***
Только плохой актёр перед спектаклем не волнуется. Сколько бы ни было за его спиной спектаклей, наград, как бы ни был ты известен, если стоя в кулисах, не волнуешься, то и покидать тебе их, значит, не за чем. Родные, знакомые, Мсье Люттеник в ложе, поклонницы, лично его, Иваника, нетерпеливо ерзающие в ожидании появления Ланселота. Он почувствовал, что поймал нужное настроение и как раз вовремя, ведь уже был его выход. Вот ведь чудо преображения, знаешь, что меч тупой и бутафорский, а Данила, Дракона играющий, у тебя недавно сигаретку стрельнул, но это там, за сценой, в другой жизни. И только здесь и сейчас она настоящая. А может, лучше было играть Дракона? Вот он спокойно уже себе валяется, отдыхает, а тебе ещё надо дотянуть до конца. А ты потный весь уже и меч с чего-то потяжелел. Но впереди ещё твой финальный монолог. В зале было темно, луч прожектора, нещадно паля, освещал стоящего на сцене Иваника. - Дракон умер, – начал он, - оказывается, это возможно - убить Дракона. В зале раздались одинокие аплодисменты. Кто-то, очевидно, по недоразумению решил, что спектакль закончился и не в силах сдержать эмоции, захлопал. - Благодарю, - произнёс Иваник, поклонившись невидимому им зрителю, - но позвольте продолжить. - Позвольте мне вам не позволить, - мягко, но властно раздалось из темноты. Луч прожектора метнулся на голос, и зал ахнул, увидев говорящего. - Талантище! - усмехнувшись произнёс Дракон, самый настоящий, а не тот, якобы убитый, валяющийся на сцене. - Честное слово, не смог удержаться. Одним неуловимым движением, то ли быстро взбежав по ведущей на сцену лесенке в пару ступенек, то ли просто легко запрыгнув, Дракон, вдруг, оказался рядом. Спину Иваника обдало ветерком и он понял, что все прочие актёры до того таящиеся по углам, в тени, дали дёру. Они были одни, они были вдвоём. В зале медленно зажигался свет. - Так-то лучше, - сказал Дракон, - как же я соскучился по вашим лицам. Махнув рукой, он достал из кармана платок. - Простите, растрогал до слёз. И похлопав Иваника по плечу, он принялся утирать мифические слёзы. Ложа, где сидел в начале спектакля Мсье Люттеник, была пуста. Иваник, оставшийся без поддержки не знал, что и думать. Друг не мог его бросить, но, где же он тогда? - А почему никто не аплодирует? - спохватился Дракон, - или лучше давайте позовём уже всех, всех блистательных участников сего милого лицедейства. Кулисы зашевелились, из них, осторожно, не спеша, принялись выходить на сцену все остальные актёры. Дракон захлопал первым, к нему присоединился сначала один человек, потом другой, кто-то поднимался, кто-то продолжал сидеть, и всё же, аплодирующих стоя было больше. Дракон подходил к каждому из актёров и актрис, пожимая руку и благодаря за игру. Своего побледневшего двойника он игриво пихнул в бок, а Иваника неожиданно обнял. Дракон был холодный, как человек, только что пришедший с мороза. Иваник растерянно огляделся. Слава богу! Мсье Люттеник стоял в кулисах, оценивая происходящее. Поймав взгляд Иваника, он поманил его к себе. Дракон был окружен уже плотным кольцом, что-то взволнованно говорящих ему людей и уход Иваника остался незамеченным. - Что делать-то? – растерянно спросил он у Мсье Люттеника. - Если бы на аэродроме нас ждал частный самолёт, я бы сказал мигом туда. Но, раз ничего подобного нет, пока просто подождём, посмотрим, что будет дальше. - Мне надо, наверное, переодеться, - сказал Иваник, ощущая всю нелепость своего наряда. Мсье Люттеник кивнул. В гримёрке было уже всё заранее приготовлено для быстрого празднования удачной премьеры, что смотрелось теперь так же нелепо, как и рыцарские доспехи Иваника. Но не пропадать же добру, резонно решили они, быстро пропустив по стаканчику. - Обнимите меня, - сказал Иваник, стянув рубаху, - срочно, он такой холодный, бр-р-р. План был простым: добраться, не привлекая к себе особого внимания, до машины Мсье Люттеника, отправиться к нему домой. Разжечь камин. Ждать. Чего? А черт знает! В дверь вежливо постучали. -Начинается, - тоскливо протянул Иваник. Он взялся было за бутафорский меч, но Мсье Люттеник сказал: -не дури. - Господин Дракон, - начал дюжий верзила, держащий в одной руке пышный букет, а в другой битком набитую разными деликатесами корзину, – просил ещё раз передать его самые искренние поздравления, и в качестве наглядного подтверждения, вот, – верзила вытянул вперёд сразу обе руки. - Очень приятно, – без особой радости на лице ответил Иваник, принимая подарки, - но прошу меня извинить, я очень устал. Верзила хохотнул, - ясное дело, - кивнул он, - убить Дракона, это вам не два пальца, об известно что, пусть даже убить понарошку. - Помогите лучше, - сказал Иваник, пытаясь закрыть дверь ногой, - один ржёт, другой посмеивается. Лучше я сейчас вино отравленное выпью, - вполголоса произнёс он, - чем на весь этот бред смотреть. Мсье Люттеник потянул бутылку вина из корзины, и принялся внимательно её разглядывать. Иваник, прыгая по гримёрке, втряхивал себя в джинсы. - Почему, вы всегда оказываетесь правы? – сердито спросил он, так словно Мсье Люттеник был хоть отчасти виноват в том, что Дракон, жив, здоров, и вызвал такую бурю эмоций. - Наверное, от того, что живу уже достаточно долго, и много чего повидал, и не только повидал, а сделал выводы. - Вот и оставьте эту дрянь в покое, если хотите продолжать делать свои выводы дальше. - Ой, глупый же ты. Отравить тебя, сейчас, ему слишком скучно. Нет, поиграть, как можно дольше, с тобой, со всеми нами. А когда с тобой играют всегда есть, хоть крошечная, возможность выиграть. И хотя до самого дома Мсье Люттеника за ними ненавязчиво следовал черный автомобиль, Иваник, наконец, успокоился и даже начал верить, что победа будет на их стороне, если, конечно, он будет играть со своим другом вместе.***
За ночь выпал снег. Поднявшийся чуть свет Иваник, спустился по лестнице на кухню, налил себе огромную кружку чаю. Аромат кофе, а был он в этом доме превосходным, мог легко разлететься по всему дому и разбудить любезного хозяина. А они и так заснули далеко за полночь, ах, если бы по другой причине. Конфетную коробку, из присланной Драконом корзины он вскрыл, съел одну конфету, другую. "С этого всё и начинается," грустно думал Иваник, "сначала возьмешь конфету из его рук, потом донос на приятеля напишешь, чтобы его роль заполучить, а там и недалеко до того, чтобы черный плащ надеть, и шарахаться по ночам в компании себе подобных, поднимая людей с постели." Что ему стоило заорать вчера: Люди, не хлопайте ему, не радуйтесь, скажем дружно — Пошёл вон! Ага, как на детском утреннике. Треснуть Дракона деревянным мечом по голове, было немногим умнее, чем стоять столбом, когда он тебя обнимал. Иваник подскочил от раздавшегося из гостиной звонка телефона, и облегчённо вздохнул, когда на другом конце провода оказалась всего лишь Грета, приходящая прислуга. Та, сославшись на внезапную болезнь, просила передать, что сегодня её не будет. То ли ей было боязно высовывать нос из дома вообще, то ли исключительно в данном направлении. - Да что же это такое! – воскликнул Иваник, снова побежав на звонок. - Иваник? – хрипло произнёс Данила, - ты этот телефон оставил, если домашний не отвечает. - Ну, ну. - Этот гад, наш Режиссёр, в час сбор объявил, "кто не придёт, может вообще больше в театре не появляться" передаю дословно. Чёрт! Голова трещит. Давай. - Давай. – ответил Иваник, и, выдернув шнур из розетки, (кому надо пишите письма, а невтерпёж шлите телеграммы) отправился готовить суровый холостяцкий завтрак на двоих.***
- Так, - сказал Режиссёр, постукивая карандашом по столу, - так-таки-так, совершенно случайно и, как нельзя более кстати, внуком всем известного нам Драматурга был обнаружен в архиве первоначальный вариант Пьесы, когда – то зарезанный цензурой. Вот его мы и будем играть. Концепция такова: Приходит Дракон, приносит мир и порядок, но, кучка недовольных, а таковые всегда находятся, подговаривают забредшего к ним в город Ланселота убить Дракона, рассказывая о нём всякие небылицы. - Я хотя бы не спящего Дракона убиваю? – спросил Иваник, чувствуя, что с него стаскивают лавры героя и наклеивают ярлык недалёкого малого. - Хорошая идея, но нет. Наш Дракон, сознательно, приносит себя в жертву, прошу обратить на это внимание. - Чего не повыпендриваться, если бессмертный. – вскользь заметил Данила. - Кто – то хочет, чтобы к нему в гости пришли весёлые люди в черных плащах? Данила отрицательно покачал головой. - Вот и хорошо, - Режиссёр ткнул карандашом в сторону стопки экземпляров Пьесы лежащих на краю стола, - разбираем, курим, и будем читать. - А можно меня будет другой играть? - Не тебя, а Дракона, советую запомнить разницу. Почему? - По семейным обстоятельствам. - По каким ещё семейным обстоятельствам, Данила? У тебя что, хомячок любимый сдох? Так мы тебе нового подарим. Всё, рассеялись.***
- Вот повезло вляпаться, - говорил с досадой Данила, покуривая вместе с Иваником. - Ну, мне куда больше, я, вообще,убийца. - Тебя использовали, натрепали, что жрёт девственниц, вот ты и попёр на него, выпучив глаза. А я сегодня его играю и ему нравится, а завтра нет, или вообще он возьмёт и сгинет, а меня схватят и спросят: "А кто у нас тут Дракона играл?" А я напьюсь. И что тогда наш Режиссёр сделает? - Положим, всё время пить невозможно… - А вот по себе судить не надо. Да, я долго и не собираюсь. Так, с недельку, пока замену не найдут. - Какого чёрта, вы мне тут куртуазные дуэли устраиваете! – орал Режиссёр, словно позабыв, что ещё совсем недавно заставлял Иваника и Данилу брать уроки фехтования, для большей достоверности происходящего на сцене. - Нет, не будет поединка. Ты, - он, по привычке, ткнул в строну Иваника рукой с карандашом, - идёшь на него, свет гаснет, звон металла, крики, стоны, свет зажигается, он дохлый, у тебя меч в крови. - Зелёной или голубой? – спросил кто-то из особо одарённых. - Красной. – отрезал Режиссёр, - это символ, лёгкий, но ясный намёк на то, что нашему Дракону, кое - что человеческое не чуждо. Записала? – спросил он у своей помощницы, та испуганно кивнула. - У меня меч деревянный, - сказал Иваник, - какой тут металлический звон. - Идиоты! Откуда вы только в моём театре завелись?! Звуковики у нас на что? Только для того чтобы зарплату раз в месяц получать?***
После такой репетиции, как после купания, хотелось попрыгать на одной ноге, склонив голову набок, чтобы вытряхнуть из ушей все эти дикие вопли. Положим, к эмоциональным выбросам их Режиссёра было не привыкать, но страх проснувшийся в людях был нов, и по ощущениям непривычен. - Эй, любезный, - в шутку бросил Иваник рабочему, старательно замазывающему краской ликующую надпись "ОН вернулся!" , - вы имеете что – то против? - Господин хороший, - ответил маляр, не отрываясь от работы, - у нас есть соответствующие распоряжения. При желании можете проверить, возвращению Дракона, мы все, конечно, рады, но это не повод причинять вред казённому имуществу. А вот бдительность ваша похвальна. "Бдительность" тоже было новое слово… или, не такое уж новое, но давно и, казалось бы, прочно позабытое. Иваник побрёл в сторону набережной. И вот Он опять, лёгок на помине. - Здравствуйте, - сказал Иваник, которому не удалось проскользнуть незамеченным за спиной Дракона. - В отношении бессмертного это звучит несколько странно, если не сказать издевательски. Дракон разглядывал спешно возведённый монумент, весьма дружелюбного с виду дракончика облепленного жизнерадостными детьми. - Я машинально. - Я понял. - Послушайте, - начал, кашлянув Иваник, - даже люди со временем становятся мудрей… - Не все. - Но всё же. Неужели вам не надоело одно и тоже? - А что поделаешь, другого предложить они не могут, да и других людей у меня нет. - Скучно? - Скучно. – признался Дракон. - И девственницы не веселят? - Приелись. - А писать не пробовали? Вы ведь прожили уже столько лет… - Веков. - Тем более, чего только не повидали, написать, издать под псевдонимом. И, в случае успеха, ошеломить всех признанием – это сделал Я! И вам тогда воздадут должное по заслугам. "Застрелит" подумал Иваник, когда Дракон сунул руку в карман пальто. - Проклятая сентиментальность. – сказало чудовище, шмыгнув носом, - ничего не могу с ней поделать. Эта бескорыстное сочувствие… Хорошо, я подумаю, прошу извинить, меня ждут дела. Взметнулась снежная пыль и вот уже Иваник остался один перед идиотским монументом. После второго уже случая личного общения, он был слегка обескуражен, и где – то, на задворках сознания, вертелась мысль, что Дракон очень даже ничего, по крайней мере, с ним можно свободно общаться, да к тому же не лишен чувства юмора, правда, несколько своеобразного. Иваник побродил по берегу моря, покидал камешки, покурил. И решил, по дороге домой, заглянуть к Мсье Люттенику. Бокал хорошего вина, да мудрый совет, как известно, никогда не бывают лишними. *** Но дом был пуст. Воды в термосе на самом дне, поставив чайник, Иваник согрел себя по – быстрому, на любимый манер Данилы. Распихав по полкам продукты, а он не забыл заглянуть в магазин, вспомнив о трусливой Грете, он принялся листать свой экземпляр Пьесы. Заподозрить подлог было трудно, разве что, кто – то, очень талантливый, искусно сымитировав манеру письма, внёс нужные коррективы… Вечер напомнил утро, тот же дом, тот же голос в трубке. - Всё там же ошиваешься? Говорят у него погреб хороший… - Погреб? А тебе зачем? Прятаться? - Винный погреб, придурок. Судя по голосу, Данила уже усиленно воплощал в жизнь свой план избавления от неприятной роли. - Я – Ланселот. - Нам роли поменяли? - Я – Ланселот по крови, оказывается. Иду я, после репетиции, к машине, а там уже журналисты, камеры, и прочая хрень. Вот она, думаю, слава. Почему у меня берут интервью, как у потомка Ланселота, я же великий актёр. Я великий актёр? - Безусловно. Когда ты успел стать потомком? - Я всегда им был, кто – то из прабабушек согрешил... ла. Я же, как по наитию, сегодня сказал "не могу играть по семейным обстоятельствам" ну как потомку Ланселота играть Дракона, это оксюморон. Это оксюморон? - Не уверен. - Вот я и говорю, нонсенс. Завтра приду к нашему гаду, газетой об стол хлопну, не могу играть на законных обстоятельствах. В трубке раздался стеклянный перезвон, а после короткие гудки. Иваник отыскал на книжных полках Мсье Люттеника книгу о Ланселоте. А чёрт его знает, то ли похож, то ли нет, дети и то не всегда на родителей похожи, а тут и родство не такое близкое, и портрет, возможно, слегка приукрашен, фотографий же тогда не было. Но груз ответственности, хотя бы отчасти, с Иваника снимался, он просто играет Ланселота, а в Даниле течёт его кровь. Вот и требуйте от него подвигов, в первую очередь. В новостях, однако, было подано по – своему. "Разве не наводит, на глубокие размышления, сей замечательный факт," говорил захлёбывающийся от восторга репортер, "замечательный и глубоко символичный - дальний потомок, ставший выдающимся актёром играет роль Дракона, словно во искупление преступления совершённого когда – то его предком." Похоже, от ненавистной роли Даниле было не отвертеться.***
Иваник то и дело поглядывая на часы, чувствовал что его беспокойство скоро сменится откровенной паникой. К тому же телевизионные передачи периодически прерывались сообщением, что введён комендантский час и все замеченные на улице, после 10 вечера, и находящиеся там без уважительной причины, будут, для начала, оштрафованы, потом поставлены на учёт и так далее, по нарастающей. Мсье Люттеника всё не было и не было. Ужин остывал, арманьяк, с удручающей быстротой, перемещался из бутылки внутрь Иваника. Он начал уже снимать с вешалки пальто, чтобы хотя бы побродить вокруг дома, когда дверь, наконец, распахнулась. - Куда это ты? - Лучше скажите, откуда вы! - Дела, - туманно ответил Мсье Люттеник, - нравится тебе это или нет, но я тебя не отпущу, куда бы ты там не собрался, времена нынче беспокойные, а у меня дом просторный. - Мы и на одной кровати прекрасно умещаемся, - всё ещё сердитым тоном ответил Иваник, стаскивая с себя пальто. - Поневоле порадуешься… В дверь постучали. - Ну, вот, - вздохнув, сказал Иваник. - Спокойно, юноша. - Я, конечно, извиняюсь, - сказал стоящий на пороге Данила, - но у вас свет горит, а магазины все на лопате. Пошёл я, собственно, за куревом… Данилу втащили в дом и крепко заперли за ним дверь. Он отнекивался, говоря, что для полного счастья ему нужна лишь пачка сигарет, а если и плеснут в стаканчик, он тоже не откажется. Тяпнет, да и домой пойдёт. Проскользнёт тенью отца Гамлета, мимо стражей порядка, а коль поймают тоже не беда. Плевать он на всех хотел. Он, в конце концов, прапраправнук Ланселота или какашка собачья? Но чем дальше, тем сопротивлялся Данила всё меньше и меньше, а после пары тройки бокалов бургундского вообще начал изъясняться Мсье Люттенику в любви и активно набиваться в друзья. По крайней мере, в привратники, а спать он может и в погребе. Винном. И пусть будет стыдно, тому, кто плохо об этом подумает. - А повторить подвиг предка не хочешь? – спросил Данилу Иваник. - А вот это уже статья за подстрекательство. – хохотнув, ответил тот, - мне, что, больше всех надо? У меня своих проблем навалом. Вскоре, впрочем, количество выпитого дало о себе знать и потомок Ланселота перемещённый совместными усилиями на диван в гостиной, тихо заснул. - Слова насчёт одной кровати, по – прежнему, в силе? – вполголоса спросил Мсье Люттеник, взяв Иваника под локоток. – Столь прекрасный ужин требует ответной любезности. - Только поэтому?! – в шутку возмутился Иваник. - Тс-с. – Мсье Люттеник приложив палец к губам, повлёк Иваника за собой вверх по лестнице, - сон гостя священен. - Поневоле, обрадуешься, - снова повторил он, когда они оказались в спальне, - в каждой бочке дёгтя, есть своя ложка мёда, в последнее время мы, практически, не расстаёмся, к тому же блеснув сегодня своими кулинарными талантами, ты, поневоле, навёл меня на мысль… - Ты меня почему – то ни на какие мысли не наводишь, сразу хочется уединиться… - Это всё молодость… а насчёт уединения, сейчас получить двухместный номер на двоих не так уж сложно, правда, мало комфортабельный, но зато с бесплатным питанием, но скверным. - Думаешь? - Не хочу. Не собираюсь. И не буду. Отложим все размышления до завтра. Пошёл снег. Последнее светящееся окошко в доме погасло и проходящий мимо страж порядка удовлетворённо кивнул, вот и правильно, вот и хорошо. Только смутьяны и заговорщики, засиживаются далеко за полночь, строя свои адские планы. И ещё Господин Дракон, но он не спит вообще. Вот будет праздник новогодний, тогда гуляйте, дорогие господа и дамы, гуляйте, веселитесь, с вечера и до самого утра. А сейчас надо спать, спать, спать.