Финал злодейки ей не по нраву!

Так как было уже довольно поздно, я случайно задремала в карете по пути во дворец. Хотя казалось бы, столько переживаний и страха от ожидаемых проблем, но спалось мне практически безмятежно. Словно мозг, осознав, что сбежать уже нельзя, предпочёл отключиться от этого мира. Ах, как было бы прекрасно очнуться сейчас где-нибудь в палате. И чтобы родители со слезами счастья бросились меня обнимать. И кузен тут же дал мне в руки заряженный смартфон, чтобы могла написать подружкам, что очнулась от долгого сна... Но нет. Когда я снова открыла глаза, то увидела опечаленную Трисс. И мы всё ещё тряслись в карете. Зато когда стражники повели нас по знакомым мне коридорам дворца, стало ясно, что путь лежал в крыло его высочества. Невольно я улыбнулась. Пока страшно было формулировать эту мысль, так как моя теория только зарождалась, но я всё же посчитала это хорошим знаком. Меня с Трисс привели в небольшую комнатку, "светлую залу", как когда-то её называла наша небольшая аристократская компашка. На деле же это была приёмная комната апартаментов принца. Стены в белых и золотых тонах создавали видимость довольно широкого помещения, хотя на деле комнатка всегда казалась нашей юной компании тесной. Но здесь были удобные диваны и креслица нежного голубого цвета, расположенные вокруг роскошного расписного стола. Очень часто королевские и герцогские дети проводили свой досуг здесь: за играми, чтением и хулиганскими разговорами (ах, простите, светскими беседами). В сердце Ванессы разлилась тёплая ностальгия, но ей не дали долго властвовать над своими чувствами. Всё-таки я здесь не по дружескому приглашению принца Роланда, чтобы вспомнить былые деньки. Я устроилась в одном из кресел, понимая, что мне ещё какое-то время придётся просидеть в ожидании. – Желаете чаю, миледи? Я перевела взгляд на пухленькую миловидную горничную. А за ней заметила двух стражников по обе стороны от дверей — чтоб не сбежала. Сколько мне здесь ждать? И позволят ли мне пить, когда предъявят обвинение? – Да, и что-нибудь перекусить. Эти невоспитанные господа мне даже поужинать толком не дали. Я с выразительной ухмылкой взглянула на мужчин, но те совершенно не поменялись в лице. Даже скучно... Впрочем, моё желание как-то поднять себе настроение и сбить нервозность тоже могло сыграть со мной злую шутку. Возможно, сейчас я наиболее похожа на ту самую злодейку из игры Ванессу Карпиант. В ожидании чая я смотрела на огонь, испускаемый лампами. Мне нужно подумать, как защищаться, когда предъявят обвинения (если даже это произойдёт не здесь, под стражей я по этой причине). Но в голову лез только вариант с Альвстайном и Бьёрностом. А впрочем... чего я волновалась, если эти два маразматика всего лишь пускали слухи о моём добром имени? Переживу легко и просто. Отбиться от таких "доказательств" будет не так сложно. К тому же я сейчас находилась в приёмной комнате Роланда. Это тоже говорило мне о многом... Чай оказался восхитительным, а бисквиты мягкими. Служанка даже принесла мне порезанные овощи, извинившись за то, что в позднее время на кухне не было ничего иного. Но меня устроило бы всё. Хотя бы удалось заморить червячка. Я предложила и Трисс, но девушка сначала долго отказывалась. Потом всё же и она не сдержалась, когда ожидание продлилось больше часа. Наконец двери распахнулись, в комнату вошло ещё два стражника — они сменили своих товарищей, — а за ними показался принц Роланд Аскондский. Вслед за главным фаворитом игры следовала сложившая ручки на груди главная героиня, виновница творящегося безобразия. А чуть позже в комнате, к моему удивлению, появились слуга, Вард, и прихрамывавший кузен принца, Даймонд, который медленно сел на самое ближайшее к нему кресло (на деле же галантно придвинутое Вардом). Как положено по этикету, стоило принцу войти, я тут же поднялась и сделала поклон. Но не стала говорить классическое приветствие про счастье в дом и прочее. Вместо этого я внимательно осмотрела бледное лицо Даймонда и руку, которой он ненароком придерживал бок. Что ж, как и положено было по игре, одного из любовных интересов ранили. Но я думала, рана должна быть практически смертельной. Даже с учётом того, что его лечил старик Хайвусс — главный лекарь-маг Центральной гильдии. Либо я просидела в плену больше, чем говорили мне ребята, либо события немного изменились. – Леди Ванесса, ваше лицо... — Эмили ахнула и быстро повернулась к охранникам. Её слова заставили меня невольно коснуться щеки, не зажившей даже с волшебной мазью Эмметта. — Вас били?! – Не стражники. Не обращайте внимания... Я перевела взгляд на принца, ожидая, когда он начнёт приветствие. И юноша, тоже с беспокойством разглядывавший моё лицо, не заставил себя долго ждать, быстро вернув себе самообладание: – Вы знаете, по какой причине находитесь здесь, леди Ванесса Карпиант? Такой холодный тон, такой ледяной взгляд... Но я только слабо улыбнулась, скорее, больше радуясь своим внутренним ощущениям — глядя на этого человека, сердце Ванессы больше не реагировало — не сжималось от боли и не стучало с удвоенной скоростью. Хотя лёгкая грусть секундами позже подступила ко мне. Но я не могла понять её причин. – Как я поняла из слов стражи, меня в чём-то подозревают. – Не просто в чём-то, леди Ванесса Карпиант. А в покушении на Эмили Дарроуз. Официально объявленной Вертэнди ди Арроунд. – О... Я перевела взгляд на взволнованную Эмили. Чёрт возьми, а ведь теория о её с Ирвом родстве и правда подтверждалась их безумным сходством. Они, видимо, оба пошли в отца, раз при разных матерях имеют не только схожие вьющиеся чёрные волосы и пронзительные синие глаза, но также и черты лица. И как только я проморгала это во время встречи с Ирвингом в лесу! Тут же я заметила на груди девушки медальон, доказывавший её происхождение. Такой же, который я потеряла по пути к ребятам. Но важно не это. Важно то, что надевала Эмили эту штучку в игре только два раза: когда её официально объявили принцессой и чтобы доказать Ванессе Карпиант правдивость слухов, когда девушки впервые встретились после разоблачения. И потому я с трудом сдержала улыбку. Отлично! Дело в том, что в игре наш с принцем диалог был частью сцены "Допрос", в которой злодейке предоставили доказательства в преступлениях и после этого приговорили к казни. Но происходило это в локации "Малый зал" Центральной гильдии. В той же локации, где месяц назад принц Роланд отрёкся от своей невесты за её неподобающее поведение. До сего момента я ожидала, что вскоре меня просто перевезут в гильдию, где и начнётся основной разговор сцены. Тот факт, что действие перенесено в уютную приёмную комнату принца, говорил о многом. В частности о том, что моя история шла в несколько другом русле. В этой комнате не было ни одной сцены из игры. И во время допроса присутствовали лишь трое из героев: принц, его слуга и главная героиня. Ну или... или немного менялись роли в зависимости от того, кого могли ранить во время нападения в соборе. Но сейчас картинка выглядела отлично от игры. А это значило... Бинго! Есть большая вероятность, что я всё-таки не прогадала со своим сценарием! Пускай Буше Альвстайн и его друг Бьёрност распространяли обо мне слухи, у героев кроме этого ничего не было. Я не участвовала в покушениях, а потому предъявить мне что-то большее было нечего. Внутри всё трепетало от этого восторга. Да, я определённо спасена. Мои усилия были не напрасны! Главное — теперь надо не испортить всё своим радостным видом. Именно поэтому я совершенно серьёзно (даже в какой-то степени взволнованно) снова взглянула на принца. И теперь уже по сценарию игры моя речь не пойдёт: – Я слышала о подобном, когда была в Альвсте. И о происхождении леди Дарроуз, и о покушениях на неё. Но мне больно слышать, ваше высочество, что вы подозреваете меня в соучастии. Роланд тяжело вздохнул и сел в кресло прямо напротив меня. Жестом указал мне садиться, чему я тут же последовала. – Значит, ты отрицаешь свою вину, Весса? Вау, мы так быстро перешли на неформальный лад, что я даже растерялась. И вот сейчас предательская ностальгия заставила мою душу сильно отреагировать на забытое сокращение. – Отрицаю, — ну уж тут-то была максимально искренна. — Всё время, что я была в герцогстве Альвстайн, было посвящено служению короне и королевству. Выполняя свой долг перед Гильдией, я помогала в расследованиях, участвовала в уничтожении нескольких преступных банд, рисковала своей жизнью для спасения горожан. Некоторые из магов гильдии, с которыми я сотрудничала, могут это подтвердить... "Кроме Скуацилла, наверное, но к нему я и сама не хотела бы отсылаться." Роланд задумчиво смотрел на меня, словно думал, что его взгляд сможет на меня как-то повлиять. Но до батеньки Ванессы тебе очень далеко, дорогой, так что можешь не пытаться. Или же... тут я нахмурилась, вспомнив, что в игре какое-то время принц проверял бывшую невесту провокациями. У всех присутствовавших в комнате героев были защитные медальоны (не только от магии гипноза, но также проклятий и ядов — от подлой дочери герцога ожидали всего), так что попытка арестантки овладеть чьим-либо сознанием сыграла бы с ней жестокую шутку. Но Ванесса была достаточно умной, чтобы это не проворачивать. А я — ещё умнее. К тому же с более чистой совестью, чем моя "предшественница". – Вард... Роланд подозвал к себе слугу, а я напряглась, заметив в руках красноволосого юноши не пойми откуда взявшийся невысокий ларец. В подобном лежали доказательства причастности Ванессы Карпиант к преступлениям против Эмили. И я не могла перестать судорожно перебирать в голове, что могло там сейчас находиться. В игре это были именное оружие, которое девушка передала в качестве оплаты одной крупной банде наёмников (как бы глупо это не выглядело, но в игре это то ли объяснялось тем, что иначе они отказывались от контракта, то ли что у неё больше не было иных средств кроме дорогого подарка отца), а также аккуратные письма, в которых было чётко сказано "Убейте Эмили Дарроуз, и я заплачу вам в два раза больше. Карпиант В." Ну или что-то такое, не запоминала текст писем в игре... Вроде, там ещё была третья вещь. Перстень Ванессы Карпиант. Но я их после осознания не носила, к тому же вещь была дополнительная — если тебе было интересно заморочиться и потратить на прохождение игры дополнительные двадцать минут. Как правило он лишь открывал дополнительные диалоги... Ну. В любом случае. Ничего из этого я против Эмили уж точно не использовала. Тем временем Роланд открыл ларец, но из-за приподнятой крышки я не видела содержимого. Ага... наверное, он пытался меня подловить? Я видела такое в некоторых детективных сериалах. Когда у полицейских якобы были необходимые дела или улики против преступника, и тот начинал нервничать и паниковать. Это было очень хитро со стороны героев, но я всё равно на это не купилась бы. Так что ваши провокации, дорогие, могут идти лесом. Я улыбнулась от этой мысли и позволила себе расслабиться. А затем резко выдохнула, когда заметила, что принц достал оттуда мой именной кинжал. Потерянный в лесу именной кинжал! Как он оказался здесь?! – Это оружие, если я не ошибаюсь, подарил тебе отец, Весса? – На вступление в Гильдию, — сухо отозвалась я, впившись взглядом в эту совершенно чужую для меня вещь. Вот и первое доказательство, совпадающее с игрой... – Мы нашли его у разгромленной банды наёмников, намеревавшихся совершить второе после собора крупное нападение на леди Эмили. Двое выживших после пыток сообщили нам, что это кинжал заказчика — залог вознаграждения после удачного покушения. Припоминаешь? – Нет, — даже глазом не моргнула, не желая показывать собеседнику хоть толику сомнения. — Я потеряла его по пути в Альвст. В лесу. Метнула в псахи и там же забыла. Люди моего отца подтвердят, что в тот день мы остановились, чтобы помочь местным отбиться от нападения монстров. – Что ты забыла его там, тоже подтвердить смогут? – Да-а... — но невольно я протянула ответ очень неуверенно. Вряд ли вообще кто-то обращал на это внимание. Если уж сама хозяйка вспомнила о кинжале, когда находилась достаточно далеко от места происшествия. – Что ж... — похоже, мой менее воинствующий тон, сдувшийся к концу, тоже не сильно убедил принца. Он отложил кинжал в сторону и нарочито тихо, но чётко добавил. — В конце концов вряд ли у них есть защита от твоей магии... Да что ж ты будешь делать! Вот сейчас я очень жалела, что способность Ванессы — гипноз. На него можно свалить всё что душе угодно! Гипнозом я могла нанимать убийц, гипнозом... Гипнозом подстроить все свои показания, в которых я была так уверена... Боги, надеюсь, эти ребята и правда так не подумают. Как мне доказывать обратное? Только если мои свидетели ответят, что не помнят происходящего. Но Ванесса Карпиант в игре обладала достаточной силой, чтобы некоторых лишить и памяти. Да что там, несколько дней назад мне самой удалось провернуть это с Буше! Моя уверенность тут же сошла на нет. Я надеялась на отсутствие улик и свою непогрешимость в показаниях свидетелей, а на деле оказалась со всех сторон поймана в жестокую ловушку непобедимого сюжетного механизма... – А это твой почерк? Вздрогнув, потому что слишком погрузилась в самобичевание, я взглянула на вещь в руках Роланда, и не смогла сдержать ошалевшего вздоха. В его руках были полусожжённые клочки бумаги. А оставшийся текст, который можно было на них разобрать, гласил: "...рой день лета в соборе Святой Августины...", "услышать, что я желаю Эмили Дарроуз смерти, и именно я наняла этих убийц...", а также "...те под шальную стрелу, эти наёмники очень профессиональны, кто-то обязательно пострадает… В. Карпиант." – Да вы издеваетесь! Я так громко сказала это, подскочив с кресла, что услышала зазвеневших оружием стражников. Но если бы они сейчас меня волновали или пугали больше, чем страшное осознание... Оставалось только без сил упасть в кресло. Внезапно мне вдруг показалось всё таким смешным, что я действительно начала смеяться. Довели меня до банальной истерики... Я ведь и правда поверила, что всё так просто! Что мне достаточно просто взять и искренне наплевать на Роланда, Эмили и все остальных, жить своей жизнью, устраивать как-то свою судьбу и будущее, строить планы на комфортное проживание в Альвсте и даже подумывать о том, чтобы заставить будущего мужа, которого мне подсунет папенька, не мешать моим приключениям. Я была уверена, что ещё чуть-чуть, и казнь обойдёт меня стороной, чтобы я и дальше могла осваивать этот странный мир для своей долгой счастливой (да даже если не очень!) жизни... Я смеялась, утирая слёзы, и понимала, что все смотрят на меня в изумлении. Да уж, сама поплатилась за свою глупость и наивность. Мне бы дали по губам родители как прошлой жизни, так и здешние, но не могу удержаться... Поимел меня сюжет, конечно, знатно. Нет сил молчать... И крыть мне нечем. Именно это мне оставалось сказать, стоило лишь успокоиться: – Ваши улики — не то, чем кажется на первый взгляд. Я не участвовала в покушениях на леди Дарроуз. Но доказать это мне не удастся. – Достаточно только объяснить, что тогда значило твоё письмо, если это неправда. Я покосилась на внезапно заговорившего Даймонда. И фыркнула: – Просто... — но резко замолчала, оборвав себя на полуслове. Если я скажу, что хотела предупредить товарищей о покушении, то придётся объяснять, откуда о нём узнала. Это выведет на Буше. А я обещала Ирвингу, что не буду выдавать его "отца" без решения друга. С одной стороны, мне угрожает смерть, и какое мне должно быть дело до чувств парня, которого я знаю не больше месяца? А с другой — из-за пережитого за это короткое время у меня появилось ощущение, что Эмметта и Ирвинга знаю уже несколько лет. Да и где гарантии, что это меня как-то спасёт? Механизм сюжета непоколебим, в этом я уже убедилась: – Я знала о покушениях на леди Дарроуз из обсуждений четы Альвстайнов и новостей гильдии. И потому, когда допрашивала очередных наёмников во время задания, узнала, что они движутся в Конард. В Собор святой Августины, где планировалась масштабная операция. Мои товарищи как раз должны были направиться туда для помощи гильдии, их я и хотела предупредить. Письмо до них не дошло, о чём я узнала лишь после... Мои собеседники переглянулись. Я заметила, что Даймонд предупреждающе покачал головой, глядя на растерянный взгляд Роланда. Ах, не могу скрыть, что мне всё же приятно, как принцу противна эта сцена. Как игрока меня очень злило, что этот персонаж продолжал хорошо относиться к Ванессе Карпиант, но сейчас в её шкуре я ощущала в этом хоть какую-то поддержку. Если Роланд готов мне поверить, у меня может быть шанс. Только бы купились на враньё... – Если всё так, то... — с облегченной улыбкой Эмили взглянула на принца. — Тогда леди Ванесса не при чём! – Это звучит не особо правдоподобно, — прервал её Даймонд раздражённо, но почти сразу же схватился за бок. Героиня тут же подбежала к нему, а я только фыркнула. Поделом тебе. Впрочем, я не могу винить Даймонда. В глазах этих людей я — всё та же коварная аристократка. К тому же в сцене допроса всегда был фаворит, произносивший эту фразу. Правда, она была ответом на невинное "Не понимаю, как я могу желать леди Дарроуз зла" от злодейки Ванессы. И всё же наш диалог строился иначе. Я снова взглянула на обрывки письма... даже текст на нём отличался от того, что было в игре. Но в результате вело всё к одному. И это сильно расстраивало: – Меня определённо подставляют, — уверенно заявила я, взглянув на Роланда, остававшегося моей единственной надеждой. Эмили не играла никакой роли в сцене, и хотя у игрока были варианты выбрать среди мыслей девушки "готова простить" и "никогда не прощу", чувства брюнетки никак не влияли на результат допроса. Даже если на самой казни Эмили решала, что убить Ванессу — не выход, встревало третье лицо и казнь случалась. – Правда? Ты можешь предоставить доказательства? Нет, не могу... Поэтому попыталась воспользоваться своеобразным "детектором лжи": – Я требую, чтобы меня проверил какой-нибудь телепат. Не верите моим словам — можно убедиться через него. Он сможет подтвердить, не вру ли я, — хотя это было рискованно по отношению к Ирвингу и сегодняшнему разговору, а ещё подозреваю, что... – Маг, специализирующийся на внушениях хочет, чтобы его мысли проверили на достоверность? Ты прекрасно знаешь, что на таких типах магов, как ты, подобное не проводят, — Даймонд покачал головой. Да, так и думала. Телепаты были отличной проверкой серьёзных преступлений, но только не против других телепатов, телекинезчиков, гипнотизёров и прочих внушающих всех мастей, чьи способности были связаны с человеческими мыслями... Чёрт! Снова обломалась из-за того, что Ванесса — гипнотизёр, а не какой-нибудь податливый пиромант... – Что ж, попытка не пытка. Иначе же вы мне не верите, — я пожала плечами. – И тебе совсем нечего сказать? — Роланд кинул сощуренный взгляд на кузена, призывая того успокоиться, а после посмотрел в мою сторону. Я вздохнула. – Буду настаивать на том, что меня подставили. Всем известно, что мы были помолвлены с его высочеством. Также для многих не секрет, что я любила принца, — забавно ему, наверное, слушать о себе в третьем лице, но у меня язык не поворачивался обратиться к нему по-старому ванессовскому обычаю. — Было ли превращено моё разбитое сердце в тоску или ярость — это не имеет значения. Всегда можно сбросить ответственность на кого-то вроде меня, приписав ему мотив ревности. Но я пыталась начать новую жизнь. И поэтому не думала о том, чтобы влезать в отношения принца и его новой возлюбл... Меня прервал смех Варда. Неожиданный, наверное, даже для него самого. Он тут же постарался успокоиться, потому что выглядело это слишком дико: слуга смеётся над словами знатной леди. Но в игре был и такой момент. Юкико нравилась эта реакция у обычно сдержанного и хмурого персонажа, но сейчас я от злости сжала кулаки. – Нижайше прошу прощения... не знаю, что на меня нашло, — успокоившийся Вард низко поклонился Роланду. А я скрипнула зубами. Да, это и правда звучало смешно для героев, вроде этих. Ванесса Карпиант была капризной, жутко ревнивой, мстительной и злопамятной. Так быстро она бы не смирилась со своим проигрышем дочери барона. Поэтому какую бы правду я им ни сказала, мне не поверят. Даже если прямо сейчас вдруг заявила бы об интригах Буше Альвстайна и его столичного дружка. – Прости, Весса, — Роланд перевел на меня взгляд. — Продолжай, пожалуйста. Но желания защищаться уже не было. Я больше не видела в этом смысла. Потому я только процедила сквозь зубы: – Мне больше нечего сказать. Если вам достаточно этих улик и пущенных вокруг слухов, я ничего не смогла бы сделать, верно? В игре всё было просто и очевидно. Сейчас улики хоть и были чуть более притянуты за уши, но всё же вполне указывали на мою причастность. К тому же показания наёмников, у которых отобрали кинжал... Если они назвали моё имя, то всего лишь их слово против моего. Я не могла придумать ничего, что сейчас спасло бы меня. В Конарде, где все хорошо знали меня прошлую, репутация была дополнительным весомым аргументом. В меня могла бы поверить только наивно-добрая Эмили и друживший со мной с самого детства Роланд. Принц кивнул мне. Поднялся с кресла. – Через несколько минут тебя отведут в комнату, где ты останешься под стражей до решения короля. Я передам ему доказательства твоей вины, а также твои возражения. Завтра с герцогом Карпиантом король решит твою судьбу. Все покинули комнату. Я осталась наедине со стражей и моей служанкой. Тяжело вздохнув, повернулась к ней: – Трисс, — позвала я её, надеясь, что она хотя бы сейчас скажет мне что-нибудь приятное или поддерживающее. Но девушка тут же опустила взгляд в пол. И я быстро поняла, что она тоже поверила в мою вину. Для всех Ванесса была способной на любую пакость, даже такую серьёзную. — Вернёшься домой завтра утром. Не хочу тебя видеть. Произнеся это уже более недовольным тоном, я отвернулась от служанки. Уверена, что она только обрадовалась моим словам. А я хотела поскорее остаться наедине и от души порыдать. И вот спустя некоторое время томительного ожидания "страшную злодейку заточили в башню, где она и должна оставаться до часа своей смерти". Правда, в моём случае это была просто одна из скромных комнат. И как только я оказалась здесь, с силой ударила кулаком по кровати и только потом укуталась в одеяла. Как же мне обидно... За месяц в Альвсте я совершенно забыла, что в столице ко мне не могло быть другого отношения. Эх… как бы мне хотелось, чтобы слабые доказательства всё-таки повлияли на решение короля в мою пользу... Ждать в "башне", пока не вынесут приговор, было единственным, что мне оставалось. Так как Трисс я благополучно прогнала, ко мне приставили двух служаночек, но в этот раз я даже не пыталась завести с ними разговоры, хотя в иной ситуации мне было бы жутко любопытно, как там продвигаются дела снаружи. На меня напала странная апатия. По большей части она проявлялась в отсутствующем аппетите и постоянном лежании в постели с бесконечным проматыванием в голове моих жизней... Первой, второй и совместной, если вы понимаете, о чём я. А ещё я начинала всё больше злиться и разочаровываться. В конкретном человеке, чьё мнение мне было небезразлично. Просто одно дело — не давить на Ирвинга, позволяя ему принять комфортное для него решение. И совсем другое — осознавать, что он всё-таки предпочёл преступника "папу" мне. Правда, после таких мыслей я сразу же начинала злиться на себя. Винить Ирвинга в его выборе — очень глупо. Чего я, собственно, вообще хотела? Для меня могло показаться вечностью наше совместное путешествие, а у Ирвинга сколько таких девиц-компаньонок было? И сколько ещё будет? В конце концов я всего лишь злобная хищная аристократка, которая может сильно навредить Альвстайнам. И ради чего? В первую очередь, чтобы спасти себя. Конечно, винить себя в эгоистичном желании я не могла (да и кто бы вообще посмел), но мне хотелось, чтобы Ирвингу я хоть немного нравилась. Я ведь не была плохой для него, Эмметта и некоторых других людей, с которыми сталкивалась. Впрочем, тут же одёргивала я свои возмущения, как я могу злиться и негодовать от чьего-то действия или бездействия, если любая моя дорога привела бы меня сюда? И это была главная причина моей хандры: осознание, что я маленькая песчинка, которую сюжет толкает лишь для того, чтобы она появилась в нужный момент и в нужный — исчезла. И я была крайне разочарована в своих надеждах... – Госпожа. Я лениво повернулась к рыженькой миловидной служанке. Она сдержанно поклонилась. – Герцог Ульрик Карпиант здесь. Он просил передать, что заглянет к вам, как только решит вопрос с королём о вашей судьбе. Заглянет? Я невольно приложила руку к груди. А что если отец что-то придумает? Я вообще не помню, чтобы в игре упоминалось о появлении герцога Карпианта после ареста его дочери. И хотелось бы верить, что это всё-таки...ну хоть немного... всё-таки результат моих усилий. Я всё ещё помнила о жене Ренджинальда Альвстайна, которую нам с Ирвингом удалось спасти от маньяка с магией крови. Думать о том, что в игре она умерла от другого, я, разумеется, не хотела. – Спасибо. Я кивнула служанке, когда поняла, что пауза затянулась. И снова погрузилась в свои мысли. Надеюсь, что Ульрик заступится за свою дочь. И договорится хотя бы о ссылке или... Ну, монастыре. На всё согласна. *** Я прождала до вечера, но меня попыталась посетить только Эмили Дарроуз. Это почему-то вызвало во мне дикий страх. Я наотрез запретила пускать её ко мне, хотя понимала, что во дворце послушают скорее героиню, а не меня. Но настаивать на разговоре девушка не стала, так что я продолжила ждать отца. Ждала до ужина. Ждала ночь. Ждала весь следующий день. И снова ночь. Затем ждала всё последующее утро. Ждала его после обеда… И теперь я была бы не против даже компании Эмили. В конце концов, кто угодно бы сгодился, лишь бы не ощущать себя такой одинокой и всеми брошенной... Три дня уже в этой клетке, а отец так и не навестил меня... – Госпожа. Герцог Карпиант. Я подпрыгнула на стуле, стоило услышать об этом. И с нескрываемой радостью уставилась на вошедшего отца. Мужчина выглядел усталым и совершенно чужим после месяца разлуки. Хотя кого я обманываю? Он не казался родным никогда даже Ванессе, хотя та была его единственной дочерью. – Я скучала по вам, отец. Сделав запоздалый реверанс, я понадеялась, что строгое лицо родителя смягчится, но он по-прежнему смотрел на меня цепким взглядом. Янтарные глаза напоминали хищника, из-за чего хотелось только поёжиться. Но сила моей надежды не спадала — Ульрик всегда так смотрел на дочь. – Король пригласил меня, — начал мужчина медленно. Он мельком взглянул на стул, но, похоже, садиться передумал. — От него я узнал подробности того позорного происшествия возле моих ворот, о котором рассказывали слуги. Я покорно сложила руки вместе и время от времени опускала взгляд в пол. И потому, что понимала, о чём речь, и потому, что не могла долго смотреть в его жуткие глаза. – Тебя обвиняют в покушениях на Вертэнди ди Арроунд, Ванесса. Её происхождение доказано и известно всему королевству... И тебе в том числе должно быть. – Да, — я вдохнула в грудь побольше воздуха, чтобы голос мой звучал твёрдо. — Но я не покушалась на неё. Меня подставили, потому что мне легче всего придумать мотив... – И кто же тебя подставил? Это было сказано с такой... насмешкой?.. от этого тона меня словно ударили. Сказать ему про Альвстайна, наплевав на Ирвинга, как он на меня? С эгоистичной стороны идея была бы хороша, но у меня не было доказательств, поэтому в подобные громогласные заявления никто не поверит. Но жутко бесило, что все вокруг не понимают очевидного. – Тот, кому выгодно устранить законную королеву Арроунда, конечно же. Или кому-то из наших аристократов, кто пригрет Теодором ди Арроунд, потому что одному важно сохранить жопу на троне, а второму — ею на двух стульях усидеть! Но тут я ударила себя по губам, потому что в порыве эмоций и злости из меня вылезли фразы, недостойные леди. Ульрик нахмурился и покачал головой. Бросил быстрый взгляд на ошарашенную служанку. Но ничего ей не сказал, хотя я была уверена, что сейчас он отошлёт её куда-нибудь подальше и хорошенько меня побьёт своей резной тростью. Но мужчина повернулся ко мне, устало потёр глаза и видимо решил сделать вид, что ничего не слышал. – Корона настаивает на казни, — произнёс он устало. — Решать такие вопросы без меня, конечно, не стали. Мы обсуждали, как нам быть, почти три дня. Я напряглась. И натянуто улыбнулась: – Ты ведь убедил их, что казнь твоей единственной дочери непростительна? – Король считает, что покушение на особ королевской крови, особенно чужой страны, это серьёзное преступление... Слишком много последствий за собой несёт. – Да она ещё даже не заняла трон, чтобы говорить о дипломатических проблемах! Глаза Ульрика злобно блеснули, и я снова уставилась в пол, тяжело вздохнула, но злость унять не получилось. А мужчина тем временем спокойно продолжал: – Нападений на избранницу его высочества слишком много. Нет сомнений, что в этих попытках участвует также кто-то из местных. И не один. И такие люди должны знать, что никому не уйти от наказания. Король суров, но справедлив. Собранные улики и показания наёмников также играют большой вес в окончательном решении. Казнь дочери герцога будет предостережением остальным аристократам: неважно, каков твой титул — справедливость восторжествует. Если ты идёшь против государства, тебя ждёт смерть. Поэтому я согласился с обвинениями его величества. Я не могла понять, ослышалась я или нет. Уставившись на отца, надеялась, что он проверяет мою выдержку или пытается напугать. Но мужчина был на зависть спокоен. – Ты согласился на смерть своей единственной дочери, отец? — голос дрогнул, хотя я старалась сохранить лицо. Не могла поверить, что он сообщал мне об этом так, словно мы обсуждали погоду и неурожайное лето... хотя нет, даже из-за неурожая у Ульрика было бы больше печали, чем из-за казни дочери. – Его величество пообещал мне земли графа Бэкшоу. А также предложил выдать свою племянницу, леди Марию, за Ричарда. Так что я могу признать его своим наследником, получить земли и заодно укрепить положение в обществе. Быть ближе к короне хотя бы таким образом — прекрасная плата. От этих слов я сначала потеряла дар речи. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя: – Променял родную дочь на троюродного родственничка? — я заскрипела зубами. — Ричард! Ты бы ещё более дальних родственников вспомнил! Решил сделать ставку на тридцатилетнего лентяя?! "Да и земли у Бэкшоу — три деревца да одна гора. Сомнительная плата, старик." – Что сказать? Лентяй оказался полезнее усердствующей дочери. Слишком усердствующей. Во мне бушевал гнев. Хотелось взять стул и запустить его в мужчину. А что? Всё равно голову с плеч, так хотя бы оправдаю это убийством одного мерзкого аристократа. – Чтоб тебя простатит и камни в почках до конца твоих дней мучили, — выкрикнула я в сердцах и демонстративно пнула стул. Караулившая нас служанка коротко вскрикнула и отошла к дальнему углу, чтобы, видимо, не попасть под горячую руку двух господ. Но Ульрик Карпиант продолжал равнодушно смотреть на меня. Ни злости, ни чувства вины, ни печали — ничего не было у него к своей родной дочери. Просто бракованный товар, от которого только и оставалось, что поскорее избавиться с приятными для себя бонусами. – Мы с матерью обязательно придём послезавтра, чтобы попрощаться. – Нет уж, спасибо. Я надеюсь, что не увижу вас перед смертью. Вот ещё, портить настроение вашими рожами в такой знаменательный день! Мужчина хмыкнул. И развернулся к дверям: – Тогда прощай, дочь моя. Гордая тишина была ему ответом. Ульрик Карпиант вышел. А я, как только дверь закрылась, схватила несчастный стул и с диким ревом швырнула его в пол. А после повторила это действие несколько раз, перейдя затем на другие вещи, прежде чем смогла успокоиться. Во мне перемешалось всё: злость, отчаяние, разочарование и полностью разрушенная надежда. Но когда мебель была переломана, посуда разбита, а подушка издёргана в клочья, я наконец-то смогла успокоиться. И мне стало до смешного легко и просто. Ах, и почему я раньше не дошла до этого? Осознания того, что мне в принципе в этом мире хвататься-то не за что. Потому что если остановиться на минуточку и подумать, в этой жизни нет ничего прекрасного: я живу во времена, когда женщина имеет какую-то самостоятельность только пока работает в гильдии. А в случае спасения что бы меня ждало? Замужество с какой-нибудь "выгодной партией” для папеньки, рождение детей, скучные светские разговоры о балах, украшениях и мужиках... интриги... и приправлено это всеобщей неприязнью к Ванессе Карпиант, взбалмошной и эгоистичной стерве. Я натерпелась этого за месяц, и мне хватило сполна. Так что, убеждала я себя, утирая бегущие по щекам слёзы, это и к лучшему. Чем скорее умру, тем быстрее смогу переродиться где-нибудь в другой жизни. И больше всего на свете я надеялась только на то, что не буду помнить ни одну из своих предыдущих реинкарнаций. Утром второго дня за мной пришли. Сегодня мне принесли простое льняное платье, накормили запечённым с овощами и пряностями мясом (так как до этого мне давали только овощи и хлеб, я очень удивилась такой роскоши). И раз уж до этого я в основном отказывалась от еды, сегодня решила насладиться трапезой. Последняя всё-таки. Казнить меня решили на рассвете. Как раз чтобы народ перед работой полюбовался на весёлое зрелище, а потом отправился работать за бурным обсуждением увиденного. Из моей казни, если верить перешёптываниям горничных и стражников, вообще сделали какой-то праздник: именно сегодня разрешено было прийти на работу попозже, уйти пораньше и, разумеется, от души выпить за здравие королевской семьи и упокой преступницы. К моему разочарованию, эта тема всё ещё отзывалась во мне глухой болью. Я уж думала, что за последние дни полностью смирилась со своей судьбой и отношением мира к Ванессе Карпиант, но как-то было слишком грустно, что из моей смерти сделали пышный праздник. Печалило меня и то, что за эти дни меня так никто больше и не навестил. Я не надеялась на родителей или Эмили, даже не рассчитывала на старого доброго Роланда Аскондского. Но почему-то ждала, что Ирвинг на правах воспитанника герцога Альвстайна добьётся встречи хотя бы на пять минуток. Посочувствует мне, скажет (даже если наврёт), что попытается мне помочь, обнимет на прощание. Как думала об этом, хотелось плакать. Так обидно, что я считала его другом, а он забыл обо мне при первой же возможности. И только это, пожалуй, не давало мне совершенно отдаться своей судьбе. Я чувствовала себя дурой, но мне хотелось взглянуть на Ирва или хотя бы Эмметта в последний раз. Хоть кого-то из тех, кому я доверяла... Что ж, мне оставалось только утешать себя тем, что они не будут считать меня мировым злом. И если Ирвинг и правда такой подлец, что бросил меня не попрощавшись, то хотя бы будет мучиться совестью до конца дней своих. Именно этого я ему и желала со вчерашней ночи. И буду, чувствую, желать до взмаха топора. Обо всём этом я думала, пока одна из служанок заплетала мне тугую косу, а другая подготавливала роскошную накидку (хоть что-то будет напоминать о моём знатном происхождении). Вскоре меня облачили в последние одежды, и одна из девушек протянула было к моему лицу повязку, но её одёрнула вторая ("Как она, по-твоему, идти будет?"). Я вздохнула и с благодарностью улыбнулась обеим. Мой конвой был под защитными амулетами, поэтому работали со мной спокойно, не опасаясь, что я кого-то загипнотизирую. Но, похоже, вскоре мне завяжут глаза, и я вообще никого в последний раз не смогу увидеть... Я старалась не думать об этом, пока выходила из комнаты, сопровождаемая четырьмя стражниками и двумя служанками. И постаралась отвлечься на окружающую меня обстановку: роскошные изумрудного цвета ковры с золотыми узорами, величественные гобелены и громадные картины с изображением кораблей в море или роскошных садов. После мы стали спускаться по узенькой боковой лестнице. Она явно была предназначена для прислуги. Я усмехнулась, мысленно сравнивая её с роскошной парадной лестницей дворца. Та была огромная, белоснежная, с мягким синим ковром. Здесь же даже ступеньки были разной высоты: то слишком высокие, то слишком низкие. Камень уже где-то откололся, кое-где виднелись старые пятна от еды. Несколько раз я буквально чуть не упала из-за неудобства лесенки. И могла бы расстроиться по этому поводу, если бы не молодой стражник рядом со мной, который вскоре тоже чуть не навернулся. Что ж, значит, это издевательство не надо мной конкретно, а над всеми, кому приходится здесь ходить. Когда мы спустились, меня повели по тёмному коридору. Я заметила краем глаза кухню и склады, но не увидела никого из людей. То ли все уже собрались на площади, то ли территорию расчистили специально, чтобы ни одна живая душа не могла подвергнуться моему магическому влиянию. Что ж... Я уставилась вперёд, на лысину одного из моих стражников. Когда-то он наверняка мог похвастаться чёрной густой шевелюрой, но сейчас было отлично видно, что волосы уже давно и бесповоротно сбегали с его затылка. Улыбнувшись, я начала представлять себе постаревших фаворитов из игры: лысеющего принца Роланда, отрастившего пузо некогда стройного Даймонда, покрытого жуткими морщинами Варда или "усохшего" Двэйна с длинной бородой. Эти грёзы немного подняли мне настроение, так что я вскоре переключилась на злобные фантазии, как мой горячо любимый папаня мучается от... всего на свете разом, постанывая и потягиваясь дрожащими руками к небу. Мне доставило истинное наслаждение рисовать в голове картину того, как он беспомощно молил бога забрать его грешную душу, но бог только пальчиком грозил и обещал такие страдания ещё лет на десять. Налюбовавшись на эту мечту вдоволь, я решила переключить свою мстительную фантазию на Ирвинга, но вскоре поняла, что не могу представить его в дурном свете. Точнее, могу, но почему-то даже накидав ему пару десятков лишних килограммов и поредевшие волосы, я всё равно находила его довольно привлекательным. Это меня снова расстроило. Роланд когда-то тоже казался Ванессе прекрасным, во что бы он ни был одет или как бы она себе его ни представляла в старости. Но Ванесса была влюблена в Роланда по уши. Я не хотела признавать, что снова влюбилась в мужчину, так просто вычеркнувшего меня из своей жизни. К счастью, мои мысли прервала необходимость залезть в повозку. С обеих сторон меня зажали служанки, напротив сели двое стражников. Я было порадовалась, что даже так мне будет видно улочку, и можно будет отвлечь себя новыми видами, но повязка слишком быстро легла на мои глаза. Вслед за ней почувствовала, как обе девушки взяли мои руки в свои и крепко сжали. Полагаю, когда мы доедем до места, мне их завяжут за спиной? Иначе при желании я действительно их использую, чтобы снять ваш дешёвый кусок ткани. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем повозка остановилась. За это время в моей голове всплыли ностальгические моменты из жизни Юкико: ночёвки с подружками, вкусные обеды с семьёй, любимые видеоигры и осознание, что она так и не узнает концовку одной забавной манги. У Ванессы тоже было несколько приятных сердцу моментов из жизни: сказки нянюшки, игры детской компанией во дворце, совместные миссии с учтивым Роландом. Вслед за этим, прежде чем мне пришлось выходить из транспорта, я успела вспомнить первую встречу с Ирвингом в лесу, вовремя пришедшего мне на помощь графа Фергуса, захватывающие рассказы рыцаря Теобальда и сдержанную реакцию Эмметта, когда я во второй раз смогла рассказать кому-то свою безумную историю. Сейчас мне всё больше казалось, что я просто сошла с ума. Что не существует на самом деле никакой прошлой жизни Юкико. Быть может, когда-то гадалка нагадала Ванессе Карпиант скорую смерть после расставания с принцем, и когда это случилось, разум её помутился? Не зря же я даже сейчас говорю о себе в третьем лице... Да нет... мои воспоминания слишком яркие и детальные. Это не я сошла с ума. Это мир слишком безумный для моей души. Я осторожно ступила на землю. Дождалась, когда мои руки завяжут за спиной. Услышала первые реплики незнакомых мне людей. И под громкие крики стражи "разойдитесь!" направилась вперёд. С каждым шагом гул становился всё громче, в результате чего я мало что могла различить. Отдельно иногда улавливала сочувствующие фразы вроде "ещё так молода!" или "не слишком ли жестоко?", иногда — "так этим зажравшимся..!" или "слишком много чести, тьфу!" Мне казалось, что я шла до плахи вечность. Из-за всё больше нарастающего совместного скандирования "Голову долой!", ноги иногда подкашивались. Но я всё ещё благородная дочь герцога, могущественная волшебница, умница и красавица. Так что не позволяла себе ни заплакать, ни потерять уверенность походки. Вскоре меня подняли по лестнице. Из-за закрытых глаз я могла только предположить, что теперь стою на эшафоте, а где-то рядом со мной королевский палач ждёт приказа. – Леди Ванесса Карпиант! — услышала я чей-то громкий голос. Он не принадлежал никому из героев, даже короля в нём не узнавала. Эх, и не рассмотреть напоследок... — Вы обвиняетесь в финансировании и многократном участии в покушениях на благородную особу, принцессу Вертэнди ди Арроунд, также известную в королевстве Аскондия как леди Эмили Дарроуз. Используя своё благородное имя и могущество, вы нанимали убийц, чтобы лишить жизни благородную леди. Именно из-за ваших гнусных деяний чуть не погиб лорд Даймонд Аскон... Я не могла уже слушать эту речь, но мне, к великому сожалению, оставили только уши. Речь была довольно долгой, на мой взгляд, слегка затянутой. В ней припомнили почти каждое покушение на Эмили, а также мою дурную репутацию в Центральной гильдии в целом. Как удобно, что вы проигнорировали мои заслуги и достижения, которые были как до моего отъезда в герцогство Альвстайнов, так и после. – ...Его Величество позволяет вам сказать последнее слово! Наступила тишина. Я поджала губы, пытаясь придумать, что можно сказать напоследок. Может, выкрикнуть какое-нибудь странное "аллах акбар"? Да нет, они не поймут отсылки, а так неинтересно. Или проклясть всех на пять колен, чтобы потом каждого шороха пугались? Да ну. Спеть песню? Не дадут столько времени... Так что вздохнула и ограничилась искренним: – Очень жаль, что я не смогу увидеть ваших лиц, когда вы узнаете всю правду! Снова повисла тишина. После началось лёгкое перешёптывание в толпе. Наверное, никто не знал, как именно трактовать мои слова: как попытку оправдаться или же что в этом деле что-то нечисто? Сейчас у Эмили должны спросить, как быть с преступницей. Но мне было известно: решалась бы она меня казнить или нет, на этом решении будет настаивать влиятельный граф со смешными усиками. Стоп. Граф со смешными усиками... граф... Бьёрност... как молния меня посетило резкое воспоминание о хорошем друге родителей. Вот же хитрый... Как же жаль, что осознание пришло слишком поздно. Так что я совершенно не удивилась, когда почувствовала, что меня толкают в сторону и ставят на колени. А секундой позже с горькой улыбкой осознала, что правду герои могут и не узнать. Возможно, главный секрет Буше Альвстайна всплыл бы после приезда в его дом Роузи, подруги Эмили. А сейчас письма не у него, а у Ирвинга. Верного герцогу воспитанника. Мою голову закрепили меж деревянных досок. Королю осталось только взмахнуть рукой, и под чутким руководством палача на мою шею упадёт лезвие гильотины. Гул толпы усиливался, сменяя громкие одинокие фразы дружным скандированием: – Голову долой! Голову долой! Смерть гнусной девке! Голову долой! Голову долой! Я почувствовала, как леденеют пальцы на руках и слёзы просятся наружу. Хорошо, что на моих глазах повязка. Никто не увидит моего позорного проявления чувств. А потом мне уже станет плевать. – Голову долой! Голову долой! Голову долой! Казнить преступницу! Голову долой! Справедливый суд! Я не знала, что происходит, но понимала, что тянулось это специально. Убить меня — секундное дело. А вот разогреть толпу нужно подольше. Раздразнить их кровожадный настрой. – Голову долой! Голову долой! Наказать ведьму! Голову долой! Остановитесь! Казнить преступницу! Голову долой! Среди всеобщего гула я услышала протяжный вой трубы — он означал, что всё внимание должно быть приковано к королю. Сейчас он медленно поднимет руку, выдержит короткую паузу и махнёт вниз, после чего палач нажмёт на рычаг, и я... В этот момент настала такая тишина, что у меня зазвенело в ушах. Хотя глаза были завязаны, я крепко зажмурилась. Так страшно... я и не думала, что это будет настолько страшно. Сердце стучало так, что я буквально ощущала себя всем телом. Ну же... зачем так тянуть? Внезапно толпа снова загудела. И я умерла... Думала я именно так. Но по-прежнему ничего не происходило. Только народ возмущённо кричал, а потом послышались чьи-то быстрые шаги по ступенькам. Что происходит? Я уже умерла? Мой мозг просто не сразу отключился, и я немного соображаю? А палач молодец, я даже не почувствовала боли и до сих пор думаю, что... Я услышала щелчок. А после меня вытащили из гильотины, подняли на ноги. Что случилось? Мне стали развязывать повязку, и затем почти сразу — руки. И как только глаза освободились, я невольно зажмурилась от непривычно яркого света, а затем взгляд упал на трибуны, где восседали королевские особы и другие аристократы. Я увидела короля, поглядывающего в сторону сына. Роланд что-то говорил стражникам и глашатаю с трубой. Переведя затуманенный взгляд в другую сторону, заметила уставившегося в какие-то бумаги Даймонда. Плачущую Эмили, закрывшую руками рот и поглядывающую то в мою сторону, то на принца, а рядом с ней... У меня ноги подкосились, и от навалившейся слабости я осела на деревянный пол эшафота. Рядом с Эмили стоял Ирвинг и что-то говорил, жестикулируя руками. Это всё реально? Или таково моё забвение? Я не понимала, что происходит. Глашатай затрубил вновь, призывая толпу к тишине: – Король призывает всех разойтись! — объявил он во весь голос. — Казнь благородной дочери герцога Карпианта отменяется! *** Всё было похоже на сон. Я, кажется, видела Эмметта совсем рядом, но не могла запомнить, что он мне говорил. Мой взгляд был прикован к главным героям игры, пока меня под присмотром стражи, защищавшей от разочарованной и возмущённой толпы, не увели к трибунам знати. Там меня и усадили на одну из скамеек. Мне дали воды, и как раз вовремя, потому что горло от волнения жутко пересохло. Я жадно вцепилась в кувшин, чуть не подавилась и резко отставила его в сторону, чудом не разбив. Наверное, я была похожа на загнанного зверя. Потому что с опаской переводила взгляд на каждого, кто находился рядом. С недоверием смотрела даже на окруживших меня Эмметта и служанок, чуть позже даже заметила спустившуюся с верхних трибун бледную мать. – ...Всё закончилось, леди Ванесса, — Эртон пытался успокоить меня, но я смотрела на него как на чужого. По правде, именно таким он мне казался. Нереальным. – Меня... оправдали? — это казалось очень странным. Когда ты так сильно веришь, что летишь в пропасть, сложно осознать, что пропасть оказалась где-то далеко, а ты сидишь на твёрдой земле живой и невредимый. – Пока не будет проведено тщательное расследование с учётом новых улик. Я медленно кивнула. Те бумаги в руках Даймонда и присутствие Ирвинга рядом с героями... – Вы принесли письма? – Да. И даже кулон раздобыли, — Эртон с гордостью улыбнулся, а я покачала головой, всё ещё не воспринимая реальность происходящего: – Какой кулон? – А... Я махнула рукой, пока Эмметт собирался с мыслями, опёрлась спиной о деревянную стену и закрыла глаза. Почувствовала, как кто-то взял мою ладонь в свою, но не стала смотреть на того, кто это был. Хотя я и ощущала оторванность от реальности, но догадалась, что это была мать. – Леди Карпиант, я спешу принести свои глубочайшие извинения. С удивлением я медленно повернулась к источнику голоса, уставившись на Роланда. Повисла пауза, потому что от меня требовалось сказать что-то вроде "Право, ваше высочество, вам не за что извиняться". Но я не стала, просто медленно повернулась к матери: – Хочу домой.