Спасибо, что была рядом.

«Я пишу тебе это письмо будучи в смятении. Мы с тобой так часто разговаривали вечерами о том, что будет, когда наступит момент моей расплаты. Ты верила в меня, и я уверен, что даже сейчас, когда ты нашла это письмо и читаешь его, продолжаешь верить в меня. Прости, милая Джемре, что я делаю это. Или точнее уже сделал. Я должен был понести посильное наказание, но и помимо этого наказать свою мать, которая сделала слишком много ужасных вещей, за которые поверь мне, она очень сожалеет. Её самое тяжёлое наказание — это я, её сын. Я должен был сделать хоть что-то стоящее в своей жизни, принять хотя бы одно верное решение. Помимо того дня и часа, когда я увидел твои большие тёмные глаза и осознал, что люблю тебя и буду любить всегда. Даже сейчас. Прошу тебя, не смей плакать. Я не стою ни одной твоей слезинки или всхлипа. Моя прекрасная, волшебная, честная жёнушка. Ты свет моих очей. Всегда им будешь. Я верю, что моей любви хватило бы на нас двоих, если бы ты так захотела. И её бы хватило, дорогая. Я готов был держать в своих руках весь мир, только ради того, чтобы кинуть его к твоим ногам. Джемре, я полюбил тебя с того момента, когда ты решила проникнуть в мою голову и узнать парня, тонущего в собственной тьме, без шанса спастись. Но это была ты. Мое спасение. Я полюбил тебя за любопытство, играющие огоньками в глазах, полюбил за смущение, отражающееся у тебя на щеках, стоило мне сделать комплимент. За твой героизм, за твою честность и преданность. За то, что ты увидела во мне меня самого, а не маленького чудовища, за маской которой мне было так удобно прятаться. Но с тобой эта маска спадала, ведь я тянулся к тебе словно мотылёк к свету. Спасибо, что ты была рядом, родная. Ты поистине стала мне родной. Любимой. Единственной. Я люблю тебя, Джемре Йылмаз. Нет, Джемре Карачай. Моя Джемре Карачай. Найди в себе силы когда-нибудь простить и понять меня, ни сразу, но когда-нибудь. Я не ушёл навсегда, Джемре, я оставил отпечаток на твоём сердце, как бы ты не сопротивлялась этому. Наверное, ты сейчас почувствовала мою ухмылку. Будь счастлива, жизнь моя. И тогда я тоже буду счастлив, здесь, смотря на тебя из-за облаков. Навеки

с любовью

твой неповторимый Дженк»

Уже прошло пять лет с того рокового дня, с того момента, как её муж подставил пистолет к своему виску. С того мига, когда он за секунду до принятия решения, лишь одними губами прошептал ей «я люблю тебя». С того ужасного дня, когда собственная мать отдирала её от ещё тёплого тела мужа. С того дня, когда она поняла, что не сможет идти дальше без него, ведь всё это время только он помогал ей быть на плову. Слёзы нескончаемым потоком капали с ее лица на плотную помятую бумагу, где таким красивым и знакомым почерком были выведены слова, размытые от постоянной солёной воды, которой она окрапывала последнее, что осталось ценного от её мужа. Пальчики коснулись выгравированного имени на холодном мраморе, покрытым инеем, этим ранним утром. — Ты навсегда со мной, я знаю. Знаю, что ждёшь меня там. Я так сильно люблю тебя. Больше, чем что-либо. Позже она вновь увидит его, лучезарно улыбающегося и притягивая в свои медвежьи тёплые объятия. Он ласково погладит её по волосам, нежно шепча на ушко «Все кончено», а Джемре лишь судорожно прижмётся к нему, такому тёплому и своему, крепко сжимая в кулачках ткань его белой рубашки. Её окоченевшее тело найдут лишь к следующему утру, лицо её будет озарено слабой улыбкой, а пальчики крепко сжимают письмо, прижимая к груди. И тогда все поймут, что ей стало легче. Она наконец-то счастлива.