Оса

Игривая летняя пора во всю распустила свои длинные завитые локоны жизни, одаривая каждое существо светлым счастьем. Все по ГОСТу: цветы цветут, птички поют, солнышко светит. Жара буквально висела в воздухе вместе с пылью и столбнячными бактериями, земля изнывала от жажды в ожидании дождей, но, видимо, сегодня их на этом ярко-насыщенно-голубом небе не предвиделось. Зато под деревьями было хорошо - их пышные мелколиственные кроны давали пятнистую полутень, и какой-то траве все же перепадала прохлада. Меж этими деревьями по узкой сухоземельной извилистой тропинке несся голубой велик. Рябью мелькали черты его обладательницы меж мелкими пробелами зелени. Это была Девочка лет десяти, вела она свой велосипед бесстрашно-уверенно. Ее выгоревшие на солнце бывшие когда-то темными русые волосы собранным высоким конским хвостом развевались вслед ее быстрой езде. Ее обутые в грязно-белые носки по щиколотки и плотные кеды ноги упорно без устали крутили педали. Цепь быстрой гремящей лентой вращалась по кругу, порой цепляясь за высокую придорожную растительность. Колени Девочки обгорели на солнце и красными облезающими чашечками красовались под ним же - одета она была в синие шорты и обычную неухоженную мято-черную футболку. Белая кепка с синеющими печатными буквами «ЛДПР» своим округлым козырьком не до конца прикрывала ее нос, поэтому он тоже был ожженным небесным светилом. Девочке было все равно, она прорывалась сквозь нарочито-близко растущие к дороге древесные ветви на своем надежном голубом друге. Она спешила к Деду за топором. Дед был бывшим электриком, всю молодость и старость проживший в поселке «Энергетик». Его дом, построенный им в одиночку, так как его сын был занят своей личной жизнью и спортом, находился на высоком крутом холме, как специально появившемся однажды на равнинной предуральской территории для того, чтобы стать обитаемым. Дом был одноэтажным деревянным срубом, находившимся в пригодном к жизни состоянии только благодаря стараниям Деда. В этом доме всегда было пасмурно, пахло сушеной крапивой и было много ос. Утепляя крышу, Дед не думал, что в этой полости воздуха противные перепончатокрылые построят свое гнездо. В любом случае, Деда эти осы не тревожили и жить не мешали, ведь он каждый день съедал минимум две головки чеснока и неограниченное количество луковых перьев, запивая всю эту прелесть топленым молоком. Дед был настоящий мужик, а потому всегда имел в своем доме бедлам из гаек и шурупов и остро точеный топор. Лес кончался, ветви, усыпанные зеленым сетчатым мелколистьем, уже не мешали быстрой езде. Девочка набирала максимально возможную скорость, беспрепятственно несясь по небольшому затоптанному полю. Вот уже завиделся высокий бугристый холм с очень большим углом подъема. Забраться на него не так-то просто. Это подтвердилось, когда Девочка на своей максимальной скорости наехав на его крутую поверхность, не доехала и до середины, тут же теряя силы вращать отяжелевшие педали. Скорость пропала. Девочка в секундном испуге поставила одну ногу на отвесную землю в надежде остановить падение. Конечно, это не помогло. Велик синей непокорной рамой покатился назад, и уже через минуты полторы Девочка забиралась в гору с великом под руку пешком, получив несерьезные детскому телу ссадины. Земля под ногами плоских кед так и норовила сигануть вниз, велик тяжелым балластом волочил свои тонкие черные шины следом. Солнце пекло, время текло, а Девочка медленно, но верно забиралась прямо на холм, за метр от края которого находился вход в домик Дедушки. Сейчас работало то же, что и с машинами - на крутую гору можно заехать только на первой скорости. Осторожно забравшись на крутой спуск и подтянув за собой своего тяжелого голубого товарища, Девочка без промедлений вошла прямо с ним в легко открывающуюся вовнутрь цельную деревянную дверь. Помещение встретило полутьмой за неимением широких окон и стоящим прямо посреди комнаты большим пузатым Дедом. Его белые кудри украшали только более нижнюю часть головы, макушка же была розовато-лысая, будто выжженным кругом на поле напоминая о времени и паранойе. Дед сказал что-то приветственное, но Девочка сразу перешла к делу, отбрасывая вежливые формальности и произнося потребительским тоном: - Дай топор. Дед секундно бросил на нее недовольный взгляд из-под своих белеющих сединой бровей, после уперто поджал губы в бараньем жесте: - Не дам. Девочка удивилась такому ответу. Чуть поубавила дерзости. Вдохнула крапивный запах так глубоко, насколько ей позволяли ее маленькие детские альвеолы легких. Оценивающим взглядом осмотрела забитые между бревнами клочки мха. - Почему? - Он острый. «На то и рассчитано» - подумала Девочка, начиная лукаво улыбаться в полутьме древесного помещения. - Я буду осторожна. Пожалуйста? Дед наблюдал на лице Девочки черты молящего ангела. - Эх, разве можно отказать внучке... - сдался он, вытягивая с антресоли большой добротный топорик с острым сверкающим лезвием и хорошо ошкуренной цельной деревянной ручкой, - Только осторожнее... И Девочка мгновенно кивнула, нетерпеливо выхватывая оружие из больших плотных дедушкиных пальцев. Чуть повертела топор в воздухе, оценивая его состояние и, придя к удовлетворительному результату, сунула его в крепление-мышеловку на заднем колесе своего синего велосипеда. Ручкой веред, естественно. «А это не опасно?» - хотел спросить Дед, но Девочка в два движения прыгнула на раму небесного цвета велика, тут же срываясь с места в открытую настежь дверь. Предстоял трудный спуск, но Девочка была бесстрашной, на скорости сиганув с почти отвесного склона вниз. Руль едва ли не потерял управление, колеса чуть не свернулись от рыхлой ухабистой почвы, но тонкие руки Девочки держались цепко, и секундная тряска сменилась благополучным скоростным спуском вниз. С ветерком, как она любит. И, казалось бы, все обошлось. И холм покорен, и топор при ней. Но в воздухе появилось неприятно приближающееся жужжание. Оно было все ближе, уже у самого правого уха, легко поспевая за скоростным красочно-голубым велосипедом. Девочка в отвращении повела плечами и на секунду оторвала взгляд от дороги, оборачиваясь на жужжащий противный звук. Это была оса. Мелкое брюхастое гнусное насекомое было у самого ее лица, своими растворившимися в быстрых движениях крылышками качающее знойный воздух, своими цепкими членистыми лапками тянущееся прямо к ней. Брюшко осы было чуть смещено, нарушая симметрию тела, искривляя ее талию в сколиозе. Девочка вскрикнула, она терпеть не могла насекомых. Она хотела уже прибавить скорости на своем голубом товарище, чтобы тот унес ее подальше от противной назойливой твари. Но оса не захотела отставать. Она в мгновение села девочке на ухо, так же быстро залезая внутрь. Ее твердые хитиновые усики почти болезненно защекотали барабанную перепонку, ее ворсистые лапки неприятно проталкивались дальше. Девочка исступленно закричала, потеряв управление своего синерамного велика, готовая сделать что угодно, лишь бы вытащить эту проклятую жужжащую тварь из своего слухового прохода. Она почти что плакала от омерзения, в судорожном желании ища тонкую палку. И Девочка, которую звали Лидия, знала об этом. Поэтому, когда ей снился этот сон, она смогла избежать страшной участи и проснулась ровно в тот момент, когда оса со всей скорости летела к чернеющей дырочке входа в ухо. Она вскочила на своей пружинистой кровати так резко, будто бы вовсе не спала только что. И еще не отошедшим ото сна взором она видела осу, оглушено лежащую на ее цветном одеяле. Ее махровые лапки слабо двигались в предсмертной конвульсии, ее смещенное брюшко чуть подогнулось под себя. Оса летела к Лидии, но та резко вскочила, уворачиваясь. И оса по инерции со всего своего скоростного жужжащего полета врезалась в светлеющую побелкой твердую стену.