ПРОЛОГ
Ненавидящим взглядом прожигаю стену, на которой висит наша с ним фотография. Я помню этот день, будто бы он был вчера, но на самом деле, с того момента прошло больше, чем полтора года. На ней я целую его в небритую щеку, а он улыбается подобно Мартовскому коту, ибо это был один из самых счастливых дней в его жизни - бывший оплатил дорогостоящую операцию его матери, тем самым, дав ей надежду на несколько лет жизни. Тогда и моя жизнь казалась чем-то похожей на сказку - я была любима, любила сама и всю себя отдавала нашим отношениям, которые так или иначе, по моим меркам должны были закончиться свадьбой. Только закончились они моим собственным саморазрушением. Руки начинают неистово дрожать, предвещая очередную истерику, накрывшую меня ровно минуту спустя. Слезы самопроизвольно катятся из глаз бешеным потоком, а внутри разгорается такое пламя, что даже извержение вулкана будет в несколько раз слабее этой боли. На негнущихся ногах поднимаюсь с ободранного дивана и случайно задев рукой недопитую бутылку красного сухого вина, вторую или третью по счёту, подхожу к той самой фотографии и со всей злостью срываю рамку со стены так резко, что та издаёт неприятный треск. Погладив его такое родное изображение, такие родные, но такие далёкие губы и глаза, в моем подсознании всплывает лицо его новой девушки, и с громким криком отчаяния, я швыряю фото на пол, под оглушительный звон разбитого стекла. Пошатнувшись, падаю рядом и захожусь в недетских рыданиях. Невыносимо больно смотреть на то, как мы были счастливы в прошлом, но ещё больнее видеть фотографию под грудой мусора. Ничего не соображая, голыми руками раскидываю осколки в разные стороны, наплевав на то, что они до крови вонзаются в кожу, и прижимаю ее к себе, понимая, что не смогу отпустить его никогда. Я не могу дышать, лёгкие как будто свернулись в трубочку, полностью перекрыв доступ к кислороду, и в голову приходит совершенно абсурдная, но крайне заманчивая идея. Если я не могу жить без него, то может, тогда и вовсе в этом нет смысла? Протягиваю руку к самому большому из осколков и не думая ни секунды, провожу им по вене на левом запястье. Сначала чувствую адскую боль, ни с чем не сопоставимую, однако уже буквально через пару минут наступает долгожданное облегчение и мои веки, наполненные тяжестью, начинают закрываться уже навсегда.ГЛАВА 1
Я не помню, когда именно началась эта история. Возможно, когда мы пришли в первый класс и я увидела маленького, но очень красивого мальчика с темными волосами и небесно-голубыми глазами; возможно, когда нас посадили вместе, и четыре года начальной школы мы просидели бок о бок, помогая друг другу в отстающих моментах; Или может после того, как в четвёртом классе он заступился за меня перед толпой озлобленных девочек, а может после того, как в шестом классе он улыбнулся мне настолько искренне и счастливо, что в моей душе перевернулось все, что только могло было. Не знаю, с какого из этих моментов он стал для меня дороже всего мира, но уже тогда я понимала, что ничем хорошим это не закончится. Сначала казалось, что это обычная симпатия, что-то естественное между парнем и девушкой. Потом стало ясно, что это чувство куда глубже. Пришло осознание влюблённости. Но едва мы стали хорошо общаться, одна моя ошибка перечеркнула между нами все семь лет общения, отдалив друг от друга на максимальное расстояние. Некогда близкие друзья стали меньше, чем далёкие знакомые. Так продолжалось года три. Мы даже не здоровались, но это не мешало мне относиться к нему с теплотой даже на расстоянии. Я всегда старалась ему помочь, сделать что-то, чего он не мог, общалась с его мамой, потому что она всегда относилась ко мне, как к родной дочери. Наши родители в принципе очень хотели видеть нас вместе, однако ему этого не было нужно. А я просто приняла правила этой игры, откуда изначально вышла проигравшей. Чувства притупились, и мне вдруг показалось, что я смогла отпустить. Но На выпускной в девятом классе нас поставили в пару, сделав ведущими выступления. Тогда каждый посчитал своим долгом сказать, что мы вместе смотримся очень органично, отчего внутри начали порхать с неутомимой скоростью бабочки. Я чувствовала себя настолько счастливой просто находясь рядом с ним, что тогда мне стало ясно – мои чувства нисколько не изменились. Скорее наоборот, только укрепились. Потом нас разнесло по разным классам, компаниям и единственная вещь, являющаяся нашим общением - была приветствием. Я ничего не требовала, даже наоборот, усердно старалась спрятать глубоко в себя это пагубное чувство, и какое-то время мне даже это удавалось, пока в один момент все не пошло к чертям.. Неприятный звон, раздавшийся по всему помещению заставляет меня остановиться, и поднять глаза на миловидную брюнетку в кресле напротив. Лицо все ещё мокрое от слез, самопроизвольно вырвавшихся из глаз, как происходит каждый раз, когда я рассказываю кому-либо про него, а руки, забинтованные по локти, трясутся так сильно, что это пугает меня. Но чувство паники уже давно стало привычным для моего состояния. – Как быстро прошло время, - расстроено произносит Анна. Девушка сама разрешила мне называть ее так, и это неудивительно, так как на вид ей не больше двадцати пяти - двадцати семи лет. – Но я думаю, что мы можем немного задержаться, если вы не против. Только собираюсь ответить, как тут в кабинет врывается молодой мужчина, невыносимо похожий на Кирилла, разве что немного старше. На секунду кажется, что это действительно он, но очень быстро надежда тухнет, едва Анна обращается к нему по имени. – Егор, у меня пациент! – Мне плевать, Аня! У тебя все время какие-то дела, и мне надоело бегать за тобой на задних лапках. Я хочу видеть дочь! – приятный мужской баритон наполняет светлый кабинет психотерапевта, но даже это не вызывает у меня никакого интереса. Мне просто все равно. Упрямо поджав губы, девушка обращается ко мне. – Эмилия, извините меня, – она кидает злой взгляд на мужчину. - Давайте продолжим завтра, в это же время, хорошо? – Как скажете, - равнодушно пожав плечами, поднимаюсь с кресла и покидаю кабинет, случайно задев плечом незнакомца. В приёмной меня встречает Кристина, протягивая мне в руки бордовое пальто. Натягиваю его сквозь ноющую боль в руках от порезов и не застёгиваясь, медленно выхожу в коридор. Алексейцева идёт следом за мной, попутно поправляя красиво уложенные блондинистые волосы. – Как она тебе? - осторожно спрашивает кареглазая, заводя машину с ключа. Игнорирую ее вопрос, пряча руки в карманы, чтобы люди не смотрели на меня как на душевнобольную. Хотя по сути, таковой я и являюсь. Так же молча дохожу до белой Ауди подруги, ожидая, пока она откроет мне дверь. Прохладный ветер продувает мою шифоновую блузку насквозь, а срывающийся с неба дождь заставляет мои волосы, без того уже выглядящие как попало, превратиться в воронье гнездо. Тело начинает бить озноб, но пока это только признак того, что я ещё жива. В машине Кристина пытается несколько раз завести разговор, однако я упрямо не желаю с ней общаться, поэтому отворачиваюсь к окну и девушка замолкает, прибавив звук на радио. – Можешь сколько угодно дуться на меня, - произносит блондинка, когда мы входим в мою квартиру, блестящую от порядка, который навела девушка, хотя ее никто об этом не просил. – Но Аня замечательный психолог, я уверена, она поможет тебе. – Крис, ответь мне на один вопрос: для кого ты это делаешь? Для себя? Чтобы я сказала тебе «спасибо» и ты почувствовала себя героиней? – мой осипший голос поднимается на несколько октав.– Мне даром твоя помощь не нужна! Думаешь одни разговоры с психологом смогут убить во мне то, что я чувствовала на протяжении пятнадцати лет своей жизни!? Думаешь кому-то по силам вырвать его из моего сердца!? Думаешь, я такая беспомощная, что никогда даже не пыталась этого сделать!? А вот и нет! Я каждый чертов день пытаюсь выбросить мысли про Кирилла из головы, но не могу, потому что я не умею любить никого, кроме него! Понимаешь? Все это время у меня был один смысл существования, а теперь я осталась одна! И если у меня нет его, то мне нахуй никто не нужен! Поэтому засунь свою помощь куда подальше, и наслаждайся жизнью, не тратя ее на такое дерьмо, как я. А теперь, уходи. Избегаю смотреть в ее глаза, потому что знаю абсолютно точно - сейчас там стоят слезы. Мне противно от самой себя, но так будет лучше. Она должна жить полной жизнью, а не тратить ее на меня – девочку, потерявшую всякий смысл в существовании. – Зря ты так говоришь, - только и произносит Алексейцева. – Я все равно люблю тебя. И не смогу спокойно жить, если тебя вдруг не станет. Сказав эти слова, Алексейцева покидает квартиру, оставляя меня наедине с роем мыслей. Тряхнув головой, ощущаю жжение в легких и чувствую нужду в том, чтобы избавиться от ощущения гнили внутри. Кинув пальто на диван, выхожу на балкон и открываю нараспашку окно. Погода только ухудшилась, что чувствуется по ледяному ветру, от которого бегут мурашки. Поджав пальчики на ногах, беру в руки пачку сигарет и вытянув одну, зажимаю ее между губ. Чиркнув зажигалкой, вдыхаю в лёгкие дым, с облегчением его выпуская. Спустя пару затяжек мне становится немногим легче, хотя руки все ещё трясутся так, словно я наркоманка без дозы. Хотя если вдуматься глубже, то мое психологическое состояние как раз находится на уровне зависимости, только нет от дозы, а от человека. На автомате тянусь ко второй сигарете, потому что это единственная возможность на какое-то время расслабиться. Захожу в социальные сети, не обратив внимание на то, что тело уже промерзло от ледяных капель дождя и тупо листаю истории, даже не всматриваясь в действия людей. До того момента, как натыкаюсь на фотографию его новой девушки, на которой она держит огромный букет цветов и дорогую подвеску. И вроде бы в этом нет ничего такого, что могло бы задеть за живое, но внутри будто что-то рушится, забирая остатки моего самообладания. Окурок выпадает из моей руки, едва не попадая на голую кожу, а изо рта вырывается неестественный крик. От злости ударяю кулаком по бетонной стене, причиняя себе тем самым сильную боль, в надежде, что хоть это сможет меня отвлечь. Не могу успокоиться, пока мои руки не превращаются в кровавое месиво , а внутри не образуется пустота. Бросив телефон в стену, с трудом покидаю промозглый балкон, ощущая безграничное безразличие внутри. Эмоциональное выгорание, так кажется это называется. На обмороженных ногах дохожу до кухни, где выпиваю свою дозу успокоительного, прописанную после больницы, тут же замечая какую-то синюю бумажку, оказывающуюся билетом, подсунутым мне ещё неделю назад Кристиной. Она сказала, что хорошие эмоции мне не помешают. Я смеюсь. О каких хороших эмоциях вообще может идти речь, когда моя жизнь каждый день скатывается в самые низы? Но на какой-то момент мне становится стыдно за то, как я обошлась с ней. Однако для ее же счастья будет лучше, если блондинка будет держаться от меня подальше. Тряхнув головой, снова обращаю внимание на билет, решая, что провести вечер где-то за пределами дома было бы неплохой заменой самобичеванию. Поэтому собравшись на скорую руку, вызываю такси и попутно оцениваю своё отражение в зеркале, находя картину крайне плачевной. Тёмные круги под глазами уже невозможно скрыть ни одним тональным кремом, впавшее лицо пугает излишней худобой, чего не скажешь о теле, прикрытом чёрными джинсами и синим свитером, на несколько размеров больше нужного. С отвращением отвожу глаза и поправив русые волосы, выхожу из подъезда, громко хлопнув входной дверью. До концертного холла доезжаю спустя час, что относительно неплохо для Санкт-Петербурга. Пока отстаиваю очередь, чтобы зайти внутрь, узнаю от шумящей толпы, что сейчас здесь будет происходить какой-то концерт и что билеты стоят баснословно дорого. В скором времени стоять становится слишком холодно, я перестаю чувствовать свои руки, покрасневшие от низкой температуры. Когда оказываюсь в помещении, ещё долго пытаюсь согреть своё тело, что даётся мне с огромным трудом. Едва народу становится меньше, замечаю небольшой буфет, куда выстроилась внушительная очередь и оказываюсь в ее самом конце. Купив несладкий капучино на соевом молоке, присаживаюсь на свободный стул, игнорируя сигнал, обозначающий время захода в зал. Люди наперебой пытаются пропихнуться вперёд, создавая давку. В это время я неспеша делаю глотки посредственного напитка, наблюдая за всем со стороны. Минут через пятнадцать в холле не остаётся ни одной живой души кроме контролёров, поэтому все же решаю пройти в зал, но поскальзываюсь на плитке в середине помещения и едва ли не готовлюсь к встрече с полом, однако от этого меня уберегают чьи-то тёплые руки. Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с изучающими голубыми глазами. Секунду спустя понимаю, что это тот самый мужчина, который прервал мой сеанс психотерапии. Егор, кажется. Мое тело предательски чутко реагирует на такие приятные прикосновения мужчины, изнывающе требуя разрядки. Блондин видимо понимает, отчего выгибаются мои бёдра, и на его губах расплывается самоуверенная ухмылка. Это выводит меня из себя, поэтому как только я оказываюсь в вертикальном положении, сразу спешу отрезвить нахала. – Что вы себе позволяете? – Девушка, если вы не заметили, то секунду назад я спас ваше симпатичное лицо от встречи с этим отвратительно грязным полом, - издевательски смеётся голубоглазый, ещё больше меня задевая. - А ведь мог бы пройти мимо. – В следующий раз будете идти мимо - проходите мимо, – отрезаю я, но искорки веселья в глазах Егора разгораются только больше. И не скажешь, что сегодня он выглядел так подавлено, подобно мне. – Я бы с удовольствием с вами ещё поболтал, но мне пора идти на сцену. Ещё увидимся. Подмигнув мне, мужчина быстро исчезает, не предоставив возможности ответить ему. Закатив глаза, отряхиваюсь от пыли и захожу в зал, не потратив много времени на протискивание в очереди, так как Кристина не поскупилась, и потратила деньги на билет в фан зону, которая находится почти у самой сцены. Секунду спустя, раздаётся оглушительная сирена, и на сцене появляется гитарист, после чего начинается обратный отсчёт. Когда на сцене появляется тот самый блондин с обаятельной мордашкой, но скверным характером, весь зал взрывается бурными аплодисментами. Он оглядывает весь зал с удивительно радостным выражением лица, что меня даже передергивает. Нельзя ведь быть настолько красивым и сексуальным... Вишневская, о чем ты вообще думаешь?! Тряхнув головой, понимаю что голубоглазый заметил меня, и теперь с интересом разглядывал, не стесняясь чуть ли нескольких тысяч людей. Увидев, что я смотрю на него в ответ, блондин лишь игриво подмигивает, возвращаясь к танцевальному действию на сцене. Закатив глаза, пытаюсь переключиться на музыку, но понимаю, что слышу эту песню далеко не первый раз. – С тобой я не могу, и без тебя никак Мой самый лучший друг и самый злейший враг... Вспоминаю как Крис просто отрывалась когда слышала эту песню за рулём, отчего мне становится грустно. Я слишком люблю свою единственную подружку, что не готова ломать ее жизнь, но мне грустно, что теперь я в принципе осталась одна. Вздохнув, стараюсь отключить свой мозг и просто отдать тело импульсам музыки. Когда все же получается, мне уже абсолютно становится все равно, что я невротичка, вынужденная посещать психолога; что я веду себя сейчас как те же пятнадцатилетние девчонки возле меня, готовые верещать от одного имени «Егор Крид»; и что этот самый Егор до жути сексуальный мужчина, прикосновения которого неожиданно всколыхнули мои внутренности. Уже не задумываюсь, а позволяю себе плавно выгибаться, как талией так и бёдрами двигая под ритм музыки. Постепенно в зале становится жарко, песни сменяют друг друга, дыхание сбивается, однако настроение лишь растёт вверх. Быстрые песни сменяются лирикой, и вот уже вместо танцоров появляется гитара. Мелодичные аккорды переплетаются с невероятно хриплым, но от того не менее сексуальным голосом, и мне хочется продлить этот момент подольше. Сейчас нет этой боли, нет ненависти, нет обязанностей. Есть только два ледяных глаза и некая химия в воздухе. – Знаете, песню, которая сейчас прозвучит, я очень люблю. В ней весь я в своём раннем творчестве, но как и любую личную песню, ее нужно петь для кого-то. Поэтому сейчас мне нужна та самая... папина дочка. Зал взрывается громкими аплодисментами, и каждая девочка считает нужным поднять руку, при этом крича что он должен выбрать именно ее. От этого у меня снова начинает болеть голова. Какие они глупые все же. Певец же ухмыляется, глядя на то, как зал готов разорвать друг друга только бы побыть с ним рядом на сцене. Эгоистично, ничего не скажешь. Закатываю глаза от того уровня пафоса, которым веет от блондина, уже желая покинуть концертную площадку, как неожиданно возле меня возникает охранник, который приглашает пройти на сцену. Черт. – Солнышко, поднимайся, - елейным голосом произносит блондин со сцены, под протяженный стон толпы. Недовольно качаю головой, но все же делаю шаг в указанном направлении, потому что этот амбал в лице охранника меня от чего-то напрягает. Поднявшись на сцену, сразу попадаю под яркий свет софитов, отчего сразу появляется желание закрыть глаза. Да и толпа снизу тоже выглядит не очень привлекательно. Неожиданно мне вручают огромный букет красных роз, а после заставляют присесть на высокий стул рядом с самим артистом. Я чувствую его запах, отчего меня передергивает. – Как тебя зовут? - с ухмылкой произносит парень. Хочется съязвить, но аудитория этого не оценит, увы. Приходится назвать имя. – Эмилия. – Красивое имя, - хмыкает Крид. – Сегодня я посвящаю эту песню тебе, Лия. Меня передергивает от звука собственного имени. Лия. Меня давно так никто не называл. С тех самых пор. Неожиданно в мой мозг вторгаются аккорды нежной мелодии, а взгляд утыкается в самого артиста. Он разглядывает меня одновременно с интересом, азартом и желанием? Тряхнув головой, решаю что мне показалось, и тупо начинаю считать минуты до конца своего позора на сцене. Никогда не любила быть в центре внимания. Сейчас ничего не изменилось. Разве что моя жизнь разбилась на мелкие осколки, собрать которые уже не под силу никому. Когда все же песня заканчивается, я слышу визг малолеток, и с трудом борюсь с желанием скривиться. Нельзя быть такой сукой, Эмилия. Пытаюсь изобразить некое подобие улыбки с примесью благодарности, но не уверена, что получилось хорошо. Ну и к черту. Егор подходит ко мне, и самоуверенно протягивает руки для объятий, и я понимаю что это часть актерской игры, только и всего. Но мне приходится подчиниться, потому что этот акт был придуман задолго до меня. Вздохнув, все таки принимаю объятия, хотя не в моих правилах позволять себя касаться мужчине, которого я совсем не знаю. Однако этот человек уже который раз за день рушит мои психологические установки. Проходит всего несколько секунд между нашими «объятиями», но для меня они кажутся целой вечность, а все потому что он ужасно нетактично вторгается в мое личное пространство своим сексуальным голосом. – Буду ждать тебя в машине у чёрного выхода. Его шёпот действует на меня гипнотически, горячее дыхание опаляет кожу, а в довершение ко всему, он кусает мочку моего уха, отчего из моих уст вырывается едва слышный стон. Сука. Он заставил меня хотеть его за минуту. Никому ещё этого не удавалось, и реакция моего тела оказалась максимально непредсказуемой. Блять, Крид. Сначала я стараюсь игнорировать свой внутренний голос и убеждаю себя, что нет, я не опущусь до такого. Но тело отчаянно шепчет мне, что нужно засунуть этим мысли куда подальше, а разум услужливо подкидывает мне картинки, как губы Егора проводят дорожку из поцелуев по моему телу, как его сильные руки жестко хватают меня за бёдра и как я задираю голову от удовольствия. Мои колебания продолжаются и после завершения концерта, но чертов блондин так затуманил разум, что увидев в кармане клочок бумаги с номером машины, я уже направляюсь к ней, плюнув на все свои принципы. Ниже падать мне уже некуда. – Я не сомневался что ты придёшь.