Саламандры не улыбаются

Стопы вспыхнули болью. Удар, сотрясший здание, разрушил каменную груду, и вы, оглушённые рокотом, скатились вниз вместе с обломками. В горло ворвалась пыль, вернулись головокружение и тошнота. “Ты цел?.. А-а-ах!” — перепуганный голос Эвера выплыл в сознании и сразу утонул во взвеси пыли и мороза, и клокоте камней. Вы давитесь, силясь удержать кашель. Ладони и кожу лица обжигает холод; вы приподнимаетесь на локтях, чтобы осмотреться. Пол покрыт мутной ледяной коркой. Из тьмы проступают массивы обломков от несущих конструкций, провалившихся сюда уже давно; они вмёрзли в лёд. Вы чудом не напоролись ни на острые выступы, ни на железные штыри. Кажется, впереди есть проход. Эвер сидит рядом, с ужасом смотря на то, что осталось от груды, смягчившей вам приземление. Что там такое?.. Эхо лестничной клетки принесло скрежет гнущегося металла, затем — грохотание вывороченной двери и жалобный звон сломанного замка. Скрип чего-то, что отчаянно стремилось вырваться, зациклился, словно бы застряв, как застревает шестерня, наткнувшись на комок пыли. Хрясть! Ноль-Три — если это она — звучно вонзила во что-то клешню, и скрип замер. Трепетно вслушиваясь в звуки наверху, вы вгляделись в обломки, испугавшие Эвера. Среди кусков стен, досок и арматуры проступают очертания помятого стального цилиндра, высотой чуть ниже вас и диаметром около метра; он слегка заужен кверху. В центре боковой поверхности белеет, точно помутневший от слепоты глаз, круглое замёрзшее окно. От основания цилиндра исходит длинная заострённая конечность с оголёнными шарнирами, напоминающая лапку паука; ещё одна торчит из-под обломков. Судя по расположению, таких «лапок» должно быть не меньше четырёх. Клац-клац! Клац-клац-клац! Клац!.. Вы осторожно сели, глядя на диковинное устройство, пытаясь сосредоточиться на звуках сверху. На уши давит гул, вас тошнит. Ноль-Три резво топчется на месте, то ли в замешательстве, то ли в поисках следов. Повезёт, если ей захочется обследовать этаж. Вы тогда просто выждете момент и обойдёте её. Хуже, если ей взбредёт в голову проверить эту вымерзшую котловину, где вы, как на ладони. Нужно убираться отсюда, и быстро. Вы взглянули на Эвера: он едва ли не хнычет, дрожащими руками сжимая кристалл и скомканный шарф, — и сложно сказать, что пугает его сильнее: беспокойные метания Ноль-Три или помятый обвалом цилиндр. Надо было отправить этого дурака назад уже после тех выкрутасов с зонтом. А теперь он наверняка пострадал, ударившись о дверь и оцарапавшись осколками. Сколько ещё его душа продержится?.. Воздух жжётся горькой ледяной пылью; она оседает в горле желчью и беспощадно щиплет глаза. Вы зажмурились, зарывшись носом в ворот свитера, и сделали несмелый вдох. Ещё один. Если лестницы нет здесь, она должна быть в другом месте, а это означает, что есть, как минимум, ещё один выход. Вы забрали у вздрогнувшего Эвера шарф, мрачно отметив, что пальцы промёрзли так, что уже онемели и сгибаются с трудом. Вы закутались в холодную ткань и приспустили рукава, пряча в них ладони. В ледяном мраке утопает очередной коридор; он расположен поперёк прохода, из которого вы спрыгнули. Справа, за спиной Эвера, вырисовывается дверь; подступ к ней перекрыт вмёрзшими в лёд обломками. Цилиндр неподвижно возвышается под спуском в котловину. Клац-клац!.. — принесло эхо с лестничной площадки, не оставляя сомнений в том, что Ноль-Три решилась нагрянуть к вам с дружеским визитом. Вы поднялись на ноги; перед глазами всё размылось, и вас повело назад, словно кто-то схватил за макушку и дёрнул, как бы крутанув вас на месте. Вы устояли, раздражённо тряхнув головой. На это нет времени. Вы протянули Эверу руку. Он замешкался, и вы просто аккуратно схватили его запястье и потянули за собой. Тяжёлые шаги по лестнице должны заглушить вашу поступь по льду. Вы обогнули груды обломков и вошли в проход. Внезапно шаги на лестнице затихли — и вы застыли на полушаге, Эвер врезался вам в спину. Она что-то заподозрила? Ей осталось преодолеть где-то два-три пролёта. Два-три прыжка. Вздрогнув от догадки, вы выхватили у Эвера кристалл и вновь спрятали его под свитер и шарф, очутившись в колющей темноте. Монстрёнок коротко, испуганно вздохнул, но с собой совладал. Вы напряжённо вслушиваетесь, приготовившись к рывку, как только она… Крах! — ступени раскололись под весом доспеха, когда Ноль-Три перемахнула через перила на следующий марш; вы устремились в непроглядный коридор, увлекая Эвера следом. Крах! — разлетелись осколки кафеля; вы торопливо шагаете по льду, выставив руку перед собой, надеясь на поворот или малейший признак освещения. Крах! — последний марш — один шаг, и перед ней разверзнется дыра; вы наткнулись на стену, наугад повернули вправо и, сделав несколько шагов, снова отступили вправо и прижались к стене, оттеснив к ней и Эвера. Вы ощупью потянулись и зажали ему рот, и задержали дыхание. Секунду спустя коридор за углом заполнил рассеянный свет; в нём заклубился морозный туман, потревоженный поспешным шествием. Эвер отнял вашу ладонь от лица — но не отпустил её, а крепко сжал, будто боялся, что вы куда-нибудь убежите. Вы наклонились, опасливо выглянув: по ледяному полу и островам-обломкам скользит слепяще-белый луч света. Он задержался на мятом цилиндре, двинулся в сторону заваленной двери, затем прорезал тьму коридора, выхватив метра три, не более, и замер. Секунда. Две. Три. Четыре… Луч оставил коридор и тщательно обшарил стены котловины. А затем… Крах! — раскатилось эхом, встряхнув пространство: по стене от выхода на лестницу вспышкой пронеслась магическая атака. Она подкинула цилиндр и отшвырнула в перекрытую дверь. Эвер вздрогнул и больно стиснул ладонь, впившись когтями. Круглое окно цилиндра вдруг вспыхнуло бледно-розовым — и в него тут же с треском вонзилась пика. Бледный свет погас. “Живучая дрянь!” — сплюнул хриплый голос Ноль-Три. А затем — клац-клац! клац-клац! — она вдруг развернулась… и направилась вверх по лестнице! Уверенно. Даже неспешно. Вы вслушиваетесь, ожидая подвоха. Эвер дрожит, отчаянно сжимая вашу ладонь. Глаза быстро привыкают к темноте; вроде бы справа понемногу проступают очертания коридора. Ноль-Три вернулась на этаж с железной дверью, — та скрежетнула от касания, — и постепенно её клацающие шаги утихли где-то наверху. “Оно у-ушло?” — всхлипнул Эвер; вы промолчали. Вы поёжились, озадаченно уставившись в темноту. Почему она ушла? Она оставила ловушку возле травы, лишь потому, что ей подумалось, что там кто-то спрятался. Вы не поверите, что провели её. Она что-то замыслила, она осматривала стены и отбросила ту штуку от выхода… Она хотела убедиться, что здесь вам не выбраться. Мысль хлестнула ледяной пощёчиной. Ну, конечно. Ноль-Три наверняка здесь бывала и знает, что есть другая лестница, она пошла вам наперерез. Вам нужно либо опередить её, либо исхитриться разминуться с ней. И второй вариант кажется более здравым. Вы отлипли от мёрзлой стены и потянули Эвера дальше в коридор. “Ф-Фриск!” — придушенно всхлипнул он, дёрнувшись обратно. — “Я-я ничего не вижу!” Вы в недоумении обернулись. Едва-едва, но вы можете разглядеть его силуэт, а впереди вам ясно видна развилка. Вы говорите, что впереди есть источник света, а внимания вам лишний раз лучше не привлекать. “Ты что-то видишь?” — переспросил Эвер недоверчиво, сделал шажок к вам, наткнулся на плечо и положил на него свободную руку. — “Это т-точно ты?” Вы интересуетесь, не боится ли он темноты. “Оп-пять ты за своё!” — проскулил Эвер. — “Нас преследует какой-то жуткий лабораторный демон! Мы застряли на нижнем этаже! С Адской Машиной! И всё здесь, почему-то, замёрзло! И здесь такая темень, что я такую в жизни не видел! Куда мы идём?!” Вам захотелось съязвить, что раз он «видит» эту темень, то всё не так плохо; но вы сдержались. Вы встречали детей, боявшихся темноты; именно для них в спальне и столовой всегда стояли вазы с фосфоресцирующими цветами из сада, именно эти дети стайкой вились подле Анины или няни Марты. А в часы сна почти все младшие просили Ниссу, Маринетт или даже вас сходить с ними в уборную, потому что стеснялись будить воспитателей. Вы брали два-три цветка из вазы, малыш тяжело повисал на руке, и вы брели по тёмному, стылому коридору, сопровождаемые шорохами собственных шагов. Погодите-ка. Он что-то сказал об «Адской Машине»? “Ф-Фриск? Прекрати! С-скажи что-нибудь!.. Э-это не смешно!” Вы мягко замечаете, что вам больно от его когтей. Эвер судорожно дёрнулся, ослабляя хватку. “П-прости! Я не нарочно!” Так же мягко вы говорите Эверу, что вам света достаточно, и вы сможете провести его дальше. Он испуганно отшатнулся и глотнул воздух, чтобы возразить. Вы резко меняете тему, интересуясь, почему он решил, что за вами гонится «демон», и тихонько тянете его вперёд. “Так ведь это… заброшенная лаборатория!” — с трудом выдавил Эвер, шагая за вами. — “Здесь было так много «потерянных»! И… от… отсюда пришли первые… Адские Машины! Ты же видел этого Искателя! А что, если бы он всё ещё работал?! Я так сглупил, когда предложил спуститься! Я-я н-не думал, что здесь будет так жутко! И что за жуть нас преследовала? Что ломилось в эту чёртову дверь? Что это был за грохот? Я думал, всё обвалится! Я думал, Отряд Андайн давно проверил это место, и здесь больше никого нет!” Он плачет. Что бы Эвер ни говорил, он определённо стал эмоциональнее. Получается, тот мятый цилиндр с мигнувшим глазом — «Искатель» — одна из «Адских Машин Альфис»? Однако повезло вам, что Ноль-Три избавила вас от такого соседства. Коридор постепенно светлел, наполняясь лёгкой синевой. Наконец, он вывел вас… на мост. “Это?..” — Эвер хлюпнул носом и даже слегка обогнал вас, чтобы посмотреть вниз; вы выпустили его ладонь из озябших пальцев. Звук шагов гулко раскатывается по железной решётке моста. Вы вышли под потолком просторного помещения, занимающего в высоту, минимум, два этажа, освещённого десятками метров тонких неоново-голубых трубок. Внизу они оплетают пол, стены, рабочие столы и… нечто. Огромный странный механизм, напоминающий череп животного, вроде козла или барана, закреплённый на толстенных трубах. Хочется верить, что эта штука не работает. “Очуметь!..” — Эвер с открытым ртом вытаращился на механизм. Он попытался перегнуться через железный поручень, но, коснувшись его, тут же одёрнул руки и поёжился. Вы приспустили рукава и тоже перегнулись, содрогаясь от пронизывающего трескучего холода, пытаясь лучше рассмотреть неоновые трубки. Выглядит так, будто по ним течёт сияющая вода из болот. Интересно, она не замерзает потому, что наполнена магией? Эвер всхлипнул как-то особенно болезненно, и вы повернулись к нему. Он стоит, зажмурившись, стиснув ткань пончо на груди. Очередная проблема. Вы обошли его и взяли за руку. Тоном, не терпящим пререканий, вы объявляете Эверу, что вам необходимо найти тихое место и осмотреть его душу, и решить, что делать дальше. На удивление, спорить он не пытается. Вы прошли через мост, оказавшись в коридоре, освещённом редкими узлами неоновых трубок. И вправду, вода из болот. На открытом пространстве она не казалась столь яркой. Если смахнуть с трубок пыль, от каждого узла было бы светло, как от десятка свечей. Вы миновали большую железную дверь — та намертво вмёрзла в стену, слившись с ней; нет ни ручки, ни замочной скважины. Следующая дверь была приоткрыта, и вы заглянули внутрь, сразу подметив рытвины царапин у порога и вывороченные дверные косяки. Железные. Основная часть комнаты тонет во мраке. Вы предпочли продолжить поиски. Вы вышли к ещё одному мосту; он проломлен посередине. Неоновая вода спускается по трубам от стены справа к закрытым резервуарам на нижнем этаже; поодаль от них в морозной дымке проступают силуэты мебели и какого-то хлама, всё разбито и свалено кучами. Вы приблизились к пролому: здесь около двух метров, можно попробовать перепрыгнуть, но… Вы обернулись к Эверу — и заметили узкий мостик над трубами вдоль стены, ведущий к неприметной двери. Возможно, что-то вроде служебного помещения. Эвер, с опущенной головой, рассматривает резервуары. Правую руку он всё ещё держит на груди. Вы предлагаете проверить, что там, и, не дожидаясь ответа, ведёте Эвера через мостик. Покрытая инеем табличка гласит: «БОТАНИЧЕСКАЯ СЕКЦИЯ». Под дверью лежит что-то жёлтое. Вы подбираете ключ с потрёпанной биркой. Поверх почти стёртого «МАШ. ПОМ.» ручкой размашисто нацарапано: «К. ОТДЫХА». Проволочное кольцо, скрепляющее бирку с ключом, заметно погнуто, словно их сцепляли в спешке. Вы потянули ручку двери. Не заперто. Сунув ключ в карман, вы заглянули в помещение. Похоже на небольшую кладовку: здесь два железных шкафа, забитый коробками и контейнерами стеллаж и, почему-то, пара умывальников и широкое обледенелое зеркало. Неоновых трубок нет, но есть ещё дверь — комната сквозная. Вы просите Эвера подержать первую дверь и шагаете ко второй. Та поддаётся без усилий. За ней темнеет безмолвный коридор; напротив вас открыт кабинет, уже отсюда внутри видно погром и сломанную мебель. Вы достаёте из-под свитера кристалл, — его пульсирующий свет неприятно врезается в глаза, — и осматриваетесь ещё раз. Кабинет напротив разгромлен, словно нечто на скорости вышибло дверь и снесло всю мебель. Коридор сверкает толщей намёрзшего льда; справа он упирается в большую заиндевелую дверь, слева — теряется в бездвижном мраке, но невдалеке тоже можно различить несколько дверей. Где-то за стеной журчит вода. Вы просите Эвера идти следом и прикрыть за собой дверь. Дождавшись, когда он выйдет с вами в коридор, вы прикрываете и вторую. Под ногами хрустит крепкий слой инея. Тем не менее, место ощущается немного теплее остального этажа. Эвер выглядит совсем бледным, хотя в розовом свете оценить трудновато. Задержав на нём обеспокоенный взгляд, вы поворачиваете налево и направляетесь к ближайшей комнате. Табличка на двери покрыта инеем; розовый свет искрится в его крохотных кристаллах, скрывая бледную надпись. Вы стираете искры ребром ладони. «ОРАНЖЕРЕЯ». Внизу приписка аккуратными печатными буквами: «соблюдайте тишину». Ручка протестующе скрипнула; вы на мгновение насторожились, но, не различив ничего, кроме журчания воды, открыли дверь. Ярко! Вы прищурились, нечаянно дёрнув дверь на себя и больно ударив ногу. Потянуло густым травяным запахом, сыростью и плесенью. Пространство озарено переливами лазури и свечением эхо-цветов. Вода каскадами спускается по ступенчатым стеллажам, заполняя широкие раковины, в которых расставлены горшки с цветами — их тут не менее полусотни. Эвер попытался войти в комнату, но вы удержали его. Он встревоженно взглянул на вас, и в тот же момент один из ближайших эхо-цветов робко бросил: “Вау, цветы-то ещё живы…” Эхо прозвучало далёким, жалким — но его оказалось достаточно, чтобы другой цветок брякнул: “идём!”, третий провыл что-то нечленораздельное, а остальные подхватили всё вперемешку. Вы захлопнули дверь так, что с косяка осыпался иней, но галдёж уже поднялся такой, словно внутри набилась толпа народу. Вы замерли, силясь различить хоть что-то этажом выше. Без толку. Голос первого цветка — мягкий, слегка мурлычущий — показался смутно знакомым. Вы сердито фыркнули, отгоняя лишние мысли и унимая трепыхнувшийся в сердце испуг. Цветочный галдёж постепенно затих. Над следующей дверью вы приметили зарешёченную лампу, вроде той, что была в убежище за пианино. Вы провели ладонью по заиндевелой табличке, обнажив надпись: «ЛАБОРАТОРИЯ». Дверь раскрылась неохотно, вас тут же обдало сладкой гнилостной вонью. Эвер поперхнулся, вы подтянули шарф, зарывшись в него носом, и бегло осмотрелись. Стеклянные шкафы, стойки, стулья, зеркала и три рабочих стола с цветочными горшками, из которых через край свешивается полупрозрачная светлая масса, напоминающая тряпки или размокшие бумажные пакеты. Это… мёртвые растения? Тоже эхо-цветы? Вас настойчиво подёргали за рукав. Вы обернулись: Эвер стоит, спрятав нос в воротнике пончо, и выразительно мотает головой. Вы плотно закрыли дверь и направились дальше. Дверь в «ЛАБОРАНТСКУЮ» оказалась выбита, но проход заблокирован повалившимися поперёк шкафами и грудами битого стекла. Дверь с интригующей табличкой «АВТОКЛАВНАЯ» не открылась вовсе, даже подобранным на мосту ключом. Не помешало бы найти план этажа — должен же он здесь быть. А ещё узнать бы, где бродит ваш преследователь. Эвер, неожиданно ушедший немного вперёд, подёргал ручку двери и позвал вас: “Может, ключ отсюда?” Вы нагнали его и взглянули на табличку… очищенную от инея. «КОМНАТА ОТДЫХА». Вы взглянули на ключ, удачно попавшийся на глаза из-за большой жёлтой бирки, которую к нему прицепили в спешке и, возможно, сделали это недавно. Вы спрашиваете Эвера, счищал ли он иней. Он с недоумением посмотрел на табличку, помолчал и медленно отнял ладонь от ручки. “Думаешь, там кто-то есть?” Вы нахмурились, почувствовав копошение въедливых, почти абсурдных подозрений, что вас куда-то заманивают. На вас клином свет не сошёлся; не может всё Подземелье только и думать, как бы достать заплутавшего человека. Абсурд. Недоверчивость — твой щит. Весьма крепок. Память кольнул ледяной смешок. Серый монстр, брат Эвера, назвал недоверчивость защитой. Вы не поняли, насмехался он или нет. В любом случае, вам нужно где-то укрыться и проверить душу проблемного монстрёнка. Вы просто будете более… бдительными. Дверь открылась легко. Комната встретила вас мёртвым молчанием и недвижностью. Внимание привлекли два круглых белых стола с задвинутыми стульями — в общем на дюжину персон — и кухонная зона в дальнем правом углу, отделанная яркой шахматной плиткой. На одном из столов кто-то оставил пару чашек и тетрадь. У стены напротив двери вы приметили два тёмно-зелёных диванчика, слева от них приютились пара шкафов, книжная полка и умывальник с зеркалом. Над полкой мрачно нависла потемневшая картина: что-то вроде вазы с цветами. Вы с Эвером переглянулись и вошли. Воздух оказался немного спёртым, хоть он и не сравнится с удушающей затхлостью верхних этажей. Вы машинально провели пальцами по приличному слою пыли на столе и сунули нос в чашки, оставленные на краю. Внутри они совершенно чёрные, но, что бы в них ни было налито, оно высохло. Рядом лежит большая зелёная тетрадь с истрёпанными краями. Похоже на журнал наблюдений… “Это же!..” Вы вздрогнули от неожиданности, когда Эвер вдруг кинулся к кухонным тумбам. Он схватил одну из стоящих там баночек и встряхнул; содержимое звякнуло о стеклянные стенки. “Это мои таблетки!” — Эвер сверкнул вам радостной улыбкой. — “Которые для души! Целая банка, гляди!.. Ай!” Он вновь схватился за грудь, согнувшись в судороге. Вы подхватили его под локоть и усадили на диванчик, забрав склянку, окинув её недоверчивым взглядом. Похожие вы находили в секретной каморке Санса, только таблетки там были тёмно-синими. Эти же — в гадком свете кристалла — кажутся ядовито-розовыми. Вы спрашиваете Эвера, уверен ли он, что это нужное лекарство. Он торопливо кивнул и потянулся к склянке, но вы отвели руку. Таблетки тревожно звякнули о стекло. “Ли-ти-у-мин”, — произнёс Эвер отчётливо, с каплей нетерпения. — “Это белые. Слабая доза. В клинике меня ими горстями пичкали, один раз даже зелёную давали! Штуки четыре… выпить точно можно, ничего не будет!” Вы посмотрели на неприятно-знакомую склянку, затем — на Эвера. Вы настаиваете, что их могли подменить или они могут быть испорчены. “Да они сто лет хранятся!..” — возразил Эвер, но уже не так уверенно; он странно — то ли с обидой, то ли со страхом — взглянул вам в глаза. — “И что теперь делать?” Вы предлагаете немного подумать и отдохнуть. Эвер молча отвернулся. Вы просите его проверить душу. Эвер, не глядя на вас, прикоснулся к груди.

Эвер. УР 1. ОЗ 16/100 АТК -2 ЗЩТ -5

На свои характеристики он тоже не взглянул. Всё же, эти прятки-догонялки аукнулись. Два удара. Он может просто дважды удариться обо что-то и умереть. Если, конечно, не станет ещё хуже. Надпись на этикетке «Литиумин» совершенно ничего вам не разъясняет, на Поверхности нет таких лекарств. В мигающем розовом свете тяжело разобрать состав или дозировку. Поразмыслив, вы заперли дверь, оставив ключ в замке, и подошли к тумбе, с которой Эвер взял таблетки. Пыль. След от склянки на ней едва виден. Вы с нажимом провели пальцами по ледяной поверхности, оставляя чёткие полосы. Как вы и думали, её тоже принесли сюда недавно. Верхний ящик тумбы приоткрыт. Внутри нашлись четыре свечи и пустая пластиковая бутылка, она сморщилась от холода. Вы задумчиво повертели в руке свечу. Такие стояли во многих комнатах в гостинице, когда вы только поселились там. А потом вы раз нечаянно вошли в комнату, где горел «электрический» свет. Боль в глазах была такой сильной, что вы закричали. После этого Папирус принёс полную коробку желтоватых свечей, и вся гостиница пропиталась приятным, сладковатым запахом воска. Он больше не включал лампы, даже когда вы спали. Вы взяли свечи и бутылку, прихватили стул и вернулись к диванчику, на котором понуро съёжился Эвер. Вы давно не пользовались зажигалкой и, честно, не хотели бы начинать снова. Вы достали крохотную синюю коробочку, приложили палец к механизму с малюсеньким колесом… “О! Ты нашёл свечи! У тебя есть, чем их?..” Щёлк! С кратким вздохом взметнулся живой огонёк. Эвер издал возглас изумления, наблюдая, как вы поджигаете свечу и ставите её на стул. Потянуло знакомым сладковатым запахом. Кристалл вы спрятали в сумку; он немного просвечивает, но, хотя бы, не бьёт по глазам. К нему вы положили две свечи. Последнюю вы тоже зажгли и уже в её свете рассмотрели склянку. «Литиумин», 200 миллиграмм, лекарственная форма: таблетки, покрытые оболочкой от белого до бежевого цвета, двояковыпуклые… При аффективных и депрессивных состояниях… Не принимать больше одной таблетки в сутки без назначения… «Внимание: при явных признаках повреждения души обратитесь к специалисту!»… Занятная этикетка. Срок годности, вроде, в порядке, если только содержимое не пересыпа́ли. Вы интересуетесь у Эвера, что это за лекарства и для чего их назначают. Он забрался на диванчик с ногами и нахохлился как сыч. “Ну, их обычно пьют при тревоге, или если ты плохо спишь и снятся кошмары, и… Когда мама заболела, папа принёс эти таблетки. Я не знаю, сколько они пили, но нам с Овером он давал по половинке каждый день”, — Эвер невесело усмехнулся. — “Только вот Овер выплёвывал их под половицы. А я всё не мог решить, стоит ли рассказать об этом папе. Я спрашивал его, почему он не хотел их пить. Но он только говорил, что он… может сам справиться с чувствами, и ему это не нужно”. — Он вздохнул и устало посмотрел на банку. — “Белые — это самые слабые. В клинике мне их давали штук по шесть в день, если не больше. В приюте Аль приносил по две. Бывают ещё жёлтые и зелёные — их дают монстрам с повышенным УР и расколовшейся от этого душой”. — Он нахмурился: — “Говорят, что Охотники и… другие убийцы тоже их пьют, даже если душа ещё цела. Они, вроде как, совесть успокаивают”. Последнюю фразу он произнёс с очевидным сарказмом. Вы спрашиваете, бывают ли они синего цвета. Эвер задумался. “Синего? Я про такие не слышал. В клинике таких точно не было. А что, ты видел синие?” Вы отвечаете, что не уверены, был это «Литиумин» или что-то другое. Эвер умолк на некоторое время, после чего просительно протянул руку: “Давай. Хуже, чем есть, уже точно не будет. Не знаю, как у вас на Поверхности, но у нас не так много лекарств, чтобы их можно было спутать”. Поколебавшись, вы отдали склянку. Эвер вытряхнул на ладонь три таблетки. “Видишь”, — он показал их вам, — “даже меньше, чем мне надо”. И проглотил. С явным трудом, сдержав кашель. Жаль, у вас нет воды. Мысли скользнули в сторону оранжереи, но вы отогнали их, сосредоточившись на монстрёнке. На секунду подумалось, что вот сейчас он должен скорчиться от боли или рухнуть без чувств, подогревая вашу паранойю. Но прошла минута. Другая. Вы вздрогнули от холода, крепче стиснув свечу в руках. “Ты так и будешь во мне дырку прожигать?” — буркнул Эвер в ворот пончо. — “Лучше скажи тогда, что это была за штука такая? Это не спички!” — он бросил выразительный взгляд на карман, куда вы вернули зажигалку. — “Это что-то с Поверхности?” Вы рассеянно кивнули и отошли от диванчика, в надежде избежать неудобных расспросов. Эвер спрятал склянку с «Литиумином» в сумку и наклонился ближе к свече, оставленной на стуле. Вы вернулись к кухонным тумбам и шкафам и бегло осмотрели их, но не нашли ничего полезного — только пару закопчённых кастрюль, мерные стаканы да прожжённую насквозь сковороду. Вы снова с тревогой глянули на монстрёнка. Кажется, он в порядке. Вы пролистали журнал, забытый кем-то на столе. Страницы все в пятнах и следах пальцев, часть текста размыта, будто его залили грязной водой. Почерк отвратительный. Вы с трудом разобрали текст на последних страницах: “Сегодня д-р Мартош спросил, не осталось ли у меня семян. Я отдал ему всё, что смог сберечь. Он выглядел совершенно измученным, но решительным. В конце концов, он настроен серьёзно. Всё равно не могу поверить, что даже с его способностями можно добраться до Руин, минуя всё это сгустившееся Безумие. Он промолчал, но, я думаю, он мог в обход Андайн попросить помощи у кого-то из Охотников. У кого-то из тех, кого он лечил, или чьих родственников спас. Но не стану отрицать, я рад, что он собрался забрать этих тварей с собой. Я сойду с ума, если одна из них снова выскочит на меня из темноты. До конца жизни не смогу терпеть лимонный запах или спать без света! Альфис реально поехала головой, если допустила подобное! Если она скоро не свалит ко всем чертям, я сам уйду из проекта! Может, и д-р Сальвия тогда подорвалась не просто так. Конечно, с тех пор прошло уже лет пять, и она, прямо скажем, была той ещё злющей стервой, лаборанты разбегались от неё в слезах. Но, согласись, что Альфис знала, что она, с её-то посредственными идейками попадёт в команду, только освободив себе подходящее место. Но убирать подругу ради должности Я точно уволюсь. Да, я так проверяю, заглядываешь ли ты в журнал хоть изредка. И если ты это читаешь, то я предлагаю задуматься над предложением Ноль-Три. Мы не выживем, если продолжим гнаться за утопическими идеями Андайн. Свой мир мы создаём САМИ”. Вы задумчиво потеребили уголок журнала. Знакомые всё имена! Ноль-Три, Андайн, даже имя «Альфис» начало вас преследовать! А эти Сальвия и Мартош упоминались в записях в диктофоне. Теперь вы точно можете сказать, что та учёная работала здесь. Правда, она вспоминала о Сальвии более доброжелательно, в отличие от автора этих заметок. Вы ещё раз пробежались по тексту. Возможно, в Руинах вам «повезёт» повстречаться не только с «Сияющей», но с неким Матрошем, который собирался отправиться туда с существами, так сильно испугавшими хозяина журнала. Вы нахмурились. В памяти, почему-то, настойчиво заворочалась мысль, что запах лимона не нравится пираньям. Откуда вы вообще могли это взять? Пальцы, сжимающие свечу, ужалил расплавленный воск. Вы дёрнулись от неожиданности, отчего пара капель воска тяжело плюхнулась на страницу — прямо на слово «лимонный», превосходно вписавшись в общую грязь. Вы захлопнули журнал и направились к двери. Подавляя назойливую мысль о пираньях и пугающих свойствах лимонного запаха, вы вслушались в тишину коридора. Сюда не доносится даже журчанье воды. Наверняка Ноль-Три уже спустилась на этаж, либо устроила засаду на лестнице. Если бы вам пришлось выбирать, то лучше пусть она рыщет где-то здесь, чем перекроет единственный выход. Вы опять обернулись к Эверу: тот в ответ насупился, всем своим видом осуждая ваше волнение. Вы быстро отвернулись к раковине с зеркалом, словно так и задумывали… Ох, какой кошмар! На что вы похожи! Да древнее пугало, на голове которого сто лет назад свили и бросили гнездо — и то выглядело бы опрятнее! И Эвер ведь вам ни слова не сказал! Вы поставили свечу на раковину и, горестно вздохнув, склонились ближе к зеркалу. Лоб от линии волос до левого века рассекает глубокая рана, покрытая тёмной коркой запёкшейся крови. Та же кровь вперемешку с грязью покрывает лицо и шею… Волосы и одежда в пыли и в мелком мусоре. Ни на что особо не надеясь, вы покрутили кран. Из трубы высыпалось несколько дохлых жуков. В кухонной зоне кран не открылся вовсе. Вернувшись к зеркалу, вы попытались соскрести ногтями засохшую на щеке кровь — внезапно из-под неё проступили капли свежей. Но ведь здесь не должно быть никаких ран! Вы хорошенько пригляделись: через всё лицо от левого виска к правой скуле идут тонкие, но чёткие царапины, как от когтей. Когда вас успели?.. Вы снова протяжно, расстроенно вздохнули и принялись вычёсывать волосы пальцами; с тихим стуком в раковину полетели щепки и мелкие камни, и даже стекло. Вы сняли и встряхнули шарф, с него дождём осыпался песок и всякий мусор. Немного лучше. Но умыться не помешало бы. Вы рассеянно глянули на картину, нависшую над полкой справа от вас. Она совсем раскрошилась и потемнела, но вы всё ещё можете различить вазу с тремя пышными розами: красной, синей и лимонно-жёлтой. Классический сюжет. Вы беззвучно чертыхнулись. А ведь эхо-цветы в оранжерее стоят в воде. Вы могли бы набрать её в бутылку. Был бы только способ заткнуть эти болтливые растения… “Что?” Вы повернулись к Эверу: он вопросительно смотрит на вас. “Ты… что-то говорил про цветы”, — уточнил он, сощурившись. Вы в недоумении изогнули брови. С какого момента вы начали размышлять вслух?.. Впрочем, уже неважно. Вы спрашиваете Эвера, есть ли способ заставить эхо-цветы умолкнуть. Он пожал плечами. “Я без понятия… Вообще, странно, что они тебе так не понравились. Обычно все наоборот стараются их разговорить. Знаешь, это может быть очень весело…” Вы спрашиваете, насколько стебли крепкие и можно ли срывать цветы без ножа. Эвер озадаченно нахмурился. “Обычно их не срывают, а выкапывают, если хотят у себя посадить… А тебе зачем?” Вы оставили свечу у зеркала — коридор вы видели, темнота вас не беспокоит. В крайнем случае, можно воспользоваться зажигалкой. Эвер взволнованно проследил за тем, как вы взяли бутылку и направились к выходу, и выпалил: “Ч-что ты задумал? Ты хочешь сорвать те цветы? Я с тобой!” Сзади об пол клацнули когти — Эвер соскочил с диванчика. Вы отперли дверь, затем серьёзно посмотрели на монстрёнка и протянули ему ключ. Вы говорите, что попробуете набрать воды в оранжерее, и просите Эвера запереть дверь, если он услышит что-то подозрительное. Он ошеломлённо замер. “Н-но!.. Лучше держаться вместе! Разве тебе не страшно?” Вы извиняетесь за свои слова и признаётесь, что всё равно беспокоитесь за его душу, и вам будет гораздо проще пробежаться в одиночку. Взгляд Эвера помрачнел. “Ты считаешь меня обузой”, — уязвлённо прошептал он, всматриваясь в глаза; вы отвели руку за спину и незаметно стиснули в кулак. Вы сухо соглашаетесь с его выводом. Глаза монстрёнка заблестели; он сморгнул проступившие слёзы и отвернулся. “А кристалл…” Вы заявляете, что обойдётесь так; нужно очень постараться, чтобы потеряться в прямом коридоре. Обратный путь вам осветит бутылка воды. Эвер вновь посмотрел на вас — больше с тревогой, чем с обидой. Вы бросили ключ на стол и молча вышли, прикрыв за собой дверь. Эвер за вами не последовал.