Темнота

      «Милт, как ты выжил?» — это единственный вопрос, который Расс не успевает задать.       Милт, под тобой взорвалось столько взрывчатки, что хватило бы на танк, наверное. Твой автомобиль разметало до состояния консервной банки, забытой в костре, — а ты отделался лишь поцарапанной ладонью.       Милт, люди после такого не выживают — а ты успел залатать все раны, переодеться в чистое и побриться к тому моменту, как мы нашли твой автомобиль. То, что от него осталось.       Расс вообще задаёт слишком мало вопросов — как раз тогда, когда нужно вцепиться в Милта и всю душу из него вынуть. Расс в первый раз за месяцы работы с агентом Чемберленом верит ему безоговорочно, покупается на «Расс, мне нужна твоя помощь», заглушает подсознание, которому привык доверять всегда — но не в этот раз. Он материалист, материалист до мозга костей.       Расс не задаёт единственный верный и нужный вопрос.       Он не спрашивает об этом Милта, когда они весело и задорно выкрадывают улики с места преступления.       Не спрашивает, когда они лежат в багажнике — одном на двоих — и Милт беззастенчиво вытирает кровь, сочащуюся из разбитого носа, о его, Расса, пиджак.       Не спрашивает, когда становится точно ясно: сейчас их будут убивать.       Не спрашивает, когда становится ясно: не убьют.       Но когда пулевое ранение под его ладонями внезапно перестаёт пульсировать горячей — человеческой — кровью, и время будто застывает, а воздух превращается в желе… тогда Расс слышит сквозь нарастающий звон в ушах ответ на свой так и не заданный вопрос.       — Расс, — нежно говорит то, что до последней минуты притворялось Милтом, — Ты всерьёз полагал, что после взрыва такой силы человек может выжить? Потрясающая наивность, детектив Эгнью!       Если бы Расс мог, он бы закрыл уши — но он продолжает зачем-то зажимать руками рану, из которой уже не течёт кровь. Если, конечно, то чёрное, ледяное, что сейчас запеклось на его ладонях и белой рубашке Милта, можно назвать кровью. Если, конечно, всё происходящее — не предсмертные галлюцинации детектива Эгнью, поймавшего пулю в попытке защитить от неё своего напарника.       — Мне было приятно с тобой работать! — говорит это существо голосом, в котором уже не только нет ничего от Милта, но и вообще человеческого мало.       Расс медленно поднимает голову — и смотрит. Темнота из глаз Милта смотрит в ответ почти ласково. Почти сожалеюще.       И это последнее, что видит Расс перед тем, как игольно-острые зубы вгрызаются в его горло.