Глаза январские

      У Елизаветы январские глаза. Холодные, цепкие, зимние. Звездное небо, магнит. Нырни в синее марево, и потеряй себя окончательно. Дай её власти осуществиться. Не смей сопротивляться. И, как есть, будешь счастлив, глуп и покорен. Свободен…       Но разве Александр выберет её плен? Он умел покорять сердца, и вряд-ли бы хотел быть павшей крепостью. В последний год им сложно понимать друг друга, и мог ли Романов не отстраниться? Не до конца, постоянно оглядываясь, но всё-таки чувствуя, что сердце переменилось…       И она замораживала своими синими омутами былую любовь. Платила холодом, не представляя, что и ему бывает больно. Слишком…       Пропасть. Она неминуемо следует за ними…       Пусть воздух Михайловского замка заставил Александра и Елизавету сблизиться, будто они опять беспечные и влюблённые дети. Только обречённые и ослабшие. Пуганные. Другие…       Время меняет всё…       Внешне Лиз всегда кротка и спокойна. Не скажет слова против, потому что привыкла подчинять свою волю чужой. Жить по правилам. Но в тревожные минуты бросает свои маски, и заставляет признать свое моральное превосходство. Александр не может с этим примириться. Бежит…       Но разбег выходит замкнутым. Особенно ночью одиннадцатого марта, когда судьба Александра решилась в одночасье. Свобода разбилась о трон…       С треском…       Александр не спит, он тревожен и мрачен. Слезы против воли душат его, и он ищет спасения, сжимая жену в объятиях. Лиз гладит по голове, как малого ребенка. Что-то говорит…       Заставляет встать с колен, выйти из комнаты. Уверяет в правильности…       В правильности происходящего?!       Лизхен…       А женские глаза смотрят строго. Она знает, что он император, и кажется, лучше, чем сам обладатель титула. Власть перешла в ладони Александра. Любой ценой, но он обязан её удержать. Правило не может знать исключений…       Лиз не одержима тем, что может преступить клятву. Не пытается подавить в себе предательские мысли, и невольно повергает собственного мужа в танталовы муки.       Трон, испачканный кровью? К власти по головам? Об этом ли они мечтали, воображая царство тишины и природы где-то в домике на Рейне…       Ответь, Лизхен!       Александр не узнает милой баденской принцессы. В ней пропала всякая покорность и решимость скрыться от мира где-то за его спиной. Лиз говорит ему, что он должен быть силен, и вчерашний цесаревич внимает её словам…       Но глаза жены январские…       Решительные и пронзительные. Два тумана…       Красивые и ослепительные, как и она сама…       Только на портретах Лиз выглядит мягкой и доброй, идиллической принцессой из далёкой свободной страны. Александру лучше чем другим известно, что она и есть тот воздух, тревожащий земной покой. Здесь и сейчас…       Он не зря говорил отцу, что жена не чувствует страхов.       Лиз почти трепетно гладит мужскую щёку, нежно дотрагиваясь с поцелуем обветренных губ Александра, и он находит силы, чтобы взять себя в руки. Эта ночная кукушка снова всех переиграла…       И всё же Александр не представляет, почему его жена так крепка в годину потрясений. Почему не прячется, и почему борется…       Наверное… За него?!       Любовь?! Чёрт, они ведь оба знают, что старательно умеют обманывать обоюдные ожидания!       Завтра он обязательно с нею совладает, а если не завтра — так скоро…       Покажет, что ему чужда слабость. И глаза январские — не удержат. Он решит всё сам…       И снова убежит от самого себя, кляня губительность династических браков. Волю бабки, законы и корону. Если ли бы дело только в этом крылось…       Сфинксу не пристало разложить перед кем-то карты.       Лиз и сама бы хотела, чтобы муж думал именно так. А пока все желают видеть императора Александра. И сверкнув своими синеватыми зрачками в темноту ночи, она мысленно успокаивается…       Может, она не будет с ним счастлива, как раньше. Волшебный замок просто не выдержит обид. Но она не уйдет, и в этом вся её жизнь…       Долг у каждого свой.       И она не вздумает роптать…       Привыкает…