Новое неизведанное

Скитания по городу не могли его успокоить. Азер на протяжении часов не ведал, где находится конечная точка. Всё это время Караджа сидела возле телефона. Девочка не могла ни спать, ни есть, ни плакать. Оплакивать отца раньше времени ей не хотелось. Зачем кличить беду? Зачем звать в гости того, кто и так не уходит? Её голова кишила мыслями об отце и о том, что она не с ним. Каждый раз, когда её родственники были на грани жизни и смерти, она была рядом. А сейчас, когда её отец борется за жизнь, она сидит в доме врага семьи и ничего не может сделать. Её сердце рвалось, но разум… Караджа уже не могла ждать и решила позвонить сама. Как только телефон оказался в руках, дверь в комнату с грохотом распахнулась. -Караджа!- крикнул разъяренный Азер. Пространство девушки, поглащенное в полную тишину и мысли, прервали самым негуманным образом. То ли от неожиданности, то ли от мимолетного испуга, девушка встала и посмотрела на причину разрушения её покоя. -Слушаю. К добру ли? Что тебе нужно?-совершенно непонимающей интонацией сказала Караджа. Несмотря на её состояние, голос не дрожал и звучал уверенно. Азер смотрел на неё в упор, из-под бровей, громко дыша. Если это была попытка убить взглядом, то вполне удачная. К счастью, длилось это не долго, и вскоре девушка услышала его ответ на свой вопрос. -Собирайся быстро! Я жду тебя в машине!- гаркнул также разъяренный мужчина и быстро, но с таким же грохотом, как и при входе, удалился. Всё же, не на такой ответ надеялась Караджа, но делать было нечего. Вскоре, она вышла на улицу и села в машину. Азер сразу же заблокировал двери. -Аллах-Аллах, это у тебя привычка такая? Не отвечать на вопросы, как нормальный человек и блокировать двери, как только я сажусь в машину. Тамам(хорошо), в тот раз выкрал из родного дома, а в этот раз что? Из своего украдешь? -Куртулуш на эти слова никак не отреагировал.- И? Сказал сесть в машину- села. Что еще тебе нужно? Может, в багажник залезть? -Пристегни ремень. Караджа повиновалась и они отправились. -Куда мы едем? Ответа снова не последовало. Караджа чувствовала себя не в своей тарелке. Ей стало…Страшно? Все чувства перемешались. Ей казалось, будто что-то в середине грудной клетки сейчас разорвется, ибо её охватил озноб и сердце не переставало учащенно биться. Кара не решалась посмотреть на «похитителя» и поэтому смотрела в окно машины. Она вдруг поймала себя на мысли, что проезжает не по своему родному городу, а по далекому и неизведанному… Новому. Конечно! Девочка и не видела Стамбула. Девочка все свои 20 лет находилась под купалом Чукура. Ничего она не видела, не смогла… Не разрешили. Время было довольно-таки позднее, в окне только и успевали меняться светящиеся вывески и пейзажи, которые она видела в первый раз. Она ничего не знала, думать ей не хотелось, а неизвестность со всех сторон не придавала ей никакой уверенности. Жизнь будто снова сдавила её. Какие ещё извращения приготовила ей судьба? Даже страшно подумать. Наконец машина остановилась. Радость этому продлилась лишь до того момента, как Караджа почуяла атмосферу этого места, которая была прямо говоря «никакой», тобишь, пустой, ничего не говорившей. К этому месту она не могла подобрать никакой ассоциации. -Иди за мной.- послышался тихий, но такой же злой голос Азера. Теперь Караджа могла рассмотреть всё детально. Они остановились возле железного старого забора, перекрашенного сотни раз. Азер достал из кармана пальто ключи и открыл дверь в новое неизведанное для своей спутницы. За высоким забором скрывалось пятиэтажное здание. Почему-то ей показалось ,что это здание старой больницы, которое уже лет десять не используется по назначению. С первой же встречи Куртулуш всегда шёл впереди неё. Не сзади, как положено похитителю, да и в принципе насторожившемуся человеку. Впереди. Как оказалось, путь лежал до крыши. Караджа осталась стоять возле входа, не решаясь пройти дальше. Мужчина же, который чувствовал себя, как дома, включил свет. Карадже не стало понятнее. Наоборот, она почувствовала себя ещё хуже. Да что не так? Отец в больнице, борется за жизнь. Мать под антидепрессантами. Семья растворяется на глазах, если не физически умирают, так морально. Ещё очередного психа не хватало с его непонятными намерениями. Из-за холодного света, пронзающего глаза, Караджа чувствовала себя как на допросе. Но зачем же мучить? Пусть спрашивает. Вместо всяческих распросов, Азер стоял на расстоянии семи метров от спутницы. Всё в нем было непонятно. От действий до стойки, которая как бы говорила, что не Караджа ждёт объяснений. Девушке надоело бездействовать, она, наконец, вспомнила о том, что она-Кочовалы. Если бы Кочовалы боялись даже подходить к одному из своих недоброжелателей, то жители Чукура не кричали бы «Чукур- наш дом! Идрис -наш отец!Султан -наша мать!». Вскоре, девушка сократила дистанцию между ними. -Слушаю-не скрывая своей раздраженности, быстро выпалила пока ещё несостоявшаяся собеседница -Ты знаешь, куда я тебя привёл? -Ты, наверное, совсем не догадывался, но нет.- он продолжал молчать-Перестань! Ради бога, перестань! Ты сейчас серьёзен? Для чего это делается, объясни мне. Напугать меня решил? Чем? Сраной крышей? Ты настолько глуп и неразумен? -Я всего лишь хочу сказать тебе о том, что это не твоё дело. Ты хоть знаешь, что твой дядя Салих убил моего брата, а твой дядя Ямач…- он прервал свою речь и посмотрел ей прямо в глаза. Для Караджи причина начала войны между семействами не была окутано тайной с самого начала. Семья её точно не была пацифистских взглядов, следовательно, количество трупов от рук Кочовалы было как воробьев в парке. И хоть распространение женской половине о «мужских разборках» было строго-настрого запрещено- все всё прекрасно знали, только не обсуждали между собой. Жёны молча стирали рубашки своих мужей от кровяных пятен и целовали руки, отнявшие многие жизни. По идеологии матери всего Чукура, дом не должен касаться войны….Но Кочовалы без этого как без воздуха. Впрочем, боевые действия не только окружали дом, но и жили в нём. Быть семьёй и казаться таковой-разные вещи. Второе получалось в совершенстве. Винить Госпожу Султан нельзя было, являясь круглой сироткой, любви не научилась. Её единственная и настоящая семья, в которую она вошла уже как Султан Кочовалы, стала домом без фундамента, то есть показным. Жить там, как и в любом безфундаментном неотапливаемом доме, было трудно. -Что мой дядя Ямач? Что?- очень серьёзно сказала она, окинув лицо Азера взглядом человека, которому если дашь в руки пистолет - он без раздумий выстрелит. -Говоришь и говоришь постоянно! Без дела говоришь! Ты зачем сюда пришла? Ты кем себя возомнила? Твои дяди без греха разве? Чистые и светлые? Ты...- он хотел продолжить, но девушка пересекла его. -Пока ты тут распинаешься, твои люди убьют ещё кого - то? – сказала тихо, посмотрев в пол, нервно улыбаясь. –Это из-за тебя мой отец в больнице! Из-за тебя!- повторяя эти слова, срываясь на крик, она била кулаками ему в грудь.- Да если бы не ты…. -Что «если бы не я»? Что!? Твоя семья стала бы интересоваться тобой? Раздался звук громкой пощёчины. -Не смей, слышишь?- поднявши указательный палец в воздух, промолвила Караджа. Её глаза-факелы готовы была сжечь близ стоящего. -Послушай, девочка. Если ты ввязалась в такие дела, должна хотя бы понимать ради чего. Если бы Сейхан пошла в дом к врагу нашей семьи, моя мама сидела бы у порога этого дома, но не оставила бы Сейхан одну. Ты ударила меня, но что дальше? Твоя мать разве придёт за тобой после этого или хоть кто-то начнет тобой интересоваться? – в его голосе уже не чувствовалось прежней злости. Ему стало её …. жалко? -Я не сомневаюсь, что твоя мама бы так сделала, моя-нет. Ну и что с того? Даже если я для них ничего не значу, они для меня-всё.-Последнее слово Караджа сказала чуть ли не шёпотом, с замиранием сердца. Азер почувствовал это.- Семья- это пожизненный долг. Пока я не умру, я буду делать всё для их безопасности. Можешь говорить мне гадости сколько хочешь, можешь выгонять из дома столько, сколько тебе вздумается, но я не отступлю. -Ты бросила себя в огонь… -Перестань вызывать чувство жалости по отношению ко мне у себя. Правда, достаточно. Я далеко не первая такая… Все горим. Всей семьёй. -Да, но так ведь и сгореть не долго. -Правильно, а кто сказал, что не сгорали? И не один раз. Если любишь - сгоришь. Говоришь: «Должна понимать ради чего…»- я понимаю. Ради семьи. А ты? Ради мести? -Месть, да. Месть ради семьи. Хочу, чтобы души моих умерших братьев были спокойны. -Пока ты будешь добиваться этого, количество неотомщенных душ только увеличится. Да и думаешь, они хотели бы этого? -Я этого хочу. -Чего ты хочешь? – с вызовом спросила Караджа. Немедля ни сколько, Азер прокричал: -Хочу успокоиться! -Ты хочешь успокоиться? Ты!? Меня решил сделать жалкой, а себя жертвой?- тон девушки не уступал тону мужчины. Они были на одной волне, оба чувствовали одно и то же: злость и режущую боль внутри. – Послушай меня, за всё то, что ты сделал, тебе нет оправдания. Из-за тебя домом моего горя и страха стала моя семья. И ты говоришь, что хочешь успокоиться?! -Да, я хочу успокоиться! Нет, я мечтаю! Услышала!? Ты ведь глупая, героя решила из себя строить. Только и твердишь: семья-семья. А у меня нет семьи? Думаешь, я не видел горя? Ты знаешь, как хоронить родных тебе людей один за другим? -Знаю! – выкрикнула Караджа. Повисло молчание. Всё замерло, казалось, что время остановилось. Их сердца бились учащённо, теперь они смотрели друг другу в глаза не из-за того, что боялись проиграть друг другу, а из-за того, что нашли в них себя. Свою боль. Это что-то новое, а именно-понимание. Не были бы они сейчас в оковах ситуации, упали на пол, зарыдали и обнялись, но нет. Души обоих изнывали, грезили о взаимной исповеди. Но что такое разум по сравнению с волей души? Нерешительность сразила обоих. Подталкиваемая искушением излить всё то, что накопилось, она начала: -У меня была сестра… Эти слова стали отправной точкой. Куда: не догадывался никто. Оказавшись в беспамятстве, они слепо доверились желанию. Не было в их разговоре корысти, как и не было предположений, к чему это может привести. Душевная нагота девушки предстала перед ним. Мужчина, одарённый таким откровением, пребывал в трепещущем волнении. Понимая, что они на одном берегу, у него улетучилось желание строить из себя чужого, бессердечного и равнодушного по отношению к ней. Измученный тяжестью своего непосильного груза, он впервые за долгое время искренне захотел снять с себя облачение, которое сопутствовало ему долгое время. Будто захотел исцелиться, избавить себя от кандалов мучений. Он слушал её слишком внимательно, не дыша. Робел, вникая в каждое произнесенное ей слово. Поверить не мог в то, что всё это происходило с ней, а сейчас она твёрдо стоит на ногах, не думая сломаться. -Похоже, вся наша семья мечена гибельным клеймом - этими словами закончилась её исповедь. Повисла тишина. «Пожалуйста, не разочаруй меня. Пожалуйста, скажи, что всё это было не зря» - вопило всё её безгласное нутро. Одна только мысль о взаимности приводила Азера Куртулуша в содрогание. Если душа девушки разрывалась от изобилия, то его была опустошена. Сердце, разорванное, словно на клочки боялось открыться кому-то, запустить инфекцию и окончательно омертветь. Она видела это, чувствовала, но взяла на себя смелость уверить своим прикосновением растерявшегося. Её руки взяли его руку, глаза всё также моляще смотрели. Взгляд его каменный, ничего не выражавший, не мог подать никакого сигнала. Но мысли его в бешеном темпе скитались от соблазна к здравому смыслу. «Тут уже всё равно никто не проиграет» - пытался оправдать свою будущую слабость мужчина. Наконец настал его час. -Я… - ком в горле определенно мешал ему продолжить. – Ты знаешь… Караджа положительно кивала головой. -Знаю - еле слышно прошептала. Он уже не знал, хочет ли он продолжить. Битым стеклом на языке стала вся его биография. -Я…- новый укол адреналина в сердце.- Так боюсь. – В первую очередь, признание самому себе. Бешеных усилий стоила эта короткая, пугающая его искренностью до умопомрачения фраза. Сознание прояснилось, неизвестно каким богам теперь ему придется молиться за этот использованный шанс, подаривший ему возможность придать тайник его души огласке. Миновали душевные боли, из неоткуда возникала отрада. Затрепетало всё его существо, освободилось от ошмётков рванья глубоко внутри. Поселилась надежда на перерождение, неосознаваемая им самим. Оковы сняты, он понял это после глубокого вдоха. Элементарный процесс как дышать больше не отзывался муками в его теле. Ослеплённый кинолентой своих воспоминаний, он проигрывает самые яркие и до сих пор самые живые в его памяти - детские. Четырнадцать лет ему было тогда… На последнем своём издыхании, не проронив ни слова, отец взял руку своего старшего сына такой слабой хваткой, которая была несвойственна мужчине его лет, возвёл на него взгляд полный надежды... И ушёл навсегда. Судьба невзлюбила их, перебила на рассвете, оставив в страшных муках. Деваться некуда, братья и сестры голодные, за мать страшно. Казавшиеся родными люди, вовсе позабыли об их существовании, а Азер посчитал своим долгом даже ценой своей чести вывести семью из такого плачевного состояния. Невинный цветок, не знающий злобы, должен был примкнуть к ней по своей воле. Труднопреодолимый путь сделал из Азера того, кем он является и по сей день. Только такую личность смогла вырастить безжалостная сторона улиц Аданы. Наркоторговля. Если бы жизнь только предоставила бы ему выбор, но увы. В прочем, как оказалось, забывать о бесчестном деле, смотря на счастье своей семьи не так уж и сложно. К тому же, привычка не такое искусство, которое было бы подвластно немногим. Саваш, Сейхан и Кадир. Оплакивая, нанося себе необратимые увечья на руки, Азер Куртулуш хоронил и себя вместе со своими братьями и сестрой. Каждые похороны то и дело колебают в нём веру, но укрепляют стержень, несокрушимый до этого момента. Невозвратимые на людскую землю любимые его сердцу души, он оплакивал, виня во всём своё существование. Со жгучим презреньем, смотря на себя в зеркало, он вспоминает отца, поручившего ему родную семью. Взор мгновенно падает на руки. На них умерли Сейхан и Кадир, эти руки касались уже заледенелой кожи Саваша.