Con dolore

Взрыв. Пожалуй, это последнее, что помнит Эдди. Узкий подбородок вздрагивает от резкого пробуждения. «Пожалуйста, пусть это будет просто плохой сон» — проносится мысль в голове, и он медленно открывает глаза. Нет, это был не сон. Там, наверху, взорвалась бомба. Если бы Бретт не толкнул его в подвал, то они бы оба… Погодите, где Бретт? Эдди резко поднялся и попытался осмотреться. Рука упёрлась во что-то твердое — скрипичный футляр. В полумраке юноша не сразу заметил фигуру, лежавшую неподалёку, из-за чего сердце колотилось в темпе Vivo. Разглядев в фигуре Бретта, Эдди подполз к нему и легонько дёрнул за плечо. — Бретт? С тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросил Эдди, вглядываясь в лицо друга. Тот промычал в ответ что-то несвязное, не желая просыпаться. Эдди облегчённо выдохнул, оседая. Прохладно. Ещё бы — стены и пол ведь бетонные. В подвале были шкафы. Кто бы мог подумать, что шутка, озвученная Эдди, когда он заставлял полочки в шкафах консервами и банками «а вдруг апокалипсис», станет реальностью. Только сейчас, когда его глаза более или менее привыкли к освещению, он увидел, что Бретт спит, обнимая футляр. Это был не его футляр. Это был футляр Эдди. Навязчивая мысль зашла и заперла за собой дверь, не желая выходить из головы Эдди. «Из-за тебя он мог умереть». Юноша потёр висок. Нельзя сейчас о таком думать. Как долго они будут здесь находиться? Хватит ли им еды и если нет, то каким образом они будут её добывать? Нельзя выходить без противогаза, это может быть опасно.

***

Они собирались поиграть дуэтом, шутили и дурачились. Всё было так же, как и всегда, но… Сирена на краю улицы заставила улыбки сползти с лиц. Противный гудок отдавался в голове, напоминая о том, что нельзя терять ни минуты. Эдди не помнил, что делал. — Залезай! — надрывно прокричал Бретт. Как в тумане. Его сердце сжалось. Он насильно впихнул Эдди в подвал, скидывая за ним свой футляр, и вот уже сам было собирался залезть, но… Скрипка Эдди! Он совершенно забыл про неё, Эдди не сможет без своей скрипки! Считанные секунды до взрыва. Бретт едва успевает закрыть тяжёлую подвальную дверь, как резкий удар сбивает его с ног. Тогда он потерял сознание от удара о бетонный пол.

***

Бретт медленно поднялся, пытаясь вглядеться в темноту. — Эдди? Эдди! Ты здесь? — с надеждой спросил он, не зная, куда смотреть. — Да, Бретт, я здесь, рядом, — прозвучал в ответ голос юноши, сидевшего неподалёку. Та мысль до сих пор не могла выйти из головы. Эдди безумно желал извиниться перед напарником, но ком в горле мешал что-либо говорить. — Ох, чел, я так рад, — облегчённо выдохнул Бретт, снимая разбитые на одну линзу очки и потирая переносицу. Он был действительно рад тому, что не один, что с Эдди всё в порядке, и что его скрипка цела. Точно, скрипка. — Я тут, хе, прости, я немного помял твой футляр, но скрипка цела, прости меня, — подвигая кейс ближе к напарнику, виновато проговорил юноша. Эдди хотелось плакать. — Чувак, ты… Ты рисковал своей жизнью из-за неё… Ты рисковал… Ради меня! Плевал я на эту злосчастную скрипку, я бы ни за что не простил себе, если бы с тобой что-то случилось, — с дрожью в голосе закричал Эдди. Нельзя было разглядеть, но по интонации можно было понять, что он плакал. Дорожки слёз бежали по худым щекам. — Оу, чел, чел, да ладно тебе, успокойся, всё в норме, чувак, ну! — пытался как-то успокоить его Бретт, — столько всего хорошего случится, а ты тратишь слёзы на такой пустяк, — тихо говорил он, придвигаясь ближе. Эдди долго не мог остановиться, как бы Бретт ни старался его успокоить. Сердце снова сжалось и, не выдержав, Бретт обнял его, крепко прижимая к себе. — Успокойся. Всё в порядке, слышишь? Всё хорошо, — твёрдо проговорил Бретт. Всхлипы начали затихать и он отстранился. Эдди удивлённо смотрел на друга, совсем не ожидав от него подобных действий. Бретт раскрыл его футляр, оснастил скрипку мостом, достал смычок и протянул инструмент Эдди, — сыграй что-нибудь, — настойчиво сказал он. Тот неуверенно взял скрипку в руки и водрузил её на плечо, приготовив смычок. Подбородник немного влажный от слёз, а колодка слегка подрагивает.

Что он чувствует?

Рахманинов — музыка души, какой бы сия душонка ни была.