Радость жизни

Дэн Цзыюэ слегка удивился, подумав, что в такой дождливый день вместо того, чтобы сидеть в отделе в атмосфере уважительного отношения подчинённых, или уютно устроиться в Павильоне новых веяний и уплетать за обе щёки, или, на худой конец, попивать свежий чай у жаровни с углями у себя в имении, обязательно нужно сквозь ливень и ветер ехать в имение Янь. И что только было на уме у этого господина Фаня? — Я подгоню повозку, — негромко сказал он Фань Сяню и уже хотел перейти улицу к тому месту, где ждала повозка. Фань Сянь покачал головой, накинул на голову капюшон плаща, бесстрашно выскочил под дождь и пошёл по улице Чанцзе, позволяя тёмно-серой одежде намокнуть в шквальных потоках воды. Форма служащих Контрольной палаты была довольно обычной, но были и особые модели. Например, если расследовать дело предстояло в дождливый день, то часто надевали такие плащи. Рукава у них были широкими, но не длинными, использовалась водонепроницаемая ткань, а сзади был капюшон. Выглядело это немного специфически: с одной стороны, походило на ветровку, а с другой — на накидку. Когда капли дождя попадали на этот плащ, то скатывались, скользя по поверхности. Когда эту одежду на служащих Контрольной палаты в своё время впервые увидел верховный наставник Шу из Павильона литературной глубины, то он восхитился и окрестил её «лотосовым плащом», имея в виду, что с листьев лотоса дождевая вода скатывается, словно жемчужины. Однако в восприятии людей эта одежда выглядела странно, поэтому, несмотря на такое поэтическое название, в народе она не получила распространения, и только работники Контрольной палаты продолжали носить её. Стоило людям заметить в дождливый день на улице человека в тёмно-сером лотосовом плаще, как все сразу понимали, что это сотрудник Контрольной палаты вышел по делам, и сторонились его, словно призрака. Когда Фань Сянь выскочил под дождь, команда Циняня тоже не посмела проявить медлительность и как в ту лунную ночь, распределившись по сторонам, не далеко и не близко отправилась сопровождать его по тихой и обезлюдевшей во время дождя улице Чанцзе. На их одежду лился дождь, а высокие сапоги топали по лужам. Эти люди в туманной дымке дождя производили впечатление молчаливых и дерзких убийц. Хозяин Павильона новых веяний вышел проводить гостя и стоял, склонившись в поклоне. Приподняв голову, он увидел эту картину и подумал, что господин преемник — удивительный человек. Он с подчинёнными даже в этих странных одеждах выглядел впечатляюще и приятно взору. *** Имение Янь располагалось совсем недалеко: если, пройдя немного, завернуть в переулок, пройти его насквозь, свернуть направо и остановиться, то уже можно увидеть не такие уж большие ворота имения. При мысли, что в руках отца и сына из этого поместья сосредоточено управление всеми делами императорского двора вне столицы, даже Фань Сянь невольно посерьёзнел. Янь Жохай занимал должность главы четвёртого отдела Контрольной палаты десять лет. Он глубоко разбирался в намерениях императора, и его высоко ценил Чэнь Пинпин. Даже высшие сановники из шести министерств императорского двора не смели задирать нос в его присутствии. Из-за того, что чины, предусмотренные для работников высшего управления Контрольной палаты при её учреждении, оказались слишком низкими, то чтобы им было удобнее исполнять свои обязанности, император жаловал им титулы, повышая тем самым политический статус служащих Палаты. Так Янь Жохай несколько лет назад получил титул цзы* второго ранга. А когда в прошлом году старшая принцесса сдала Северной Ци Янь Бинъюаня, император, чтобы не потерять верность сердец служителей Контрольной палаты, повысил титул Янь Жохая сразу до бо третьего ранга. Если так подумать, то даже отец Фань Сяня, занимающий сейчас должность министра финансов, обладал титулом всего лишь бо первого ранга. Это насколько же милостив был император со служащими Контрольной палаты. Однако вывеску над воротами имения Янь до сих пор не поменяли, и там по-прежнему значилось: «Имение цзы Цзинчэна», а не «Имение бо Цзинчэна». Иероглифы были чёрными, а не золотыми — хозяин явно не хотел привлекать к ним внимания. Но Фань Сянь хорошо понимал, что кроме кроме знатных сановников, обладающих наследственным титулом гуна, только у тех, кому император лично пожаловал имение, было право писать на вывеске над воротами титул. Отсюда явно следовало, что имение Янь было пожаловано императором, и, как бы ни старались его обитатели поменьше привлекать внимание, один этот факт не позволял этого сделать. Стоящий у ворот под непрекращающимся дождём управляющий имения давно заметил его появление и мгновенно опознал дождевые плащи Контрольной палаты. Вот только он не знал, это сослуживцы старшего господина или друзья молодого. Прикрываясь рукой от дождя, он быстро спустился со ступеней и сопроводил Фань Сяня и его людей внутрь. Фань Сянь скинул капюшон, его волосы оказались слегка влажными. Он спросил: — Дома ли молодой господин Янь? Управляющий только собирался сказать, что старшего хозяина нет дома, как услышал вопрос и понял, что это гости к молодому господину. Он ещё раз глянул на красивые черты лица гостя и сразу догадался, кто перед ним. С большим уважением он ответил: — Молодой господин дома, позвольте узнать, господин, вы преемник главы Контрольной палаты? Фань Сянь кивнул, снял дождевой плащ и повесил на предплечье. Управляющий сразу же подошёл, чтобы забрать его, неся в левой руке раскрытый зонт из промасленной бумаги: — Господин, прошу, проходите. Этот человек был умён и знал, что после возвращения молодого господина из Северной Ци у них с господином преемником были достаточно тесные отношения, поэтому он взял на себя смелость не докладывать о приходе гостя, а сразу провести его к хозяину. Фань Сянь тоже хотел, чтобы его сразу провели к Янь Бинъюню, поэтому он с улыбкой посмотрел на управляющего и спокойно последовал за ним вглубь имения. В конце концов, он был выше рангом, чем хозяева, поэтому в подобной ситуации не обязан был слишком уж церемониться. Он впервые приехал в имение Янь; конечно, ему было интересно посмотреть, что тут и как. Но пока он шёл под зонтом с управляющим, по дороге не заметил ничего интересного, лишь довольно дорого выглядящие скамьи, мокрые от дождя, да причудливого вида декоративные горки, покрытые по-весеннему зеленеющим мхом. Когда, обогнув горки, они вышли к внутреннему двору имения, Фань Сянь увидел вдалеке, в крытой галерее, двух людей, слушающих дождь. Слегка улыбнувшись, он жестом дал понять своим людям, чтобы они не следовали за ним, а сам, как можно бесшумнее шагая по лужам на каменных плитах, медленно приблизился к крытой галерее. Вся крытая галерея была под дождём, столбы и каменные лестницы полностью намокли, даже какая-то часть земли под крышей галереи тоже была сырой. Но два человека там как будто ничего этого не замечали, сидели каждый на своём стуле и задумчиво смотрели на осенний дождь. Одним из этих двоих, конечно, был только вернувшийся в столицу молодой господин Янь, а второй — сбежавшая за тысячу ли барышня Шэнь. Они сидели молча и, не глядя друг на друга, созерцали дождь, словно надеясь, что жемчужные капли дождя сольются в занавес, в котором, как в зеркале, отразятся их взгляды и они смогут увидеть глаза друг друга. Фань Сянь усмехнулся. Он заметил, что, хотя Янь Бинъюнь всё так же производит впечатление ледяной глыбы, но в глазах у него по сравнению с прошлым стало больше тепла. В то же время барышня Шэнь рядом с ним уже перестала убиваться по утраченной семье, на лице её мелькала очаровательная застенчивость, и лишь во взгляде читалось едва заметное огорчение. Однако эта парочка, словно повздорившие влюблённые, не разговаривала и не смотрела друг на друга, притворяясь, что человека рядом с ними не существует. Эта картина, выглядела, мягко сказать, странно. Но ещё страннее показалось Фань Сяню то, что на барышне Шэнь была одежда служанки, а на ноге виднелась очень длинная цепь с кандалами. Другой конец этой железной цепи уходил внутрь комнаты. Похоже, это дело рук Янь Бинъюня! *** Ещё раз тихо глянув на эту картину, Фань Сянь про себя вздохнул, понимая, что сейчас Янь Бинъюнь вовсе не так невозмутим, как кажется, иначе бы он заметил, как к ним уже давно приблизились Фань Сянь и управляющий. В итоге Фань Сянь пару раз кашлянул. Янь Бинъюнь повернул голову и посмотрел на него. При виде этой его отвратительно нежной улыбки в глазах Янь Бинъюня появился гнев. Однако было неясно, чем он вызван. То ли ему не понравилось, что их побеспокоили, то ли он был недоволен, что его заставили заботиться об этой заключённой. Увидев Фань Сяня, барышня Шэнь не знала, как ей следует его встретить. С мрачным лицом она поднялась и чуть поклонилась, а потом под звон цепи, эхом разносящийся по галерее под дождём, ушла в комнату. *** Казалось, что Янь Бинъюнь не капли не удивился, что Фань Сянь без его ведома прошёл вглубь имения. Он пригласил его присесть, при этом на его лице не отразилось ничего особенного. Однако для Фань Сяня стало сюрпризом, насколько в имении Янь тихо и безлюдно. Он опустился на стул, где до этого сидела барышня Шэнь, и ощутил, что его поверхность ещё не успела остыть. Остаточное тепло невольно заставило его сердце дрогнуть; он силой подавил неуместно разыгравшееся воображение, подкинувшее ему не приличествующие человеку его статуса мысли. Янь Бинъюнь посчитал нужным объясниться: — Во-первых, я на неё не смотрел. Думаю, и она считает, что смотреть на меня ниже её достоинства. Во-вторых, это небо плачет, а не я. Фань Сянь пожал плечами и ничего не сказал. Янь Бинъюнь продолжил: — Мой отец не любит поддерживать отношения с придворными чиновниками, а я только вернулся в столицу и далеко не так знаменит, как господин преемник. Естественно, в имении тихо и безлюдно. Фань Сянь покачал головой: — Насколько мне известно, до того как ты отправился в Северную Ци, ты был довольно известной личностью у нас в столице. Сейчас ты вернулся, наверняка получишь повышение, как же так, что любители лебезить до сих пор ещё не набежали в имение Янь? Конечно, твоя семья занимает руководящие должности в Контрольной палате и не пересекается с системой чиновников при дворе, но неужели они могут упустить такую благоприятную возможность? На лице Янь Бинъюня ничего не отразилось. — У отца есть три собаки, которых он всегда привязывает у ворот, поэтому никто не отваживается заходить в гости. Фань Сянь вздрогнул и пригладил влажные волосы. — Как же я их не заметил, когда входил? Янь Бинъюнь ответил: — В такой сильный дождь, как сегодня, по гостям никто не ходит. А большие чёрные собаки в последнее время утомились, я позволил им немного отдохнуть. Фань Сянь не знал, что и сказать. *** — Позвольте узнать, господин, по какому делу вы сегодня посетили меня? В этом вопросе слышалась намеренная попытка увеличить дистанцию между ними: должно быть, это было результатом домашних порядков, в которых воспитывался молодой господин Янь. Однако Фань Сянь не стал обращать на это внимание, а сразу же вынул из-за пазухи цилиндрическую коробочку, открыл её и, вытряхнув свёрнутую записку, перебросил Янь Бинъюню. Тот, прищурившись, пробежал взглядом по содержимому; его лицо слегка вытянулось, и он сказал: — Господин действительно доверяет мне, но это дела первого отдела. То, что мне дали это прочесть, уже нарушает устав. Фань Сянь усмехнулся: — Не думай, что раз ты скоро займёшь место отца в Палате, то сейчас можешь постоянно избегать меня. Ты зовёшь меня господином, стало быть, хорошо понимаешь, что хотя я в первом отделе, а ты в четвёртом, но я могущественный преемник главы. Если ты и правда вынудишь меня, то я издам приказ и переведу тебя в первый отдел, понизив в должности, и у тебя больше не будет возможности находить отговорки. Поэтому хватит пустых слов, помоги мне разобраться с этим донесением, и все будут довольны. Янь Бинъюнь тут же вспылил: — Да с какой это стати вы заставляете людей ввязываться в ваши опасные дела? Если господин снова будет угрожать мне своим служебным положением, я пожалуюсь главе Палаты! Фань Сянь лишь отмахнулся и, созерцая дождь за пределами крытой галереи, с насмешкой сказал: — Если ты так поступишь, то это действительно закончится тем, что я переведу тебя в первый отдел вести реестры, и потом будет поздно жалеть. Янь Бинъюнь силой проглотил рвущееся наружу недовольство, указал на донесение и ледяным тоном сказал: — Что вас интересует? — Общая оценка. — Фань Сянь тихо засмеялся и, поднявшись на ноги, подошёл и встал перед ним. Лицо Бинъюня отличалось ледяной красотой, в которой присутствовал намёк на резкий нрав. Посмотрев на него, Фань Сянь отчеканил: — Мне нужно, чтобы ты выяснил, есть ли какие-то связи между вторым принцем и семьёй Цуй. В галерее воцарилось гробовое молчание. Янь Бинъюнь не проявил ни капли удивления или испуга, а лишь, указав на донесение, сказал: — Ещё со времени пребывания в столице Северной Ци я понял, что вы обязательно примете меры против семьи Цуй, да вы и не скрывали этого от меня, но… второй принц? О его связях с Синьянем даже слухов никогда не было. — Конечно, Янь Бинъюнь знал, что Фань Сянь хочет разобраться с семьёй Цуй из-за их связей со старшей принцессой. А если он займётся расследованием связей семьи Цуй и второго принца, то это тоже ради борьбы со старшей принцессой. Поэтому ему показалось странным, почему вдруг в это дело оказался впутан второй принц. — Чутьё подсказало, — спокойно сказал Фань Сянь. — Я с самого начала не скрывал от тебя, что враждую с Синьянем, потому что в этом деле мы естественным образом можем стать хорошими союзниками. У меня возникли подозрения насчёт второго принца, потому что, вернувшись из Северной Ци, я обнаружил, что пока меня не было, он слишком тихо вёл себя в столице, и уже в первом отделе я постепенно узнал, что этот тихоня второй принц на самом деле обладает огромным влиянием при дворе, очень много чиновников постоянно поддерживают с ним активные связи. То, что второй принц ведёт себя слишком тихо, показалось Фань Сяню подозрительным, потому что он из прошлой жизни хорошо понимал, что в соперничестве за будущее место на престоле пассивную позицию может себе позволить только наследный принц, которому можно просто ничего не делать и всё получится само собой. Уже больше года как у наследного принца больше не было скрытой поддержки старшей принцессы, и он продолжал придерживаться ровно такой стратегии. Однако ситуация для второго принца отличалась. Если он хотел взойти на трон, то ему обязательно нужно было что-то для этого сделать. Собака, которая не лает, возможно, и способна укусить, но вот обычный принц, который тихо сидит и ничего не делает, точно не может занять престол. Янь Бинъюнь посмотрел на него немного странно: — Похоже, господин, вы всё же решили вмешаться в борьбу принцев за власть. Фань Сянь улыбнулся и покачал головой: — Нет, я лишь хочу заранее подготовиться и принять меры, чтобы в будущем их вражда не привела к тому, что мне даже жить станет негде. Янь Бинъюнь немного помолчал, словно просчитывая возможные последствия. Любой подданный, конечно, не мог остаться равнодушным к будущему политическому курсу, а особенно такие молодые и активные сановники, как Фань Сянь и Янь Бинъюнь. — Господин… вы — человек наследного принца? — Янь Бинъюнь вдруг поднял голову и слегка необдуманно глянул прямо в глаза Фань Сяню. Заданный вопрос прозвучал немного глупо и слишком в лоб, не оставляя никакого пространства для манёвра. Фань Сянь удивился, однако на его лице медленно появился намёк на улыбку, и он покачал головой: — Нет. Янь Бинъюнь помолчал немного, а потом тоже медленно улыбнулся: — Оказывается, господин… человек государя. Фань Сянь ничего не ответил, понимая, что собеседник наверняка поможет ему. Янь Бинъюнь просидел в заключении год, сидеть в четырёх стенах ему давно осточертело, и теперь, вернувшись в столицу, он снова не выходил из дома. Фань Сянь принёс ему такое отличное развлечение: одновременно интересное и будоражащее задание, поэтому, конечно, он был уверен, что Янь Бинъюнь попадётся на крючок. *** Янь Бинъюнь снова опустил голову и, крайне тщательно изучив донесение, покачал головой: — Сыщики первого отдела хотя и не так хорошо, как в былые годы, но всё же неплохо справились с задачей. Однако к делу такого большого масштаба нельзя приступать, начав с общего донесения по столице. Нужно сверить информацию из разных источников, а это донесение уже обработано, его ценность не велика. Я знаю Му Те, он может справиться с отдельным делом, но такие масштабные вопросы он не может держать под контролем. Если господин доверяет мне, то позвольте всем нитям расследования этого дела сойтись на мне. Доверяет? Фань Сянь посмотрел на его опущенную голову и на серебро в бровях этого юноши, который был старше его самого всего на несколько лет, потом прищурился и сказал: — Я доверяю тебе. — Доверие — это такая изначально очень простая штука, опирающаяся чисто на суждение сердца. — Сколько тебе потребуется времени? Янь Бинъюнь поднял голову, в его спокойном голосе добавилось уверенности в своих силах: — В следующем месяце я возвращаюсь в четвёртый отдел, до конца месяца я пришлю отчёт. Фань Сянь покивал: — С чем-нибудь нужна помощь? Янь Бинъюнь покачал головой: — Если вокруг этого дела вдруг поднимается шумиха, то я не хочу быть козлом отпущения. — Не волнуйся, мне нравится быть козлом, — рассмеялся Фань Сянь, радуясь не только тому, что между вернулось взаимопонимание, царившее в Северной Ци, и они опять вместе планируют дела. Ситуация была такова, что если Янь Бинъюнь станет расследовать это дело, то в будущем у него не останется другого выбора, как следовать за господином Фанем, и это больше всего обрадовало Фань Сяня. Связи между вторым принцем и старшей принцессой обязательно требовалось расследовать, но переманить молодого Яня в стан своих людей было гораздо важнее. — Кстати, — вдруг, нахмурившись, сказал Янь Бинъюнь, — я хочу… попросить у господина людей. Фань Сянь с любопытством спросил: — Всё это время после возвращения ты отдыхал в имении, неужели втайне ты что-то расследовал? Что же касается людей, то у господина Яня в четвёртом отделе немало высококвалифицированных специалистов, почему вдруг ты просишь людей у меня? Дождь за пределами галереи зарядил ещё сильнее, стуча по каменным плитам на земле, словно пытаясь оставить бессчётное множество крохотных выбоин. Растущие во внутреннем дворе деревья, уже напитавшись влагой, свесили листья, страшась, жестокой силы обрушившегося дождя. На лице Янь Бинъюня промелькнула тень горя и беспокойства: — В южной стороне есть дело о серийных убийствах, которые происходили в главных городах нескольких округов. Из тринадцати ямэней Министерства наказаний погибло немало людей, но преступника так и не поймали, поэтому по устному указу императора это дело передали в Контрольную палату. Фань Сянь кивнул. Обладая обширными знаниями и отличной памятью, он, конечно, помнил, что, пока они вдвоём были в столице Северной Ци, среди секретных донесений Палаты приходило и такое, но тогда ему было не до этого. Янь Бинъюнь не стал много объяснять: — Это дело входит в круг обязанностей четвёртого отдела, но из наших людей погибло уже тринадцать следователей. Никаких зацепок о преступнике добыть так и не удалось, а умерли наши люди очень жестокой смертью. Основываясь на донесениях, можно заключить, что преступник — высококлассный мастер боевых искусств, однако так и не удалось установить, какого именно уровня. Однако судя по тому, как ему удалось бесшумно убить стольких следователей, думаю, что он не ниже девятого уровня. Фань Сянь тоже заинтересовался этим делом. Сейчас Поднебесная наслаждалась мирными временами. В какой бы стране ни появился мастер выше девятого уровня, чиновники постараются привлечь его на свою сторону, а императорский двор всеми силами будет зазывать к себе. Даже военные силы по некоторой причине изменят ранее существовавший подход и начнут отчаянно заманивать мастера. Однако мастеров девятого уровня и выше во всей Поднебесной раз-два и обчёлся. Город Восточных варваров по богатству первый в Поднебесной, и там нашёл приют Сы Гуцзянь, стоящий на страже города от непрошеных гостей, поэтому мастеров девятого уровня и выше там было больше всего. Одним словом, мастер такого уровня мог, как семья Е, стать военной силой, защищающей Цин, а мог, как даос Хэ в Северной Ци, быть внештатным убийцей для двора. Даже если он любил свободу, то, на худой конец, мог отправиться в город Восточных варваров и время от времени помогать общинам торговцев в качестве теневого мастера боевых искусств, а в свободное время обмениваться опытом с мечниками девятого уровня в Цзяньлу**, созданным специально для этого Сы Гуцзянем. Серийные убийства? Это ради насилия или грабежа? Мастеру девятого уровня вовсе не требовалось прибегать к подобному. — Может это какой-то мастер-извращенец? — вздохнул Фань Сянь. — Убивает людей, потому что получает удовольствие от процесса. Янь Бинъюнь нахмурился; похоже, он и не думал, что такие люди существуют в природе. Конечно, он не совсем понял, что означает слово «извращенец», и сказал: — Потери четвёртого отдела слишком велики, поэтому нужно, чтобы императорский двор отправил сильных мастеров на юг расследовать. Однако вы же знаете, что мастеров девятого уровня и выше в столице совсем немного, их чины выше, чем у моего отца. Конечно, четвёртый отдел не может им приказывать, император тоже не согласится, поэтому я и решил попросить людей у вас, господин. Фань Сянь с любопытством сказал: — У нас в первом отделе тоже нет мастеров такого уровня. Даже если брать в расчёт домашних телохранителей, то максимум есть два седьмого уровня, и то это уже считается необычайным. Уголки губ Янь Бинъюня приподнялись, и он с улыбкой произнёс: — Я хотел попросить… Гао Да! И ещё шестерых мастеров с длинными мечами из его команды! Увидев, с каким рвением тот плетёт коварные планы, Фань Сяню так и захотелось влепить ему оплеуху, и он холодно усмехнулся: — Здесь наши желания совпадают, я тоже хотел бы оставить Гао Да подле себя. Приехав, я первым же делом обратился за этим к отцу, и что в итоге? — Он развёл руками. — Как и в твоём случае, всё оказалось лишь напрасными мечтами. Разве дворец может дать их таким, как мы с тобой? — До этого мне дела нет, — заулыбался Янь Бинъюнь. — Если Гао Да с командой попадёт к вам в руки, господин, то прошу одолжить их в мой четвёртый отдел на несколько дней. Фань Сянь вздрогнул, увидев на лице собеседника так редко появляющуюся там улыбку. Его сердце пропустило удар. Как известно, у семьи Янь в столице есть особые связи. Кто знает, может, до Янь Бинъюня дошёл какой-то слушок. Неужели правда ему передадут Гао Да и его команду? Подумав о такой удаче, он невольно обрадовался и согласился: — Надеюсь, что твои слова сбудутся. Если правда это случится, то я не против одолжить тебе их ненадолго. Закончив обсуждение важных дел, Фань Сянь бросил взгляд в комнату, где царила тишина, и насмешливо спросил: — Как тебе живётся вместе с барышней Шэнь? Как только Янь Бинъюнь услышал этот вопрос, то сразу снова превратился в ледяную глыбу и холодно ответил: — Прошу, господин, не вмешивайтесь. — К чёрту не вмешиваться! — заругался Фань Сянь. — Ты посадил её на цепь, это, конечно, даёт ей возможность сохранить гордость, но ты в итоге, получается, извращенец ещё похлеще того убийцы на юге, про которого мне рассказал. Дождь не останавливался. Обстановка была напряжённой: под одной и той же крышей Фань Сянь самодовольно скалился, а Янь Бинъюнь онемел от гнева. Он мог догадаться, что слово «извращенец» не означало ничего хорошего. Крайне разозлившись, он заскрипел зубами, стукнул по подлокотнику кресла и резко произнёс: — Если бы ты тогда не оставил её на обратном пути при посольстве, то пришлось бы мне так мучиться? — Нарядить её служанкой — не окончательное решение. Кроме того, мне кажется, тебе не нужно приковывать её цепью: пока ты в этом доме, барышня Шэнь не согласится отправиться куда-то ещё, — улыбаясь, продолжал дразнить его Фань Сянь. — Тогда что вы предлагаете, господин? — Янь Бинъюнь холодно усмехнулся. — Эта старшая принцесса Северной Ци просто молодец — всего несколько дней пробыла в столице, а уже приказала первому принцу прийти ко мне в дом и надавить на меня, чтобы я хорошо обращался с барышней Шэнь. Она всё же дочь Шэнь Чжуна, разыскиваемая преступница из Северной Ци, сейчас её и убить нельзя, и отпустить невозможно. Что же делать? Из комнаты смутно донёсся обиженный всхлип. Фань Сянь отвёл взгляд от двери комнаты и только сейчас понял, что, оказывается, первый принц обо всём этом знает. Он нахмурился и серьёзно сказал: — Если тебе действительно неудобно, я заберу барышню Шэнь в своё поместье. Янь Бинъюнь резко поднял голову, а Фань Сянь героически промолчал. Лишь спустя долгое время Янь Бинъюнь медленно кивнул. *** Когда его отряд выдвигался из поместья Янь, к нему уже добавилась ещё одна повозка, доставленная из поместья Фань. У Фань Сяня больше не было настроения гулять под дождём. Он сел в повозку, посмотрел, склонив голову, на паникующую барышню Шэнь и с улыбкой утешил её: — Не волнуйтесь, барышня Шэнь. Поживёте у меня несколько дней, а когда дело уляжется, я снова отправлю вас в поместье Янь. Он расследовал дела второго принца, опираясь на такой благородный повод, как смертельная вражда между ним и старшей принцессой, а также на какую-то туманную причину, которую он никогда бы не смог обнародовать. Дело было слишком важным, и если бы он не прибрал кое-что к рукам, то не посмел бы полностью доверять Янь Бинъюню. Хотя доверие — это вопрос интуиции и эмоциональных суждений, но, когда их недостаточно, это скорее сложная взаимосвязь интересов. Единственное, что радовало Фань Сяня, — это то, что, пока барышня Шэнь у него дома, Янь Бинъюнь, скорее всего, будет почаще приходить, чтобы тайно побеседовать. Янь Бинъюнь воспитывался под сильным влиянием духа Контрольной палаты и, хотя и был втайне недоволен тем, что Фань Сянь забрал барышню Шэнь, не слишком возмущался. В конце концов, барышня Шэнь тоже была миной замедленного действия для поместья Янь, и хотя ещё не привела к взрыву, но уже вызывала каждодневные ссоры между ним и его отцом. Теперь, когда Фань Сянь забрал её к себе, с одной стороны, они достигли равновесия в поиске взаимного доверия, а с другой стороны, получили временную передышку. Фань Сянь глянул в окно на мокрую улицу и вздохнул. Вспомнив о том, как год назад, такой же дождливой ночью открывал сундук, и о том, какой безумной была та ночь, а затем связав это с нынешней скукой и унынием, он наконец понял, что не успел он изменить этот мир, как мир уже глубоко изменил его. Когда повозка добралась до рынка фонарей, дождь постепенно утих, а людей стало больше. Повозка замедлилась; видимо, впереди была какая-то толчея, иногда невозможно было и сдвинуться. В это время по улице Чанцзе, которая могла вместить всего три повозки бок о бок, сзади подъехала ещё одна и поравнялась с повозкой Фань Сяня. Из неё высунулась пухлая рука в бледно-жёлтом рукаве, распахнула занавеску повозки Фань Сяня, и затем раздался восторженный крик: — Учитель! Фань Сянь заметил её заранее и, подняв руку, сделал знак сопровождающему их Дэн Цзыюэ, который уже вытаскивал меч, ничего не предпринимать. Он в изумлении огляделся, немного поражаясь тому, что не видел её с полгода, а она всё ещё помнила, что он её учитель. Е Лин’эр в другой повозке распахнула свои прекрасные глаза и с удивлением уставилась на Фань Сяня и барышню Шэнь, а затем спросила: — Вот уж действительно, учитель у меня… Чьей это барышне ты задурил голову? Фань Сянь сердито выругался: — Помнишь учителя, а не помнишь, как говорить с ним почтительно. Скоро станешь супругой второго принца, а сама шляешься по улицам в такой дождливый день. Сейчас Фань Сянь начал подозревать, какую роль на самом деле сыграл второй принц в покушении на улице Нюланьцзе. На пир его пригласил второй принц, и, хотя позже выяснилось, что Сы Лили передала эту информацию старшей принцессе и что это дело тайно спланировал секретарь, пристроенный старшей принцессой в поместье премьер-министра, вместе со вторым братом Вань’эр, Фань Сянь никогда не ослаблял бдительности в отношении второго принца. Ведь случайная встреча с наследным принцем при возвращении с отдыха на берегу озера была организована вторым принцем, и такой человек, привыкший просчитывать других, не мог оказаться хоть сколько-нибудь искренним. Все полагали, что старшая принцесса поддерживает Восточный дворец, и даже у Фань Сяня вначале не появилось такой мысли. Но теперь, если тщательно вдуматься, при её сумасшедшей жажде власти какой смысл старшей принцессе поддерживать настоящего наследного принца? Когда Фань Сянь обедал с принцем Цзином, Ли Хунчэном, в «Каменном домике», он неожиданно обнаружил, что тайно владеет «Каменным домиком» семья Цуй, за которой стоит Синьян. Эти несколько бусин, нанизанные вместе, ничего не могли доказать, и даже ничего не могли объяснить, но он был уверен в своей интуиции, говорящей, что спокойствие второго принца очень странно. Наверняка у него имелась сильная поддержка во дворце. И если второй принц и старшая принцесса действительно были на одной стороне, то Фань Сянь мог сказать ему лишь «прости». *** Хотя Фань Сянь уже и начал расследование дел второго принца, он не питал особой неприязни к этой девушке, которая весной будущего года должна была стать супругой второго принца, и очень хорошо контролировал своё выражение лица. Первая встреча с Е Лин’эр была неприятной и позже превратилась в драку с использованием «маленьких уловок» и «большого расколотого гроба». Однако после его свадьбы она часто приходила в гости к Вань’эр, и после нескольких встреч Фань Сянь даже начал восхищаться этой прекрасной девушкой с ясными, как изумруды, глазами, потому что она, в отличие от прочих девиц из хороших семей, обладала духом свободы и беспечности. Просто он терпеть не мог, что Е Лин’эр постоянно на глазах у Вань’эр называла его учителем, а Вань’эр — сестрой, таким образом приравнивая его к старшему поколению. В повозке Е Лин’эр возбуждённо проговорила: — Учитель, почему вы не заходили ко мне в гости, раз вернулись? — Учитель, куда вы едете? — Учитель… Фань Сянь потёр виски, слушая её неумолкающую речь, криво улыбнулся, мрачно вздохнул и сказал: — Укун, ты снова шалишь.