Надо бы взять на заметку, что их очень просто открыть… Но было крайне не до этого – запах то ли парфюма, то ли шампуня, волна теплого воздуха от его дыхания и карие глаза пригвоздили меня к месту. Я не могла произнести ни слова. Колкие? Злые? Они очень карие и очень глубокие. Он ниже меня сантиметра на два, я и сама, оказывается, не могу похвастаться ростом. Осторожно вытаскиваю ногу из зоны нападения лифта, сосредоточенно не смотрю больше на моего спасителя. Судорожно думаю, что сказать, как посмотреть, что делать. Я как будто в облаке, в облаке его запаха, в облаке его взглядов, в вакууме! Я опять начинаю злиться, даже щеки обжигает. На себя, за то, что приехала, на лифт, на человека рядом с собой. Но, решившись взглянуть ему в глаза, прихожу в окончательное смятение – он смотрит так печально, так обреченно, что даже выражение «побитая собака» кажется преуменьшенным и неподходящим. И я понимаю, что останусь, даже если у него не найдется ни кофе, ни чая, ни водки. Не потому что жалко. Потому что сейчас у меня, уверена, такой же взгляд. Потому что я не хочу быть одинокой больше, чем чего-либо еще. Ноги стали ватными, но эта мысль словно железный штырь в позвоночнике. Меланхолия, одиночество, депрессия, причина, следствие, тяжесть, чернота. Что и откуда, куда и отчего – чувствовать себя психологом, палачом и слабаком каждый день и каждую ночь. Гордо заявлять, что я – одиночка, мне суждено быть одной, потому что это мой осознанный выбор и безусловное право. Смотреть фильмы про сильных одиночеством людей и считать, что и я так смогу. Считать силой боль от одиночества. Кричать о своей силе, притворяясь, что не чувствую боли. Запутаться в противоречиях и смелых словах. Быть одной каждый день и каждую ночь. По вечерам смотреть в зеркало и говорить себе, что это мой осознанный выбор и безусловное право. А, может быть, даже судьба. Лихорадочно смотрю на его волосы, на глаза и нос, поспешно отторгаю все свои «правила сильной личности». Понимаю, что так нельзя, и тем быстрее хочу попробовать совершить эту несомненную ошибку. Когда встречаются два мыльных пузыря – какова вероятность того, что они сольются в один? Какова вероятность того, что они лопнут? А что лучше? А если это не пузыри, а разнополярные магниты, и мы даже не сможем подойти друг к другу? Одиночество приносит боль? Или защищает от боли? Если я поставлю телефон рядом с кроватью, будет ли это слабостью? Хватит ли мне слабости проткнуть свой мыльный пузырь? А вам – хватает? 2012.02.03