Never/Forever

***

— Балан, ты чокнулся? — Тина покрутила пальцем у виска. Ее накрыл истерический смех. — Нет. Нет. Нет. Это полный абсурд, — женщина продолжала смеяться, развернулась и уже хотела покинуть квартиру коллеги, но Дан не дел ей этого сделать, схватив за запястье. — Абсурд — это то, что ты сейчас пойдёшь к человеку, который довёл тебя и твое тело до немыслимого состояния. Она смотрит на него словно стеклянными глазами. Она злится. Он чувствует это. Злится, что он задел ее. — Пусти, — она пытается выдернуть свою руку из его плена, но безрезультатно. — Нет, — совершенно спокойно произносит мужчина, — я не отпущу тебя сейчас. Дан тяжело вздыхает, опуская взгляд на их руки. — Тин, неужели ты не понимаешь, что, уйдя сейчас, сделаешь хуже только себе? — Балан поднимает глаза на Тину и долго прожигает ее взглядом, слово изучая. — Я ничего плохого тебе не хочу, я хочу помочь. Ты же никому не расскажешь обо всем, что происходит. Тебе некуда идти, ведь так? Тина резко меняется во взгляде, и Балан внутри себя ликует. Он достучался. — А даже если и есть, ты ведь этого не сделаешь. Ты будешь лучше на улице ночевать чем попросишь помощи у кого-то, а все потому, что ты не хочешь расстраивать своих близких. Дан ещё крепче хватает ее руку и чувствует, как женщину накрывает дрожь. — Но ты же уже здесь. Так почему не обезопасить себя, живя у меня? Если тебе неприятно мое общество, то мы можем вообще не пересекаться, квартира-то большая. Но мне просто будет легче и спокойнее, зная, что с тобой все хорошо. — Дан, ну как ты себе это представляешь? Как я все это людям объясню? А вещи мои? А концерты? А встречи разные? Та ну нет, Дан, я не могу так… — шёпотом произнесла она. На глазах начали появляться еле заметные слезы, голос дрожал, а губы были искусаны в кровь. — Про вещи не думай даже — мы на днях можем заехать к тебе и забрать самое необходимое, можем купить и новое. Не округляй свои заплаканные глаза, я все расходы беру на себя, и возражения не принимаются. Про концерты и всякие встречи можешь забыть минимум на неделю. — Дан, нет! — Тина, прекрати! Тебе нужен отдых, и ты сама должна это понимать! — Да иди в пень со своей заботой, Балан. Включил тут благородного, а я что должна делать? Кидаться тебе в объятья и кланяться тебе в ноги? Что я должна делать, объясни мне? А через полчаса она лежала укрытая тёплым пледом и отпоенная горячим чаем с ромашкой. И чувствовала себя умиротворённой. На пороге комнаты появляется Дан и слегла улыбается. Мужчина, не разрывая зрительного контакта, подходит к ней, садится на кровать и аккуратно берет за руку. — Тин, с твоими гематомами надо что-то делать. Давай я отвезу тебя в больницу и тебя осмотрят. — Дан, ты вообще, что ли? Какая больница? Женщина начинает брыкаться, но Дан быстро усмиряет ее пыл. — Хорошо, не хочешь в больницу давай иначе. У меня есть знакомый врач, давай я его вызову, и он тебя осмотрит и скажет, что к чему. Тина вновь начинает возмущаться, крича что ей вообще ничего от него не нужно. — Да пойми же ты, Тина, — он хватает ее за запястья, прижимая к кровати, пристально заглядывая в глаза, — тебе нужна медицинская помощь, и если оставить все как есть, то это все может плохо закончится. Поверь, это хороший доктор. Он не будет отчитывать, лезть с расспросами и читать нотации. Он всего лишь поможет тебе. Пожалуйста, пойми, что это важно для твоего здоровья. Пожалуйста, Тин…

***

— В общем, так, брат, я, как ты и просил, не лез с расспросами, но, чёрт возьми, кто же довёл ее до такого? Она же вымотана, при чем не только физически, но и морально. Я сейчас вколол ей снотворное, пускай поспит. Я выписал ей лекарства, мазь и крем, пускай смазывает им эти синяки. И положительные эмоции. Дан, ей позарез нужны положительные эмоции… — Спасибо тебе, Алекс, я твой должник. — Звони, если что, друг. Мужчины распрощались. Дан после этого направился к Тине и мило любовался, как мило она спит. И смотря на нее, такую другую и настоящую, внутри него что-то переворачивается…

***

— Тиночка, ты проснулась уже? Как ты? Кароль застала мужчину на кухне, у плиты. Он как раз готовил ужин. — Спасибо, Дан. Я лучше. Намного лучше. — Садись, будем ужинать. И давай ты не будешь возражать и заливать мне про диеты. Твой организм истощен, и тебе нужны силы. Приятного аппетита, — Дан придвинул к ней тарелку с пастой и приступил к трапезе. За ужином Дан оповестил Тину о том, что выделил ей комнату и все необходимое, а также купил немного вещей. — Если не понравится или не подойдёт, на днях поедем в торговый центр и купим новое. Да, и ещё: пока ты спала, я в аптеку сбегал и купил лекарства, крем и мазь. Лекарства будешь по рецепту пить, а кремом и мазью будешь гематомы и синяки обрабатывать. Балан говорил обо всем этом насколько спокойно, а Тина не знала, как на это реагировать. О ней впервые так заботились. И ее пугали эти ощущения внутри. — Дан, скажи, а зачем тебе все это? — Тин, ты же знаешь, что я все делаю на чувствах и ощущениях. Прислушайся к себе, и ты поймёшь, почему пришла именно ко мне тогда, — Дан отпил чай и взглянул на женщину. — Сейчас я чувствую так. *** — Черт, да почему же все так… Тина обессиленно кинула тюбик с мазью на пол. У нее никак не получалось обработать гематому на спине. — Тина, давай я, — женщина услышала за спиной его голос и испугалась. Мужчина поднял с пола мазь и потихоньку начал обрабатывать гематому. Балана будто током шандарахнуло. Дежавю какое-то, ей богу. Он размазывает мазь по ее спине, видит, как ее кожа покрывается мурашками, чувствует, как ее тело покрывает дрожь. — Чшш, тихо, тихо, не надо дрожать, все хорошо, все хорошо, слышишь меня… На глаза Тины вновь наворачиваются слезы. Черт, Кароль, что за сентементальность рядом с ним. Стоишь перед ним обнажённой уже второй раз и что? И второй раз не понимаешь, что, блин, происходит. Но она продолжает плакать и кивает головой что есть силы. А в голове лишь его голос 'прислушайся к себе' Ну же, Тина, прислушайся к себе. Прислушайся, услышь себя и почувствуй, какого черта ты так реагируешь на его прикосновения. Какого черта, Тина?