Дар преданности

— Мне показалось, или ты, действительно, говорил с Амбар, как строгий папочка с непослушной дочкой? — поддразнила я возлюбленного, когда мы сели в машину. — Не показалось, — улыбнулся тот, выезжая с парковки. — Если твоя сестра хочет, чтобы к ней относились, как к взрослой, пусть научится вести себя соответственно. — Что это значит? — поинтересовалась я. — Значит, не искать решение проблемы в алкоголе. Так поступают лишь глупые подростки, которые не понимают, что это — только временное забытье, а потом станет еще хуже. Я думал, что Амбар, которой пришлось вынести немало боли, должна была это понять. — Ох. Возможно, не стоило приводить ее туда, где столько алкоголя? — виновато вздохнула я. — Наверное, моя идея не была такой уж блестящей. — Малыш, ты сделала то, что могло помочь твоей сестре отвлечься и развеяться, — улыбнулся Маттео. — И не твоя вина, что она повела себя так глупо и по-детски. — Что ж, надеюсь, Бениссио сдержит слово и привезет ее домой вовремя. — заметила я. — Если не сдержит, я сам его вычислю и поколочу, чтобы в следующий раз неповадно было. — А если Амбар опоздает домой, и Бениссио окажется ни при чем? Зная мою сестрицу, она легко обведет его вокруг пальца. — Ну, во-первых, Бениссио с Эмилией — это тебе не мы с тобой. Таких вокруг пальца не обведешь. А во-вторых, если Амбар ведет себя, как ребенок, то и наказание для нее должно быть детским. — Например? В угол ее поставить что ли? Маттео расхохотался. — Боже, Девочка-Доставка, откуда такие познания? — веселился он. — Эти антигуманные методы уже давно никто не практикует. Ты бы еще розги предложила! — Между прочим, ко мне применяли и то, и другое, — не подумав, ляпнула я. Маттео чуть не проехал нужный поворот. Хорошо, что за нами никто не ехал, и он смог в последний момент затормозить. — Кто применял?! — ошеломленно спросил парень, выруливая на нужную дорогу. — Моника и Мигель?! Ни за что не поверю! — И правильно сделаешь, — смущенно призналась я. — Да, таких наказаний мои родители не практиковали. Но ведь тот человек, Роберто Муньос, не привез меня к ним напрямую. Несколько лет я жила в сиротском приюте Мексики. И там такие наказания очень даже практиковали. Маттео помолчал, забарабанив пальцами по рулю, а затем, спросил: — Ты хорошо помнишь то время? — Стараюсь забыть, — улыбнулась я. — А что это был за приют такой? — поинтересовался мой парень. — Не помнишь? — Зачем тебе это? — удивилась я. — Уж не хочешь ли ты сравнять его с землей за то, что меня несколько раз высекли розгами? — Больше всего на свете мне сейчас хочется сделать именно это, — вздохнул он. — Хотя, если не прибегать к радикальным мерам, я хочу проверить, применяются ли там эти методы до сих пор. А уж если это подтвердится, нужно будет сделать все для того, чтобы такое заведение навсегда закрыли, а педагогов лишили лицензий. По моему глубокому убеждению, детей бить нельзя. Я улыбнулась и от этих слов почему-то еще сильнее влюбилась в своего парня. Мой благородный рыцарь, любовь всей моей жизни! Я положила руку на его колено и больше не отпускала. — Не помню названия этого приюта, но в Канкуне их вряд ли много, правда? — поинтересовалась я. — Точно! Канкун! — воскликнул Маттео. — Что ж, я знаю, кто этим займется. В администрации этого города работает дядя Гастона. Я свяжусь с ним завтра. И дело здесь уже не только в мести за ту боль, которую они причинили тебе, но и в том, что нужно остановить беззаконие! Дети — это не боксерские груши! — Ты говоришь так, как будто тебе самому пришлось это пережить, — тихо заметила я. В ту секунду стало очевидно, что так оно и было. Каким-то шестым чувством я поняла, что попала в точку. Но кто мог бить моего Клубничного Мальчика? Отец? Разве он был на это способен? Хотя, могла ли я судить лю этом человеке, зная его лишь мельком? — Кто? — спросила я, не дожидаясь ответа любимого. — Это очень долгая история, Девочка-Доставка, — уклончиво ответил мой парень. — Я расскажу ее тебе, но в другой раз, хорошо? Я с пониманием отнеслась к нежеланию возлюбленного обсуждать травму своего детства. В конце концов, мне ли не знать, как тяжело с этим жить? Кроме того, история, вероятнее всего, была связана с его семьей. А семейных разборок с Маттео на сегодня точно хватит. Сейчас своей задачей я видела успокоить любимого. Быть с ним самой нежной и самой ласковой. — Конечно, — ответила я. — Кстати, мои планы на эту ночь все еще в силе. Готов? Маттео как раз в этот момент остановил машину возле ворот особняка, но я отчетливо увидела, как потемнели его глаза, когда он высунул руку в окно и приложил магнитный ключ к датчику. Створки разъехались, а мой парень, заезжая во двор, лишь тогда ответил: — Я готов, но только в том случае, если ты этого хочешь, Девочка-Доставка. В клубе к тебе начал приставать тот клоун. Ты уверена, что, после такого, все еще хочешь… быть со мной? Я подождала, пока он припаркуется, а затем, сказала: — Абсолютно уверена, Клубничный Мальчик! Мне все равно, кто там и к кому приставал! В конце концов, ты же меня спас, правда? И я очень тебя хочу! Моя рука все еще лежала на колене возлюбленного, и, в подтверждение своих слов, я провела пальцами вверх по его бедру, к самой ширинке. — О, понял, принял! — хрипло рассмеялся парень. — Ну, что ж идем, моя маленькая развратница! Перегнувшись через коробку передач, он подарил мне короткий нежный поцелуй в губы, а затем, выбрался из машины и помог это сделать мне. Впрочем, я была не в том настроении, чтобы терпеть, поэтому сразу же повисла на шее итальянца. Мгновение — и наши губы встретились. Этот поцелуй был страстным и горячим. Сладкие мурашки пробежали по моему телу, к самой промежности. Я охнула. — Ну, идем скорее! — сорвалось с моих губ, когда поцелуй прервался. — Иначе, я не дотерплю до комнаты! — Нам все равно придется вести себя более прилично, когда мы войдем в особняк, Девочка-Доставка, — пожал Маттео плечами, умудрившись одной рукой и закрыть дверь машины, и щелкнуть сигнализацией. — Зачем? — удивилась я. — Мы ведь сегодня решили эту проблему. Даже если кто-то из персонала захочет пожаловаться моим родителям, у него ничего не получится. Так что, любимый, нам никто не помешает. После этого, мы, уже не боясь чужого осуждения, начали пробираться к дому, а потом — и в мою спальню. Да, именно пробираться, потому что наши губы размыкались только на считанные мгновения, а любая горизонтальная поверхность использовалась в качестве опоры для моих бедер. Ох, кажется, ночь предстоит горячая!