гроза

я долго ждал грозы, и наконец-то приблизился безумный вопль грома. сгустилась тьма. я занял свое место на крыше огорожденного дома. я встал лицом к ней, чтобы видеть ясно все, что несла в своем ужасном теле громада туч, где молния то гасла, то снова яркой трещиной горела. чернеющих небес густая завесь накрыла нас, пылая в промежутках меж облаков, которые мешались внутри себя, подобные рисунку; мне, оглушенному дыханьем ветра казалось, что светящееся древо замедленно расчерчивало метры в небесном мраке. всюду: справа, слева вверху, внизу безумие царило, но я стоял, грозе главу подставив, и видел, что естественная сила земную твердь ужалила местами, своим огнем две высоты связав. я видел это грозное единство, и слезы выступали на глазах: огонь земле дарует материнство! соль на щеках от холода твердела — морская соль и что взялась из глаз. но, силой наполняющая тело, я ждал, когда гроза дойдет до нас. и град, и капли грудь мою дробили, с нее стихия фартук мой рвала. но знаю, были чувства в той стихии, и в той стихии, знаю, жизнь была! пришла минута. больше было медлить нельзя, и я сорвал тугой рычаг. зашевелились механизма петли, зашевелился молнии очаг. она рванула, в цель свою попала и плоть вокруг объяла, озарив, и от нее зарделось покрывало чредою пламенных голубо-серых грив. и гром по звуку превзошел другие разы и тишиною мир застлал. и стены разломились на куски и случился оглушительный обвал. и несколько развалин откололось, часть здания бесшумно сорвалась. и я остался на обломке пола, там, где над тьмой повисла его часть. я вскинул взор с надеждой. там болталось на четырех цепях нагое тело, с которого слетело покрывало. я зрел: оно не ожило — истлело. наука тайну жизни ли охватит? я плакал. мне кричали: «виктор, хватит».