Эссе о боли

На сцене темно. (((Занавес на начало выступления открыт))) Свет зажигается. Опускаются штанкеты с городскими декорациями. Запускается трек. Звучит Mutsuu No Fuyuukan. Кацухира идёт по сцене не торопясь, на фоне на экране видеоряд с видами города из аниме. На сцене декорации города. [Кацухира]: Агата Кацухира, 17 лет. Старшая школа Сугомори. 2-А класс. Любимая еда – любая, что приготовит Чидори. Чидори хорошо готовит. Увлечение… Увлечений так-то и нет, если подумать. Есть особенность: невероятная устойчивость к боли. Наверное, можно назвать это чрезвычайно высоким болевым порогом, но… По правде сказать, я не чувствую никакой боли. Совсем. (из обеих кулис проходит навстречу друг другу толпа народу, и Кацухиру при этом постоянно задевает кто-нибудь из них. Часть этой толпы уходит со сцены сразу же, часть идёт менее быстро) [Кацухира]: Я очень часто бываю объектом насмешек и издевательств. Хулиганы из параллельного класса вымогают у меня деньги, и я отдаю их. Так проще. Когда денег нет – бьют, и это тоже проще. Было проще, до недавних пор. (Вспышка света, толпа замирает. Посередине сцены, ближе к краю, стоят два человека диагональю (один ближе к краю, другой дальше) и спиной друг к другу. В момент, когда все замерли, у них искривилось лицо и на запястьях включились кизуны, каждый из них прижал руку к груди) [Кацухира]: Но теперь мы все связаны. Кацухира начинает обходить людей из толпы, постепенно подходя к этим двоим. [Кацухира]: Система Кизуна объединяет раны людей. Боль, которую чувствует один, чувствуют все, кто с ним связан. Не всегда, впрочем, ясно, чья это боль... Эксперимент начался больше десяти лет назад, и весь наш город был построен под него. Множество спонсоров и покровителей... все верили, что благополучие и процветание придут в этот мир, если научить совершенно разных людей уживаться друг с другом… Потом эксперимент заморозили. И лишь недавно продолжили вновь. Семеро абсолютно непохожих друг на друга старшеклассников были собраны вместе – хотят они того, или нет… (все Кизнайверы находятся в толпе, каждый из них подсвечивается пушкой, когда о нём говорят) Громоподобный забияка – Тэнга. Занудная пай-девочка – Чидори. Смазливый и скользкий тип – Юта. Заносчивая высокомерная Маки. Чудачка – Нияма. Мазохист-извращенец – Хисому. И я в качестве апатичного типа. Так нас охарактеризовала Сонозаки. Именно она собрала всех нас и стала во главе эксперимента… Никто не обрадовался. (толпа оживает, постепенно расходится дальше по курсу в кулисы) Свет гаснет. На сцене находятся [Сонозаки] и все семеро Кизнайверов: [Кацухира], [Чидори], [Маки], [Юта], [Тэнга], [Нияма] и [Хисому]. [Тэнга]: Ну, расскажешь нам что-нибудь, или мы так и будем скучать в темноте? Постепенно свет зажигается. [Сонозаки]: Кизнайверы! Я собрала вас здесь, чтобы рассказать о прогрессе эксперимента и сообщить о следующем задании. [Маки] и [Юта] переглядываются между собой, вздыхают. [Нияма] чуть отходит и начинает что-то увлечённо разглядывать в углу. У [Хисому] заинтересованный вид, у [Чидори] – озабоченный, [Тэнга] нахмурился. [Кацухира] крутит прядь волос. [Сонозаки]: Первые дни эксперимента уже дают свои плоды (показывает график). К примеру, вы успели поделиться друг с другом самыми сокровенными секретами. Это должно было поспособствовать вашему сближению. (показывает слайд, где все разглядывают афишу с тёмным прошлым Юты – упитанным пареньком вместо худой нынешней версии) [Юта] (сделав полное отвращения лицо): …да уж. [Чидори] (к Сонозаки): ты _заставила_ нас рассказывать эти секреты, угрожая нашей жизни! [Маки]: и это ничуть нас не сблизило. Возможно, даже наоборот. [Сонозаки]: это не имеет значения. Следующим заданием будет записать весь полученный новый опыт и знания о боли. [Хисому]: ах, боль…. (извивается и с силой прикусывает губу) Раны Кизнайверов вспыхивают. Все с досадой хватаются за свои рты, кроме Кацухиры. [Маки] (убирая руку от лица): Хисому, чёрт бы тебя побрал! А ну быстро выкинул из головы все свои извращенские штучки на то время, что мы связаны! [Хисому]: О, извините… Не заметил… Но ведь это так приятно… [Нияма]: Это приятно только тебе! Остальным – плохо! [Хисому] стоит, потупив глазки, но с улыбкой. [Сонозаки]: формат работы – эссе. Жду их на почту сегодня к вечеру. Все: чтооо?! [Тэнга]: да я даже в школе так быстро эссе не сдаю! [Юта]: Ты ведь вообще их никогда не сдаёшь, двоечник… [Тэнга] поворачивается к [Юте], сжимая кулаки. [Юта]: но-но-но! Ктооо к нам с кулаком придёт, тот кулак на семерых и разделит! Продолжают препираться, но тише и менее разборчиво. [Сонозаки] поворачивается и уходит в левую кулису. [Кацухира] перестаёт крутить прядь волос, поднимает глаза. [Кацухира]: Сонозаки, но я ведь… Подожди! (убегает вслед за ней в левую кулису) [Чидори]: Каччон! (порывается бежать за ним, но резко останавливается) Ну вот, опять он убежал за ней. (расстраивается) Неужели я так и не смогу выиграть? (чуть ли не плача, убегает в правую кулису) [Маки], закатывая глаза, уходит в левую кулису. [Юта] этого не замечает, наблюдая за происходящим на авансцене. [Тэнга]: Ч… Такаширо! (в замешательстве оглядывается на Юту) [Юта]: ну, чего встал? [Тэнга]: я… Я просто хочу убедиться, что она доберётся до дома без неприятностей! [Юта]: Ага, как же. Занятный любовный треугольник вышел, да, Хонока (оглядывается) Хонока? Эх… (вздыхает, плетётся в левую кулису следом) [Нияма] (cнова сидит на полу и чем-то занята): было так интересно делать вид, что я играю с феями… И что я призываю их… (голос дрожит) Все сразу обращали на меня внимание… (хлюпает носом) Не было замечательного и влюблённого в другую Тэнги … Всё было хорошо… [Хисому] (cтоя позади и улыбаясь): но не так интересно, правда?.. Свет гаснет. Звуки бега и сбившегося дыхания Кацухиры. Свет зажигается, сцена пуста. [Кацухира] вбегает на неё из правой кулисы и останавливается, пытаясь отдышаться. [Кацухира]: Соно…заки… (всё ещё тяжело дышит, потом делает глубокий вдох и выдох, успокаивается). И что же мне теперь с этим делать? (вздыхает) Ребята-то справятся. А как ответить на вопрос о боли тому, кто ее не чувствует? [Кацухира] идёт по сцене, из правой кулисы к нему выходит [Хисому]. Останавливается посередине. [Кацухира] подходит к нему, не замечая, затем поднимает глаза. [Кацухира]: А! Хисому. [Хисому]: Давно не виделись, Кацухира. (улыбается) [Кацухира]: ага… Как продвигается твоя работа над эссе? [Хисому]: Ха-ха… Можно сказать, что хорошо. Мне нужна твоя помощь: можешь встать вот сюда? (показывает на место, где опускается штанкет) [Кацухира]: сюда? Хорошо… (встаёт неподалёку от этого места) Вот так? [Хисому]: Да! (штанкет резко опускается прямо перед их лицами, но мимо. Лицо [Хисому] грустнеет) [Хисому]: Чёрт, надо было ещё ближе… [Кацухира]: но ведь тогда меня бы ударило. [Хисому]: правда? Тогда, пожалуйста, стань вооон туда. (показывает на лампы в закулисье) [Кацухира]: Но ведь там, кажется, тоже опасно. [Хисому]: даааа? Тогдааа… (подводит Кацухиру близко-близко к краю авансцены) Ты можешь спрыгнуть вот туда? [Кацухира] (смотрит вниз на зрителей первого ряда): Да тут и прыгать-то некуда. И всё каким-то хламом завалено. [Нияма] (выбегая из правой кулисы): Хисому! Опять ты подвергаешь жизнь Кацухиры опасности?! [Хисому] (округляя глаза): я? Ни в коем случае! [Нияма]: а вот и неправда! Гадкий извращенец, сколько же нужно тебе повторять?! [Хисому] (как бы в предвкушении закатывая глаза): но ведь неожиданная боль – самая сладкая! [Кацухира]: каким образом она будет неожиданной, если ты её сам себе подстроил? [Хисому]: ой, мелочи, мелочи! [Хисому] и [Нияма] продолжают ругаться. [Кацухира] тупит секунды три, потом его озаряет. [Кацухира]: Нияма, а как твои успехи в работе над заданием? [Нияма] (вздрагивает, прекращает ссориться с [Хисому], грустнеет): А? Эссе? Ну… По правде говоря, я и не знаю, что написать. Мы делим боль друг друга, и это, конечно, неприятно, но никогда ещё у меня не было столько друзей… [Хисому]: Ты ведь хотела, чтобы всё было как раньше. И ещё расстраивалась из-за Тэнги. [Нияма] (краснея): что? [Хисому]: что? [Нияма] (запинаясь): я н-не… В общем, я передумала! Несмотря на то, что появилось много новых сложностей, радостей тоже стало больше! Сильно больше! [Хисому]: ты имеешь в виду что-то вроде «раньше радостей вовсе не было»? [Нияма]: нет, ну были феи… [Кацухира]: Нияма-сан, фей не существует. [Нияма]: да… А Кинг-Конг и Годзилла? [Кацухира]: нет. [Нияма]: а... Всё это время [Тэнга] выходит из левой кулисы. Он не особо глядит по сторонам, а поэтому с лёгкостью врезается в [Нияму] сразу после реплики [Хисому]. Оба одновременно вскрикивают. [Нияма]: Ай! [Тэнга]: Ой! [Тэнга] чуть отступает. [Тэнга]: Извини! Не заметил тебя! Ребята, кто-нибудь из вас видел Чидори?.. Звучит звук пропущенного сердечного удара, раны Кизнайверов вспыхивают. Все, кроме Кацухиры, хватаются за сердце. [Нияма] (сдавленно): не видели… [Тэнга] (чуть тише): прости. Правда, прости. Я не хотел столкнуться с тобой. Ещё один звук и ещё одна вспышка. [Хисому] (шипит): господи, ещё хуже сделал… [Нияма]: Ничего. (сдавленно улыбается) Это мне стоит извиниться. Я… (всхлипывает, убегает) [Тэнга]: да что за день такой! (поворачивается к Кацухире) Кацухира! Найди Чидори, живо! [Кацухира]: зачем?.. [Тэнга]: дурак, что ли? Она испытывает что-то ужасное, и в этом ты виноват, между прочим! Неужели не чувствуешь? [Хисому] (держась за сердце с кислой миной): один я сегодня весь день что-то чувствую, да всё не то… [Тэнга]: некогда объяснять! Сделай то, что я прошу! (убегает за Ниямой) [Хисому] садится на колени, продолжая хвататься за грудь и делать недовольное лицо. [Кацухира]: тебе ведь нравится боль? [Хисому]: да, но не такая! Боль разбитого сердца отвратительна… Ты и правда настолько бесчувственный? [Кацухира]: ну, я весь день чувствую лёгкое недомогание. [Хисому]: лёгкое?! Ничего себе… Ох… Только любовь поможет мне залатать эту рану…. (достаёт стебель розы, весь утыканный шипами) Кацухира! Позволь мне преподнести тебе эту розу! [Кацухира]: но ведь здесь от неё только стебель. И тот весь в шипах. [Хисому]: так ведь в этом и смысл!! [Кацухира]: …что ж. Чидори сама себя не найдёт. [Кацухира] уходит. [Хисому] остаётся на сцене один на один с «розой». [Хисому]: отвергнутый! Покинутый! (с силой сжимает стебель с шипами в руках и тотчас же начинает улыбаться) [Хисому]: Несчастный… Свет гаснет. [Хисому] уходит со сцены. Слева и ближе к авансцене стоит лавочка. На ней в темноте сидит [Чидори]. Штанкет с декорациями парковой зоны. Свет зажигается. [Кацухира] выходит из правой кулисы, оглядывается. Вдруг [Чидори] ойкает ([Хисому] сжал шипы) [Чидори]: Ой! [Кацухира] подходит к [Чидори]. [Кацухира]: О, вот ты где. Я уж думал, что не найду. [Чидори] (чуть удивлённо): искал меня? [Кацухира]: Тэнга попросил. [Чидори] (изменившись в голосе): А, Тэнга… [Кацухира]: Да. И говорит, что я в чём-то виноват. [Чидори]: Ты… (вздыхает, набирает побольше воздуха) [Чидори]: Знаешь, что. С тех пор, как мы перешли в старшую школу, ты сильно изменился, Кацухира. Ты стал апатичным, вялым, не реагирующим на окружающее… [Кацухира]: Может быть. Но мне кажется, это не то, на что я могу повлиять. [Чидори]: а раньше был таким весёлым и понимающим! Что тебе стоит стать таким снова? [Кацухира]: Чидори… [Чидори]: Я пообещала твоим родителям… И, скорее, пообещала самой себе, что буду о тебе заботиться. И я держу свое слово. Но неужели это не вызывает в тебе хотя бы капельку… чувства? [Кацухира]: разве это то, что требуют от людей, когда заботятся о них по собственной воле? [Чидори] молчит, уставившись вниз. Раны кизнайверов вспыхивают. [Кацухира] с удивлением тянется рукой к груди. [Кацухира]: это… твоя боль? [Чидори]: незаметно? [Кацухира]: у нас есть пять других кандидатов. Но… Да, наверное… твоя?.. (молчит немного) [Кацухира]: Послушай. Мне жаль, что я часто не замечаю того, как тепло ты ко мне относишься. Я не замечал, что холодильник в моём доме пуст, пока ты не перестала готовить мне еду… Я был связан с тобой столько лет до того, как мы стали Кизнайверами. И мне было всё равно. (сердечный удар. раны вспыхивают) [Кацухира]: Теперь… Теперь я начал чувствовать то, что чувствуют другие, когда страдают. Это касается и тебя. Я не понимал раньше, что тебе больно, когда бьют меня… И всё это выглядит как один большой чувственный долг, который мне нужно вернуть тебе. Но мне кажется, что я не могу этого сделать. [Чидори] поднимает лицо, всё в слезах. [Кацухира] продолжает говорить, меняет голос на чуть более задумчивый. [Кацухира]: Кстати, давно хотел обсудить с кем-нибудь. Мне кажется, будто бы я связан с Сонозаки. Будто бы мы знакомы давно, ещё раньше, чем с тобой… (тянется рукой к груди, с недоумением) Чидори?... [Чидори] (смотря прямо и тихим голосом): почему ты продолжаешь всё это мне рассказывать?.. (громче) Почему?! Ударить ещё больше?! Я не хочу этого слышать!! (вскакивает, убегает в правую кулису) Из левой кулисы появляется [Тэнга], также держится за грудь. Доползает до лавочки, садится на неё, пытается отдышаться. [Тэнга]: уф… какого чёрта ты тут творишь, Кацухира? [Кацухира]: Просто…. Сказал, что думаю, как есть. [Тэнга]: думаешь, всё далеко просто…А оно далеко непросто! (убирает руку с груди) Фуф. Такая прекрасная девушка, и любит (с лёгким презрением) тебя, ну что ты нашёл в той ледышке? Ответил бы Чидори взаимностью, и все были бы счастливы. [Кацухира]: все знают, как сделать лучше. А счастья так и не прибавилось. Ты ведь не ответил взаимностью Нияме? [Тэнга]: Не ответил… Эх. Ладно. В любом случае, тебе нужно извиниться перед ней! [Кацухира]: Ага… Так. И что мне, бежать за ней снова? Почему мы вообще всё время за кем-то бегаем? [Тэнга]: Конечно бежать! (подходит, похлопывает по плечу) Вся наша жизнь, Кацухира – это бесконечный марафон, сопряжённый с полосой препятствий. Многие, конечно, бегут его настолько ненапряжно, насколько это возможно. Но что за марафон, если… [Кацухира] (перебивая): Ага. Но я в такое не верю. И в себя не особо верю. [Тэнга] (доставая очки Камины из Гуррен-Лаганна и вставая в позу): знаешь, если уж ты не веришь в себя! То тогда тебе стоит верить в… [Кацухира]: ..не стоит. Достаточно. Я понял. Я поверил. Спасибо, Тэнга. Свет гаснет. Две лавочки посередине сцены. Одна слева, спиной к зрителям и ближе к заднику, вторая справа, лицом к зрителям и ближе к ним, но стоят они впритык, как бы почти «спина к спине». На сцену из левой кулисы выходит [Кацухира], свет зажигается. [Кацухира]: …здесь тоже нет. Может, ушла из парка?.. Подходит к левой лавочке, устало садится на неё спиной к зрителям. Из правой кулисы выходят [Маки] и [Юта]. [Маки] идёт впереди, [Юта] позади и держит над ней зонтик. Садятся на правую лавочку, лицом к зрителям, не замечая Кацухиру. [Юта] складывает зонтик. [Маки]: дождь давно закончился. Зачем было открывать зонт? [Юта]: может быть, хотел сделать тебе приятно, а, Хонока? (улыбается) [Маки]: это не заставит меня улыбнуться. [Юта]: а что заставит? [Маки]: не знаю. И не знаю, зачем. Не вижу смысла. (обращает внимание на томик манги в руках Юты) Для чего ты вообще его прочёл? [Юта]: Ты ведь написала. Хотел узнать тебя получше. Может быть, способ помочь. Мы все чувствуем то, что чувствуешь ты, Хонока. [Маки]: да, хотите избавиться от этого поскорее, я понимаю. Ничего, каникулы скоро закончатся, а с ними и весь этот дурацкий эксперимент. [Юта]: причём тут эксперимент? Ты со средней школы несёшь с собой груз вины за то, чего не делала. Это неправильно! [Маки] (с нарастающей яростью): я сблизилась с человеком. Я знала о его болезни. Я оттолкнула его. А потом она умерла. Что из того, что я назвала, неправильно?! [Юта]: то, что ты винишь в этом себя. [Маки]: а кого?! Самую светлую, самую солнечную… Даже её родители считают, что это я её убила! Своей жестокостью, и… (закрывает лицо руками) Раны кизнайверов горят. [Юта], скривившись, держится рукой за грудь. [Юта]: пожалуйста, послушай. К сожалению, терминальные стадии… (снова кривится от боли) [Маки] (отнимает руки от лица): я думаю, на сегодня с меня достаточно социальных контактов. [Маки] встаёт и уходит в левую кулису. [Кацухира]: ужасное чувство. [Юта]: Гх… Что ты тут забыл? [Кацухира]: искал Чидори. Думал, это её боль. [Юта]: ну уж нет… Тут у нас коллективное творчество и неизбежное соавторство. (откидывается на спинку лавочки) Но Хонока… (вздыхает) Не представляю, что тут вообще можно сделать. [Кацухира]: мне почему-то кажется, что именно у тебя может что-то получиться. [Юта]: Она считает потерю невосполнимой. И права в этом. Но неправа в том, что продолжает винить только себя. И… я не могу так легко сказать «я понимаю», как говорят многие другие. Я не знал того человека, которого она потеряла. Совсем. И уж тем более в той мере, в какой знала она… (молчит немного) Но… Но я не сдамся. Покажу ей, что важно не только помнить, но и отпускать. Что жить дальше можно без этого груза. И я хочу, чтобы каждый из нас приложил все усилия, когда видит в такой беде кого-то близкого! [Кацухира]: Звучит убедительно. (вспоминая что-то) Кстати. Ты написал эссе? [Юта]: А?.. Свет гаснет. На сцене [Сонозаки] ближе к правой кулисе, типа играет за фортепиано. Свет зажигается. [Кацухира] выходит из левой кулисы. Звучит пиано-версия I Get Knocked Down. [Сонозаки] прекращает играть её, когда видит Кацухиру. [Кацухира]: непохоже на твой привычный репертуар. [Сонозаки]: когда речь идёт о боли, без этой песни никуда. Ты принёс эссе? Мог бы прислать на электронную почту. [Кацухира]: нет, я… Хотел бы поговорить с тобой. И, если можно, лично. [Сонозаки]: слушаю. [Кацухира]: Так сложилось, что я почти ничего не знаю о боли, несмотря на то, что Кизнайверы переживают не только физическую, но и эмоциональную связь. Я решил расспросить остальных об их опыте – и получил самые разные ответы, даже от тех, кому не успел задать вопрос. [Сонозаки]: и что узнал? [Кацухира]: Что боль может быть абсолютно разной. Что, при разных исходных точках, боль может быть одинаково разрушительной. Узнал, как важно иметь в этот момент рядом кого-то, кто поможет с ней справиться. И еще я узнал, что... не умею... помогать. [Сонозаки]: Почему? Ты ведь чувствуешь то, что они чувствуют, правда? [Кацухира]: Да. Но не всегда понимаю. Не всегда распознаю, кому хуже всего. И ещё: собственная боль мешает сфокусироваться на чужой. Юта не смог найти слов для Маки. Тэнга не смог догнать и утешить ни Чидори, ни Нияму. Мне кажется, помочь можно лишь тогда, когда не страдаешь сам. [Сонозаки] (хлопает в ладоши): Восхитительно. Никогда прежде не слышала от тебя ничего подобного, Кацухира. По-твоему, выходит, что система Кизуна провальна? [Кацухира]: я такого не говорил. ([Сонозаки] встаёт из-за фортепиано) [Сонозаки]: Расскажу, как вижу я. Каждый в этом мире страдает от чего-либо, больше или меньше, и только Кизуна способна уравнять их и свести боль на нет. Ты сказал, что их боль одинаково сильна? Они смогут её разделить. Если они не чувствуют боли, то смогут себе её вернуть. Если они считают, что не могут помочь друг другу, потому что слишком разные, то объединение чувств покажет им, как они заблуждаются. Каждый сможет внести в это свой вклад, и мир, наконец, обретёт гармонию. Один ради всего, и всё ради одного. Неужели это не звучит хорошо? Пока Сонозаки говорит, на сцене появляются остальные кизнайверы. [Маки]: это звучит как пытка. [Чидори]: никто не выдержит такого… [Нияма]: и если до этого страдал один, то теперь все – почему это вообще должно быть хорошо? [Юта]: неужели Кизуна и впрямь так сильно нужна? [Тэнга]: да ведь без неё лучше! [Сонозаки]: значит, вам не понравилось, что теперь кто-то понимает вас и без слов? Значит, вы не хотите, чтобы люди сразу знали ваши истинные желания? Кизнайверы молчат. [Сонозаки]: мы ведь все всегда этого и хотим… Да? [Кацухира] решает прервать паузу. [Кацухира]: Мне кажется, будто бы мы всегда хотим быть с кем-нибудь связаны. Но каждый из нас, не используя никаких систем, должен добиваться этого сам. [Кацухира] и [Сонозаки] оказываются ближе к авансцене. [Кацухира]: Сонозаки… мне часто снится девочка, которая говорит, будто я смогу вернуть свою боль. Недавно я вспомнил её лицо. Это ведь ты была. Правда? [Сонозаки]: (улыбаясь и после недолгого молчания) Правда? Поклон.