Зимний вечер, принцессы и валентинки

       Слишком много кислотно-розовых колоритов по всему городу. Слишком много криво наведенных красным мелом сердец на зелёной доске. Слишком много лепестков роз на скользком полу. Слишком много этого праздника, который, вообще-то, всегда длился лишь какие-то там мимолётные двадцать четыре часа за все несчастные триста шестьдесят пять дней в году. Слишком много этого сводящего с ума «слишком». Марко, что-то обреченно промычав, многозначительно спрятал лицо рукой, понимая, что всё это его изрядно достало. Понимая, что он и видеть всего этого не хотел, не то, что находиться в этой сумбурной сумятице.        День Святого Валентина, как утверждал сам Марко — самое бестолковое, что только могло придумать человечество. И нет, это не потому, что в этот день, как по не слышной ему команде, все вокруг со всей возможной резкостью убирали все оттенки серого из этого мира, меняя их на до омерзения яркий розовый лишь из-за одного бессмысленного праздника. Не потому, что в этот день по всем каналам будут идти сопливые мелодрамы без всякого смысла или банальной актерской игры. Даже не потому, что в этот день постоянно витал по воздуху назойливый запах приторно-сладких конфет и цветастого печенья, от которого сахар на зубах изрядно скрипел. Нет, на всё это у Марко уже выработался своеобразный иммунитет, он научился выдерживать всю эту дисгармонию, но стоило периферией зрения, так, совершенно случайно и мельком глянуть на таких счастливых и влюблённых парочек, то он бегло вспоминал, чем же заслужил этот праздник такой ненависти.        Наверное, виной всему послужил тот самый вовсе не радующий его факт, что каждому в его классе, да и вообще по всей округе Эхо Крика, было, с кем его отметить. Все вокруг влюблены по уши, все вокруг до беспамятства счастливые, и, будто Вселенная так смеялась над ним, он уже не первый год боялся банально подарить открытку однокласснице. О каких отношениях тогда могла идти речь?        Снова все вокруг будут хвастаться своими подарками и действами своих кавалеров:        – Вы только гляньте, какую цепочку подарил мне Майк, – чванливо проворковала как слон довольная Сабрина, представляя охающим от восхищения и зависти подругам наверняка не дешевую такую золотую цепочку с птицей.        Снова Дженна весь день будет его без издёвки доставать из-за этого чёртово дня:        – Слушай, – будто не замечая недоверчивого взгляда, Ордония подошла ближе, – ты одиночка у нас, да? Ну, не забывай, что есть я. По крайней мере, – отойдя, она достала со своего кармана, на минуточку, его ключи, – где ты ещё заберёшь свои ключи?        Снова Мисс Скалник будет целыми уроками читать заезженные сообщения от любовников:        – О, ну какой же ты лапочка, – чуть ли не скуля, умилённо выдала троллиха, напрочь забив на беснующийся по всему помещению класс. Марко вдруг показалось, что зрачки Скалник обрели сердцевидную форму.        И, ко всему этому, прибавилась Стар, из-за которой на Мьюни узнали об этом празднике.        – Сжечь, сжечь, сжечь, и это сжечь, – скептично проговорила про себя принцесса, сжигая полученные от бывшего принца-демона валентинки. – А это... Агрх, снова Том! Тоже сжечь.        Марко уныло посмотрел направо: к выскочке Бритни уже вовсю лез какой-то смазливый парнишка с вычурным букетом пёстрых роз в руках. Вздохнув, он бесстрастно посмотрел налево, и уже сразу пожалел: отбросив в сторону все подаренные друг другу безделушки и не стесняясь присутствия одноклассников, напротив него без имеющихся тормозов с неистовой страстью целовалась какая-то до смерти влюблённая пара. Другие бы бросили колкую шутку или просто проигнорировали их раскрепощенность, но Марко, будучи немного не таким, как остальные, воспринимал это слишком скептично.        И, честно, он бы с меньшей досадой относился ко всему этому. Не так относился бы к брошенным по полу школы конфетти, из-за которых и поскользнуться можно было, сломать себе что-нибудь ненароком, но когда чуть ли не перед ним какой-то парень подарил Джеки, самой Джеки Линн-Томас, вовсю кричащую о своей цене валентинку, то Марко вдруг заскрипел зубами: свой шанс — и парню уже не помнится, сколько их ему предоставлялось — он уже давным-давно упустил, потому лишь отрешенно глядел на кипу картонных сердец у своей тайной воздыхательницы. И ненавидел этот день ещё сильнее просто от одной только мысли, что со стороны всё это выглядело слишком жалостливым, потому что, каким бы прискорбным то ни было, Марко валентинки не получал. Не сказать, что он был этим хоть как-то опечален, но какое-то горькое послевкусие оставалось, с каждым годом раздражая его всё сильнее.        – Представляешь, – сидящая у окна Стар, до этого с таким трепетом изучающая украшенный многокрасочными гирляндами город и только отвернувшаяся от обзора, не уставала что-то рассказывать, будучи под впечатлением от праздника, – Дженна загипнотизировала некоторых парней из класса, так они все вместе… Марко, что случилось?        Но сам Марко только вновь удрученно прокрутил у себя в голове, что это бессмысленное четырнадцатое февраля, приевшееся всем и вся, настигло в один миг и Стар. Он-то знал, что в рюкзаке у юной принцессы этих сердец, дарованных от, возможно, мало знакомых ей людей, целая куча.        – Всё в порядке, – пытаясь выглядеть под тон своему ответу, он прикрылся за полной энтузиазма машкерой, безрезультатно прикрывая своё недовольство. Стар, впрочем, никогда не была особо внимательной, потому не смогла разглядеть фальши. – Та-а-ак… Сколько у тебя этих валентинок?        – О, я даже не считала, – воскликнула она так, будто совершила нечто преступное, и в следующий миг на столе, прямо из школьной сумки, высыпалась целая горсть сердцевидных поделок.        Про себя юноша хмыкнул: наверняка это не те самые, которые когда-то хоть с малой долей души своими руками делали ребята помладше, а купленные в магазине с самого рассвета, чтобы случайно не опоздать на распродажу сие картонной побрякушки.        Пока Стар считала, не первый раз сбиваясь со счета и пересчитывая всё заново, Марко просто, из любопытства ради, взял первую попавшуюся валентинку, отличавшуюся по своим размерам от остальных: среди небольших алых сердец именно оно было столь большое, отличавшееся ярко-розовым цветом среди других, красных, и на нём, прямо посередине, в окружении многочисленных белых роз, была аккуратно выведена издателем открытки до изнеможения слащавая цитата о любви, которой, по правде, и не было. Опустив мимолётный взгляд вниз и приглядевшись к подписи дарителя, той самой вычурной и с как никогда щепетильным почерком проведенная по до слепоты яркому картону, Марко округлил глаза.        – Что за… Стар, ты в курсе, кто тебе уже шлёт валентинки? – хотя он, к своему же разочарованию, догадывался, что его подруга не настолько невнимательна, как могло бы показаться. В углу, под скачанным с интернета стихом самого Петрарки, было имя так ненавистного ему Джереми Бирнбаума.        – Ну да, – беззаботно пожала плечами принцесса Баттерфляй, улыбаясь во все тридцать два зуба. – А ты не знал? Будущим королевам положено принимать подарки, чтобы не выглядеть невежливыми, к тому же Джереми был таким милым. Может, он хочет начать всё с нового листа?        Но Марко и слушать ничего не хотел. Ещё не хватало, чтобы его подруге посылал в такой день подарки такой лопух, как Джереми. Он сам-то прекрасно понимал, что не просто так Бирнбаум так делал и в его деяниях была иная подоплёка.        – Девятнадцать, – наконец-то вымученным тоном изрекла девушка, устало вздохнув, будто лишь это было нечто тяжким для неё. – Ровно девятнадцать.        – А, постой, – вдруг вспомнил Марко и принялся что-то искать в своём рюкзаке, параллельно вытаскивая книги, которые Стар, к слову, одинаково не понимала. – Вообще, двадцать. Красивое число вышло, так ведь? – улыбнувшись уголком рта, он достал в безумном хаосе разбрызганное яркими красками сердце. – Это от фанатки. Она… подловила меня за шкафом и просила передать тебе.        Пока Стар с умилением разглядывала подарок от одноклассницы, при этом что-то говоря о том, как она польщена им, Марко внезапно передернуло, стоило вспомнить СтарФан, которая чуть ли не с пеной у рта разглагольствовала ему о валентинке для своей вдохновительницы. Благо, прозвенел звонок, и он со всех ног помчался в класс, слыша за спиной только скрипучий голос безумной девушки.        «Стоп, она каждое четырнадцатое февраля будет за мной так бегать?» – мрачно подумал Диаз, так некстати представив себе эту картину и обрадовавшись, что от школы осталось всего каких-то там два года.        – А что насчет тебя? – поставив локти на стол и с интересом посмотрев на Марко, внезапно для него спросила Стар, попытавшись сменить тему.        – Что? – непонимающе переспросил парень.        – Ну же, Марко. День Влюблённых, э-э-эй! Не забыл случайно? – с каким-то излишним торжеством в словах произнесла принцесса, рассекая воздух рукой. Парень только сглотнул, боясь дойти до такой нежеланной ему темы. – Ты же не упустил свой шанс с Джеки, а? Куда ты её пригласил?        – Чего? Джеки? Ну, она… она… – он судорожно перебирал в голове всевозможные ответы, отчего-то по-детски стесняясь признаться, что он, точно непутевый мальчишка, просто побоялся и снова упустил такую возможность. – Она… пошла с Нэйтом, да. Да, точно. У них что-то вроде свидания, наверное.        И Стар, забавно нахмурившись, скрестила руки на груди, явно недовольная его ответом и ожидавшая другого. Марко только пожал плечами, усмехнувшись, но на деле, пускай он и выдумал всё это, где-то в закоулке естества его медленно-медленно пожирала обида.        – Впрочем, мне что-то всё равно, – подперев щеку рукой, через пару секунд продолжил он, взъерошив тёмно-каштановые вихри на затылке. Сам он в этот день, как и обычно, был излишне дёрганным и малословным.        Пока он этого не видел, Стар, улыбнувшись и беззлобно закатив голубые глаза, впервые за время их знакомства задумалась о том, насколько Марко порой был далёк от атмосферы, что царила в доме: в доме всё ещё была видна старательно украшенная рождественская ёлка, в то время как на некогда голых стенах дома были бумажные снежинки, гирлянды и змейка пушистой мишуры — всё то, чего не было у них на Мьюни. По залу всё ещё витал аромат индейки, на днях приготовленной Миссис Диаз, да и сами родители её лучшего друга своим настроем всегда усиливали и без того праздничное настроение, потому даже День Святого Валентина не стал для них самым обычным днём. Глядя на Марко, Стар качала головой, понимая, как он далек от всего этого.        – А у тебя сколько валентинок? – прервала тишину принцесса, когда ей показалось, что в комнате стало как-то слишком тихо. Марко, дернувшись, удивлённо посмотрел на неё.        – А? Что ты сказала? – делая вид, будто не расслышал или не понял вопроса, парень непонимающе клипнул ресницами, в то же время искренне надеясь на то, что ему правда это послышалось.        – Валентинки, – трепетно напомнила Стар, не замечая, как тот пытался что-то из себя выдавить в качестве ответа. – Ну, давай. Тебя уже завалили ими? А Джеки сколько подарила? Или Дженна? Или, может, – откинувшись на спинку стула, девушка с пугающим лукавством посмотрела на приятеля, – Бритни Вонг?        – Не-е-ет, Стар! Боже, ну вот как ты только могла о таком подумать? – под заливистый смех принцессы Баттерфляй запротестовал Марко, отрицательно качая головой и пытаясь отогнать хоть одну шаловливую мысль о чём-то подобном. – Да не получил я валентинки! Не получил!        Смех, на его удивление, прекратился так же неожиданно, как и начался. И Марко уже догадывался, что могла бы сказать Стар. Догадывался, как она закинет его вопросами, как начнет спрашивать о том, почему так вышло, и он не имел ни сил, ни желаний сейчас всё это говорить. Ему и не жаль, что так вышло. Правда. Ну, может, совсем немного, в тайне от всех, но он, дабы не дойти до этого разговора, поспешно встал из-за стола и поспешил стать первым, кто невзначай кинет эту реплику и начнет этот немыслимый диалог.        – Ой, слушай, я знаю, что ты скажешь сейчас, – опрометью протараторил Марко, бродя по периметру комнаты, и, прокашлявшись, продолжил: – «Марко, ну как это понимать? Как ты мог? Ты даже Джеки не пригласил на свидание»…        – У меня не такой голос, вообще-то, – надуто буркнула в ответ ему тем же самым фальцетом Стар, не заметив, что тот, как оказалось, почти идеально пародировал её настоящий голос.        – …Но мне а-а-абсолютно всё равно на эти валентинки, – отрешенно продолжил он, пытаясь быть как можно более флегматичным. — И на этот день. Правда, он для меня мало что значит, как и эти куски розового картона. Обычная пятница четырнадцатого февраля. Да и в чём смысл устраивать день любви, так обожествлять его, как священный праздник, будто в другие дни любить нельзя? Вот в чём смысл?        – Как-то странно слышать такие философские речи о смысле чего-то там от парня в синем свитере с оленями, – прокашлявшись, с еле заметной улыбкой проговорила девушка, мельком глядя на свитер друга. В самом деле, что было редко, сегодня Марко обошелся без своей любимой толстовки, заменив её на ярко-синий свитер с параллельно идущими белыми орнаментами, на которых, держась за копыта, плясали улыбающиеся от уха до уха олени. Парень, отведя взгляд, фыркнул.        – Но ведь ты сама мне его подарила, потому что он мне подходил… По твоим словам, – точно обиженный ребёнок, заметно зардевшись, процедил Диаз, но юная принцесса только развела руками.        – А если быть честнее, то ты просто очень мило выглядишь в нём, – добродушно и малость скромно хихикнула в сжатый кулачок Стар, но Марко почему-то послышались тонкие нотки злорадства в этом смехе.        Вздохнув от ощущения обреченности и почему-то почувствовав себя клоуном, которого выставили перед всеми в этом мироздании в ипостась невразумительного дурачка, он посмотрел в окно. Уже вечерело, и свидетелем тому была раскинувшаяся по всему полотну неба бархатисто-розовая — опять же, розовая, как под тон празднику — пласта, граничащая с синевой самой верхушки, на котором блекло мерцали огоньки белёсых звёзд. Снег, некогда такой кристально-белый, казался в такое время суток мутно-синим, что само собой завораживало. Крепко зажмурив карие глаза и повертев головой, Марко, посмотрев на ведущую наверх лестницу, поплелся к ней. Вымученным ходом поднимаясь по ним, он не сразу услышал, как подошла к ступеням подруга.        – Марко, а ты куда? – мягко проговорила стоявшая позади него Стар, и он, остановившись, посмотрел назад. – Слушай, я вижу, что что-то не так. Ты можешь прятаться где-то там, в своей комнате, или же мы можем просто поговорить. О, а я ведь могу тебя развеселить с помощью своей… – но прежде, чем она успела бы достать свою палочку, он её мгновенно остановил.        – Со мной всё в полном порядке, правда, – поспешил ответить Марко, только сам он не понимал, кому были адресованы эти слова: Стар, или, всё-таки, самому себе, который не понимал, на самом ли деле всё так в порядке, как он пытался уверить подругу.        Дурацкие валентинки. Дурацкие назойливые одноклассники. Дурацкий День Святого Валентина.        Оказавшись в своей комнате, Марко, ещё раз в уме прокрутив то, как он ненавидел эту дату, плюхнулся на кровать, не потрудившись даже снять тапочки, что было не присуще ему. Прикрыв лицо подушкой, он неохотно вспомнил всё, прокручивая фрагменты пройденного дня, как эффективную плёнку, режущую своей яркостью глаза: многочисленные открытки-сердца, которые дарили друг другу его одноклассники; усеянный розовыми ленточками и бантиками потолок всей школы, закиданной отовсюду радужными конфетти; очнувшийся и окунувшийся в разгар этого не впечатлительного раута городок Эхо Крик, по которому то и дело блуждали державшиеся за руки, или, ещё хуже, напоказ целующиеся пары.        Марко по-серому завидовал таким людям, которые видели в этой непримечательной дате что-то такое особенное, чего попросту не мог разглядеть он сам. Что-то, что отдавалось каким-то светом, что-то чудесное и по-своему волшебное, но такое далекое от него, не дотянуться.        За закрытой дверью комнаты он слышал шаги, по всей видимости, принадлежавшие Стар. Не реагируя на них никак, он перевернулся на бок, без интереса разглядывая стены и время от времени слыша где-то позади шаги. Марко уже давно понял: Стар неусидчивая, и её утомить нельзя было абсолютно ничем, посему он не удивлялся тому, что даже после длительных девяти уроков она была способна бегать из стороны в сторону, между этим перебегая по лестницам вверх-вниз с завидной активностью.        – Марко, подъём! – дверь комнаты со всей неожиданностью открылась, конечно, с ноги, как обычно и делала Стар. Подняв голову и посмотрев на подругу, он уже хотел было негодующе отчитать её и, кажется, в сотый раз уже попросить научиться открывать дверь рукой, но желания спорить почему-то не было.        – Что случилось? Снова монстры? – изнуренно спросил он, под конец зевнув и только поняв, что до того момента, как та молнией пробралась к нему, он, как оказалось, дремал. – Подожди. Я сейчас их живенько отправлю туда, откуда они пришли.        – Представляешь, оказывается, даже у монстров сегодня день влюблённых, так что нет, тихоня. Сегодня не судьба тебе будет подраться, – с душевным подъёмом в возгласе пролепетала принцесса, взявшись за руку Марко и потянув его на себя. Будучи не в самом бодром состоянии, он чуть было не упал на неё, но, вовремя удержав равновесие, парень резво выпрямился, отгоняя прочь сонливость. – Ну, в общем… Как тут говорится, а?        И в руках Марко, совершенно внезапно, будто под воздействием волшебной палочки Стар — хотя она сама протянула ему, он видел — оказалась небольшая, но довольно умело сделанная валентинка, однако глядя на неё хоть секунду, понимание того, что она отнюдь не куплена и не сделана магией, само собой настигало.        – А, точно, вспомнила. С Днём Святого Валентина тебя, Марко! – щёлкнув пальцами, стоило вспомнить ей это, победоносно воскликнула Стар.        Он сам с интересом изучал диковинную вещь, предоставленную принцессой. Несмотря на некоторую неаккуратность, она была довольно-таки стоящей и вполне могла бы продаваться в магазинах. Марко уже хотел поблагодарить её за поддержку, не смея при этом сказать, что это первая валентинка за всю его жизнь, пока вдруг та не обхватила его шею руками. Всего одна секунда, и она, приблизив его к себе, коснулась до его губ. Так, спонтанно, как она умела делать всегда, а после, углубляясь, давала возможность понять, что он уже упустил свой шанс отстраниться.        И только тогда он чувствовал. Чувствовал необычайное тепло, участившееся сердцебиение, да и вообще казалось, что само сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Чувствовал то, что не чувствовал раньше, поэтому в тот момент, когда она разорвала поцелуй, когда немного отстранилась от него, ему было тяжело дышать. Комната была плохо освещена, но даже так Стар сумела разглядеть то, как покраснел Марко, становясь по цвету идентичным своей спрятанной в шкафу толстовке.        – С-стар…? – не без удивления протянул он, оторопело смотря на принцессу и в этот миг как никогда понимая, что звание «лучшие друзья» просто напросто с оглушительным треском кануло перед ними многочисленными осколками.        – Ночи, Диаз, — махнув рукой, многозначительно ответила Стар, направляясь к выходу, после чего усеянная золотистыми прядями макушка исчезла из дверного проёма.        Без неё комната в одно мгновение опустела, но Марко, всё ещё будучи в состоянии ажитации, стоял на месте с этой самой валентинкой, всё ещё пытаясь хоть что-то сказать, будто дар речи потерялся за какие-то там пару секунд. Он ещё раз посмотрел на открытку, а после вновь поднял взор на — о, надо же! — закрытую дверь. Приподняв дрожащую руку, он несмело коснулся до губ, всё ещё тёплых после столь внезапного поцелуя, несмотря на то, что не так давно в доме было мёрзло. Убрав руку, Марко улыбнулся про себя.        Принцессы должны быть смелыми во всём: и в бою против злых монстров, и во внезапных признаниях в любви.