Угорь

Солнечный день, небольшой водоем, на котором покачивается маленькая лодочка. Ах, как же всё-таки приятно отдыхать на природе вместе с семьей! Я прошу своего папу, наконец, отвлечься от проверки того, все ли нужные вещи мы взяли с собой. – Ты обещал, что мы половим угря! – Сконе, мы взяли крем от загара? – Какая разница? – Ты обгоришь, как в прошлый раз... – он задумчиво опускает взгляд и, тут же, оживляется. – Конечно! Крем успешно находится в одном из многочисленных карманов походного ранца. На улице совсем не жарко, ветер дует слабыми, но прохладными потоками, не давая почувствовать жар. Однако солнце светит ярко, сгореть можно легко, если потерять счет времени. Это папа рассказал мне, когда я в первый раз обгорел по такой глупости. И в тот день я остро почувствовал значение фразы "На ошибках учатся". Вспомнив тот случай, я говорю: – Ладно, мажь... Он открывает упаковку, похожую на тюбик и наносит немного крема себе на пальцы. После этого, на спине я чувствую прикосновение, по температуре похожее на кубик льда. Так холодно, что я дернулся. Наконец, нанеся немного на нос, папа начинает как можно скорее избавляться от крема на своих пальцах. – Ну, мы идем? – Подожди, или ты что, хочешь, чтобы я сгорел? Будь терпеливей, ей-богу. – Хорошо... – Иди пока порыбачь с берега. – Хорошо! Я иду за удочкой, наживой, ведром и прикормкой. Когда всё найдено, отправляюсь к берегу, на маленький причал. С него видно, как в воде много рыбы. Она движется так необычно, так, если бы на кота накинули одеяло и он пытался выбраться. Может, рыба тоже хочет выбраться из воды? Зачем? Люди же только хотят её съесть... Жаль, рыба не знает, что нет места лучше дома. Я набираю воды в ведро, распутываю леску и цепляю на крючок наживу. Раз! И он уже в воде. Ждать долго не приходится, рыба уже на крючке. Я моментально подсекаю её и кручу катушку, быстро, по привычке. И вот рыба средних размеров уже плещется в ведре. Она борется за свою недолгую жизнь, расплескивая воду, из которой так хотела выбраться, когда была со всеми в озере. Так я ловлю ещё две рыбы, ещё одну, и ещё... Пока не слышу, как меня зовут. – Сконе! Сконе, сколько ты уже наловил? Папа глядит в ведро и видит, что оно наполнено рыбой. – Ого, да ты просто молодец! И да, этого достаточно, отнеси в тень, пожалуйста. Я, пока что, приготовлю всё. Угорь ловить будем. – Урра! Ладно, иду. Я убираю ведро в тень, там вода мгновенно становится черной. Всё, в ведре только смерть. Тем временем папа уже всё приготовил. – Эй, мы уже идем? – Да, прыгай, птенчик, хе-хе. – Я уже не птенчик... – Конечно, Сконе, тебе же уже тринадцать!.. – язвит папа. Почему-то, я сомневаюсь в правдивости его слов и понимаю, что мне не тринадцать, нет... Мне больше, но я совсем не помню сколько. И, что ж, решая бросить попытки вспомнить и спорить с моим упрямым отцом, прыгаю в лодку. Мы отчаливаем. Я смотрю на берег, который становится всё дальше, но не так далеко, чтобы его было невозможно увидеть. Тут всё так близко, я будто у себя в комнате. Смотрю в воду и вижу... свободу. В воде так глубоко, что там помещаются тысячи рыб. Я, кажется, вглядываюсь в бездну, а она вглядывается в меня. Теперь можно точно сказать, что у бездны рыбьи глаза. – Подай сеть. – Хорошо! Папа погружает сеть, закрепленную на пластиковое кольцо, вся эта конструкция напоминала мешок. Прикормка летит в воду, мы ждем угрей. Тишина, тишина, тишина... Лес у берегов шуршит листьями. Я смотрю в воду, жду угря. Но не дожидаюсь, папа резко вытягивает сети! В сетях длинный речной угорь, и вот он уже в лодке. Он крутится, бьется, как обычная рыба, но потом останавливается и начинает крутить головой, осматриваться, так, словно он самая настоящая змея. Мы смотрим на него, мы выжидаем, мы не делаем ничего. Угорь может жить на суше дольше, чем многие из рыб. Угорь смотрит сначала на меня, потом на Швецию, в глазах рыбы читается: "Вам должно быть стыдно." Я кидаю взгляд обратно на водную гладь. Свет. 13, 14, 15, 16, 17.