Western stars

Донна вошла в дверь, которую Харви держал открытой для нее, чувство восторга распространялось по ней, только что снова увидев всех этих Спекторов. Чем больше она сталкивалась с ними, тем больше скучала. Это было так естественно, так просто. Ожидая, пока кто-нибудь отведет их к столику, Донна сосредоточилась на Спектере перед ней, еще раз оглядывая его. Его лицо стало более румяным, темные круги под глазами были едва заметны. Рубашка была обтягивающей, закатанные рукава обнажали мускулистые предплечья, верхняя пуговица расстегнута, черный кожаный ремень поддерживал темно-синие брюки от костюма, закрывающие нижнюю половину тела. Раньше это был ее любимый стиль одежды на нем. Он всегда выглядел таким расслабленным, но жаждущим чего угодно: работы или развлечений, драки или секса. — Зачем ты так нарядился? — Они пригласили сестру Натали на шикарный обед, в знак благодарности за то, что она позволила им остановиться у неё. Они и меня попросили прийти. Наверное, я не много опоздал. — Ты, что? Тоже живешь с ними? — Она была немного удивлена, но опять же, не так сильно. — Нет, я остановился в гостинице. Я не хотел иметь дело со всеми этими людьми. — Некоторые вещи никогда не меняются, — улыбнулась она ему. — Пожалуй, что так, — он улыбнулся в ответ. Иногда было легко забыть, как хорошо она его знает. Во многих отношениях он был все тем же человеком, которого она знала всегда. Эта мысль была успокаивающей, как и многое другое, связанное с ним. То, как он протягивал ей стул, когда они садились, то, как его губы изгибались в улыбке, то, как она ловила на себе его взгляд краем глаза, когда он думал, что она этого не замечает. — Я хочу, чтобы ты знал, что я пропускаю встречу со Спрингстином, чтобы быть здесь сегодня вечером, — сказала Донна, открывая меню. — Неужели? Ты выбрала меня вместо него? — Да, что тут скажешь. Его шоу все равно слишком долго тянутся. — Помнишь, как мы видели его в Нью-Йорке? И сколько это было? Три с половиной часа? — Вопрос был задан еще до того, как Харви осознал, что он сказал. Пробуждение воспоминаний было запретом. Донна ясно дала это понять. Он нерешительно посмотрел на нее. — Что-то вроде этого, — ладно, может быть, вспоминать о чем-то и хорошо, поняла Донна, улыбнувшись своим воспоминаниям. Харви недоверчиво покачал головой, заметив, как улыбается Донна, явно довольная их разговором. Когда официант принес им заказ, Харви и Донна провели последние тридцать минут так, как будто между ними вообще не было тех двух лет разлуки, непринужденно беседуя о Маркусе, Хейли и обо всем остальном в их жизни, но тщательно избегая одной темы: причины их ужина, ходя вокруг него на цыпочках, пока они могли. Донна заметила, как Харви наклонился вперед, схватил лежавший перед ним гамбургер обеими руками и откусил кусочек, заставляя мышцы его рук напрячься в своей белой хлопковой рубашке, ткань явно растянулась до предела, едва хватая волокна, чтобы вместить всю эту плоть. Вилка, которую она держала в руках, ударила в тарелку, напугав Харви, который вопросительно посмотрел на нее, не понимая, что происходит. — Хорошо. Я должен знать. Что, черт возьми, происходит с этим? — Воскликнула она, указывая на него. Он выглядел смущенным и быстро сглотнул. -О чем ты говоришь? — Вот это! — Она снова показала пальцем. — Эти гигантские штуки, которые ты называешь руками. Господи, Харви, ты просто огромный! Харви медленно выпрямился, с дьявольской усмешкой на губах. Он просто смотрел на нее, и его самомнение росло вместе с уверенностью. Он не произнес ни слова, просто смотрел, как она неловко ерзает на стуле, испытывая положительное влияние на его телосложения, и ждал ответа. Неловкость этого момента щекотала ее, заставляя смущенно улыбнуться. Он был таким чертовски раздражающим, когда вел себя дерзко. И симпатичным. И чертовски сексуальным. Прекрати, Полсен! Встряхнув головой, чтобы очистить свой разум, Донна не хотела доставлять ему такого удовольствия, но она не могла скрыть своего изумления над его телом. Он выглядел действительно потрясающе. Когда Харви промолчал, она поняла, что он просто наслаждается ее замечанием. — О, ради бога. Ты хочешь, чтобы я это сказала? Хорошо. Ты хорошо выглядишь, Харви, — она приподняла бровь, поджав губы. — Доволен? — Она взяла вилку и принялась тыкать ею в салат, изображая полное безразличие. Харви хотел было поддразнить ее, но решил быть честным. — Последние полтора года я много занимался боксом. Это была одна из немногих вещей, которой я наслаждался. Я хожу туда до работы или после, а иногда и до, и после нее. Три-четыре раза в неделю. Это помогло мне направить часть моей… — ярости, разочарования, боли.-…моего накала. — Ну, это заметно. — Я ходил в спортзал здесь пару раз на этой неделе, и это действительно помогло мне очистить мою голову. Донне было трудно представить себе его прямо напротив своего театра. Она все еще не привыкла к мысли о столкновении их миров, но его объяснение напомнило ей о том, почему он вообще оказался в Калифорнии. — Как ты себя чувствуешь? Как справляешься с потерей своей мамы? — Даже не знаю, он вдруг понял, что совсем не думал о своей маме. — На этой неделе я был немного рассеян. Их глаза на мгновение встретились. И с этим, воздух изменился между ними, момент, когда они, наконец, снова были ими, был потерян навсегда. Они закончили трапезу в относительном молчании. Когда официант спросил, не хотят ли они десерт, Донна захотела посмотреть меню. Харви не был в таком настроении. Просматривая курсивный шрифт, взгляд Донны упал на один чизкейк, который она и Харви делили тысячу раз до этого. Усмехнувшись про себя, Харви поднял на неё глаза. — Что такое? — Он вопросительно посмотрел на нее. Она не была уверена, будет ли он читать что-нибудь в этом жесте, но несмотря на это, Донна сказала: У них есть клубничный. Уголки губ Харви изогнулись в улыбке, которая достигла его глаз. — Мне бы этого хотелось. Увидев, как его глаза загорелись от ее предложения, Донна почувствовала, как что-то шевельнулось глубоко внутри неё, воспоминание или мысль, которую она не могла точно вспомнить, но она знала, что это было там, спрятанное далеко. Это выбило ее из колеи. Вскоре после этого между ними был положен один кусок чизкейка и две вилки. Каждый из них откусил по кусочку и заметил, что это был действительно хороший чизкейк, оба желали, чтобы этот момент длился вечно, ни один из них не хотел признать, насколько они наслаждались этим временем, потому что через двадцать четыре часа они будут на расстоянии двух с половиной тысяч миль друг от друга. Харви откусил последний кусочек, просто наслаждаясь открывшимся ему зрелищем. Темно-рыжие локоны Донны упали ей на плечо, когда она наклонилась вперед, чтобы докопаться до остатков десерта. У неё были большие глаза, полные губы и красноватый румянец на щеках. Черная блузка, которая была на ней, почти ничего не открывала, кроме золотого ожерелья в виде стрелы, висевшего у нее на шее. Она выглядела такой же красивой, какой он ее помнил, и хотел бы помнить её до конца своих дней. Хотя это была неправда. Он больше не хотел просто вспоминать её. — Я уезжаю завтра, — сказал он тихим голосом, наблюдая за ней, ожидая встретить ее взгляд. Донна очень старательно слизывала последние кусочки со своей вилки, не обращая на него внимания. Она знала, что этот момент настанет, знала, что не была готова к нему. Её сердце забилось быстрее. Напряжение в воздухе нарастало. — Донна. Она все еще избегала его взгляда. — Это я знаю, — она старательно жевала, едва справляясь с комком в горле. — Увижу ли я тебя когда-нибудь снова? — Неопределенность убивала его. Она наконец посмотрела на него, все еще не желая иметь дело с реальностью, потому что ее разум лихорадочно работал, эмоции переполняли все вокруг, едва удерживая их вместе. — Я не знаю, — только и смогла она выдавить из себя. — Черт возьми, Донна… — его голос был тихим и полным разочарования. — Когда ты наконец перестанешь ходить вокруг? — Разочарование взяло верх над ним. — Разве ты не хочешь увидеть меня снова? Потому что я чертовски хочу увидеть тебя, — он нахмурился. Гнев смешивался с болью, видимой по всему его лицу. — И как это будет работать, а? — Когда она встретилась с ним взглядом, в ее глазах горел огонь. -Если ты не заметил, мы живем на противоположных концах страны. — Я не знаю, Донна, но было бы приятно услышать, что я не единственный, кто хотел бы дать всему этому делу дружбы ход, — Он съежился при слове «дружба», никогда больше не ненавидя это слово, но это было все, за что он должен был держаться. — Эта неделя была просто напоминанием о том, как сильно я скучал по тебе в своей жизни. И я почти уверен, что ты скучала по мне. Это было смелое предположение, но так же, как она знала его, он все еще знал ее. Харви сделал паузу, оценивая ее реакцию, обнаружив, что ей чрезвычайно трудно понять его. Донна молчала, поэтому Харви продолжал настаивать: — Я не знаю, как мы это сделаем, но мы найдем способ. Мне просто нужно, чтобы ты сказала мне, что тоже этого хочешь, — теперь он умолял ее о любом подтверждении того, что она не сдаётся. У Донны голова шла кругом. Все эти годы она работала с ним, любила его издалека, ждала, когда он будет готов, она хотела быть на его месте, в руках которого была бы вся власть. Но теперь, когда они наконец поменялись ролями, она ненавидела каждую секунду происходящего. Ей все еще так много хотелось сказать ему, хотелось, чтобы он знал, поэтому она не спеша подбирала нужные слова, пытаясь объяснить, откуда она пришла, пока между ними тянулось молчание. Когда никакой реакции не последовало, Харви внутренне сдался, печаль, которую он не чувствовал с понедельника, охватила его. Если она даже не могла сказать ему, что скучала по нему, то не было большой надежды на что-то еще. Он действительно потерял ее навсегда. Он вертел в руках бокал с вином, мечтая встать и уйти, размышляя о жизни в Нью-Йорке без нее еще раз, когда мягкий голос Донны, наконец, вырвал его из спирали его мыслей. — Я потратила два года, пытаясь вернуть свою жизнь в нормальное русло. Мне потребовались все силы, чтобы восстановить её, но постепенно, кирпич за кирпичом, мне это удалось. И я знал, что единственный способ добиться успеха-это никогда не оглядываться назад. А потом ты появился, как гром среди ясного неба и снова перевернул весь мой мир вверх дном. И я поняла, что, возможно, есть некоторые вопросы, с которыми я еще не совсем разобрался. Так что, пожалуйста, извините меня за то, что мне нужно сначала выяснить некоторые вещи. Она не рискнула посмотреть на него после своей короткой речи, боясь окончательно сломаться. Время, она просила о времени, понял Харви. — Все в порядке, Донна. Я все понял, — он действительно это сделал. — И я сожалею, что все испортил, хотя встреча с тобой точно не была запланирована. Но мне жаль, если я сделал твою жизнь… тяжелее, — он уставился в свой стакан, прежде чем одним глотком допить оставшуюся жидкость. — Это не твоя вина. Он все еще чувствовал себя виноватым. — А тебе не кажется, что мы должны были столкнуться именно здесь? Сейчас? — С надеждой спросил Харви. — Ты же знаешь, что я не верю в совпадения, — ответила она, слегка ошарашенная его заявлением. -Я просто не думала, что ты так думаешь. — Теперь думаю. Я имею в виду, если это не судьба, то что же еще есть? — На его губах появилась легкая улыбка. Может быть, так и должно было быть. Может быть, в конце концов они найдут способ вернуться друг к другу. Намек на улыбку, казалось, появился и на ее губах. — Знаешь, в последние два года были времена, когда я представляла себе, что было бы, если бы я снова тебя увидела. Но я никогда не думала, что это будет у сонного Джо в понедельник днем, — в случайность их столкновения все еще трудно было поверить. Донна уставилась на свои сложенные руки на коленях, думая об этой неделе и о том, о чём Харви спросил ее. Конечно, она скучала по нему. Глубоко вздохнув, Донна почувствовала то же самое тревожное чувство, что и раньше, наконец поняв, что это было: она больше не хотела прятаться. Не от него, и что еще более важно, не от себя. Она должна была рассказать Харви правду о своем положении, невзирая на последствия. Харви погрузился в свои мысли, когда ее голос снова нарушил тишину. — В тот момент, когда я увидела тебя там, что-то развернулось во мне, что было заперто очень далеко. Я думала, что справилась с болью, но мне кажется, что я просто очень хорошо научилась убеждать себя, что я в порядке… — она замолчала, позволяя словам повиснуть между ними. -Не пойми меня неправильно, Я люблю Санта-Монику! Климат, открытый воздух, люди, близость Рейчел и Майка… Я бы ни за что на свете этого не изменила. Но если быть до конца честным с самим собой, я уже давно не был по-настоящему счастлива… за исключением тех моментов, когда я нахожусь на сцене. Донне показалось, что она только что сделала свой первый вдох после слишком долгого пребывания под водой. Харви внимательно слушал, её ситуация становилась болезненно ясной с каждым произнесенным словом, признание было просто сокрушительным. Она должна была быть счастлива. Без него. У нее были серьезные отношения, не так ли? — Ты влюблена в Джереми? — Он почти прошептал вопрос, не в силах оторвать глаз. Её голос был едва громче шепота. — Нет, — она жила во лжи, и теперь он тоже знал. Харви внимательно изучал ее черты. Напротив него сидела женщина, мучимая своим прошлым, их прошлым, и он ничего не мог с этим поделать. Его сердце разрывалось из-за нее, точно зная, что она чувствует, и желая, чтобы он мог сделать что-нибудь, что угодно, чтобы облегчить ее боль. — Мне очень жаль, Донна. Официант прервал их разговор, убирая со стола. -Могу я предложить вам что-нибудь еще? Глядя на единственную женщину, которая все еще значила для него весь мир, Харви увидел, как она качает головой, борясь со слезами. -Только чек, пожалуйста, — сказал он мужчине, протягивая ему свою кредитную карточку. — Ты хочешь пойти куда-нибудь еще? Выпить чего-нибудь? — Все, что угодно, лишь бы подбодрить ее. — Нет, Харви, я думаю, будет лучше, если я просто пойду домой. Харви хотел помочь, но он знал, что тоже был частью проблемы, поэтому он чувствовал себя застрявшим. Через несколько минут счет был оплачен, и настало время уходить. Как он вообще должен был завтра сесть на этот самолет? Особенно теперь, когда он знал, что на самом деле происходит с ней. Он хотел быть здесь ради нее, хотя и понимал, что он, вероятно, был последним человеком, в котором она нуждалась. Она разорвала его пополам. Выйдя наружу, теплый воздух покалывал их кожу, Санта-Ана все еще сильно дует. Харви молча последовал за ней к машине. Его сердце колотилось, отдаваясь эхом в мозгу. Если он сейчас обнимет ее, то, возможно, не отпустит. Добавленная неуверенность, что это может быть последний раз, когда он увидит ее, погубит его. Донна боролась со слезами. Это должно было закончиться быстро, иначе она не сможет стоять. Остановившись рядом со своим белым BMW с откидным верхом, Донна обернулась и посмотрела в его темно-карие нервные глаза, из которых выкатилась слеза. Она молча обняла его за талию, уткнулась лицом в шею и крепко прижалась к нему. Харви наклонился к ней, успокаивая ее, что в свою очередь успокоило его. Его рука запуталась в ее волосах, баюкая ее голову, мягкие каштановые волны были точно такими, какими он их помнил. Она чувствовала, как его большие руки обволакивают ее, когда его одеколон, смешанный с его уникальным ароматом, дразнил ее нос, делая ее слабой в коленях. Как она могла отпустить его, когда он был единственным человеком, которого она хотела иметь в своей жизни? Ошеломленная новым чувством потери, она тихонько всхлипнула и крепче прижалась к нему. Он чувствовал, как она плачет, прижавшись к его коже, и боролся со слезами в собственных глазах. Он не хотел покидать ее, особенно сейчас, когда снова нашел. Они обнялись, держась друг за друга дольше, чем следовало бы, и оба искали слова там, где их никогда не хватало. Если Донна когда-нибудь захочет вернуть его в свою жизнь, ей придется принять несколько важных решений. Страстно думая о будущем, она собрала все свои силы, которыми еще обладала, и в конце концов отстранилась от рук, которые не хотели отпускать ее. Но они этого не сделали, потому что Харви продолжал держать руки на ее талии, не давая ей полностью освободиться из его объятий. Их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга. Прежде чем она успела убежать, Харви наклонился и очень мягко прижался губами к ее покрытой солью щеке в невысказанном «я люблю тебя». Донна закрыла глаза, наслаждаясь ощущением его поцелуя. Когда он отстранился, она посмотрела в его полные слез глаза, обнаружив, что ее собственный голос дрожит. — До Свидания, Харви, — и с этими словами она села в свою машину и уехала, оставив Харви застывшим на месте, а ветер внезапно стал ледяным, обдувая его тело там, где только что была она.

***

На следующее утро Харви проснулся в противоречивом настроении. Он не хотел возвращаться домой, но знал, что оставаться здесь-не вариант. Перед ним промелькнуло воспоминание об их прощании. Она выглядела такой разбитой, такой хрупкой. Я уже давно не была по-настоящему счастлива. Глубоко вздохнув, он схватил свой телефон с прикроватной тумбочки и был удивлен, обнаружив сообщение от нее. Счастливого полета. Он хотел что-то понять в этом, но не мог… за исключением того факта, что она достаточно заботилась о нем, чтобы пожелать ему безопасного полета, это могло означать миллион вещей. Никаких смайликов, никаких иксов, ничего. Эту женщину было труднее понять, чем Улисса. Может быть, она просто была счастлива, что он уезжает. Может быть, она хотела, чтобы он остался, но не знала, как это сказать. Скажи мне остаться, и я останусь. Он смотрел на экран и был уведомлен о том, что она прочитала сообщение. Но ответа не последовало. Донна не знала, что ему ответить. Она хотела, чтобы он остался, но ей также нужно было, чтобы он ушел. Ей нужно было время, чтобы все обдумать. Харви перевернул ее мир с ног на голову, и она все еще не могла прийти в себя от шока, зная, что ей предстоит нелегкая работа. Он пнул себя за то, что снова раздвинул ее границы, готовый убрать телефон, когда она ответит. Я не могу. Я знаю. Он потер лицо и тяжело вздохнул. Это была печальная правда их положения. Пора паковать чемоданы. Донна уставилась на экран, представляя себе, что произошло бы, если бы она велела ему остаться, все виды сценариев разыгрывались в ее голове. Теперь, когда они снова заговорили, у нее было сильное чувство, что хотя он и собирался вернуться в Нью-Йорк, на самом деле он никуда не уезжал.