Сыграем с огнем?

— Ты вообще собираешься выпускать меня из кровати? — покраснев, поинтересовалась Таня. Они занимались любовью до самого рассвета — а потом был долгий сон. День объявил себе достаточно неожиданно: солнечные лучи заглянули в спальню, осветили сплетенные в тесном объятии тела и недвусмысленно намекнули, что пора уже просыпаться. — А ты снова не сбежишь? — усмехнувшись, ответил вопросом на вопрос некромаг. Ответ ему не особо и требовался. Хмыкнув, Таня встала и направилась в ванную — его: возвращаться в свою комнату она пока не планировала. У двери она остановилась, выжидательно посмотрев на Глеба. — Мы многое упустили за эти пять лет. И тогда… недавно… не закончили. Ее голос звучал смущенно и неуверенно. — Если бы не эти пять лет, в происходящем стало меньше ценности, — ответил Бейбарсов, — но ты права. Следовало наверстать упущенное: некромаг направился за ней. Они, и вправду, многое не закончили — и не только в ванной… — Глеб! Ты же декан Темных… Твои обязанности… — Воскресенье. Могу позволить себе отдых, Гроттер. Они уже полчаса как вернулись в постель. Дорвавшийся до желанного счастья некромаг все никак не мог насытиться возможностью свободно «лапать» предмет долгих воздыханий… Прервали их на самом интересном месте, скромным стуком в дверь. Вздохнув, Глеб натянул джинсы и направился открывать: обязанности декана никто не отменял. Случись что — разбираться ему… На пороге стояли Склепова, Ягун и Ург. Телеведущая с интересом уставилась на идеальный, без капли жиринки, некромажий торс — и потому воцарившееся неловкое молчание пришлось прерывать полубогу. — Мы Таньку потеряли, — пояснил комментатор, — везде обыскались. Она случайно не…? Глеб закатил глаза, но позволил заглянуть в комнату — одной лишь Гробыне. — О, — хмыкнула девушка, — простите, что отвлекли. Видишь ли, этим двоим она срочно понадобилась, а без меня им сюда соваться неудобно… Так, Гроттерша здесь. А я, пожалуй, пойду к муженьку… Таньк, пообщаемся попозже! Спускайтесь обедать. Силы тоже надо восстанавливать. Склепова удалилась, бодро цокая каблуками. На пороге появилась Таня, замотанная в простынь. На визитеров она смотрела крайне мрачно. Растрепанные волосы, вспухшие губы, покраснения на шее и около груди самым лучшим образом сообщали, на чем их прервали… Уши Ягуна покраснели. — Вы охренели? — вопросила девушка, введя его в еще больший ступор, — чего хотели? Таня редко позволяла себе резкость. В особенности в отношении друзей. — Отвлеки бабу от секса — получи удар по кумполу, — пробормотал Ягун, — Тань… Ладно, после обеда поговорим. Нашли, и ладно. Ург молчал. Прикрыв дверь, Бейбарсов буквально впечатал в нее даму сердца. Простынь скользнула на пол… Таня смутилась, обнимая некромага за плечи. — Глеб, — пробормотала она, но возразить ей не дали — жадные губы накрыли рот. — Сейчас спустимся. На обед они опоздали, и появление их не осталось незамеченным как для преподавателей, так и учеников. — Доброе утро… день, — невозмутимо поздоровался со всеми декан Темного отделения, отодвигая перед Таней стул. Об изменении их отношений говорило множество деталей. Довольный вид Бейбарсова и смущенный — Гроттер; взгляды, которыми они обменивались… Его ухаживания за ней за столом и принятие их как естественных. Остальной мир для них существовал где-то в отдалении, в чисто теоретическом варианте. Милюля и Зуби тяжело вздохнули — любимая мелодрама подошла к концу: в наблюдении за счастьем намного меньше интересного, чем за погоней за ним. — Они работать-то смогут? — поинтересовался Поклеп у директора, — скоро экзамены принимать. — Примут, — ответил академик, наблюдая, каким страстным взглядом окутывает его бывшую ученицу Бейбарсов, — две недели осталось. Завтра понедельник. Потом экзамены. Потом лето, ученики разлетятся. А когда вернутся, страсти поутихнут. Эти отношения и так стали достопримечательностью всей школы, что толку осаждать… Любовным шашням, знал многоопытный директор, мешать нельзя. Пошумят — и успокоятся. Чем больше мешаешь, тем больше азарт. — Вы хотели поговорить, — напомнила Таня, остановившись у стола Урга, Ягуна и Лотковой. Бейбарсов ждал в стороне. — По большей части, он хотел, — сдал товарища полубог, — но и у меня вопросы. Пойдемте куда-нибудь, что ли… Бывшие однокурсники и иномирец расположились в пустом кабинете практическом магии. — Ты знал, что Катька беременна, когда мы выходили на поле, — утвердительно произнес Ягун, — потому и оберегал ее весь матч. — Это был ее выбор, — дернул плечом некромаг, — если интересно, я, все же, тогда наложил на нее щит. Так что все в порядке с вашими сыновьями. — К-какими сыновьями? — заикнулась Катя. Мужчина многозначительно посмотрел на еще отсутствующий живот. — Их там что, несколько? — на лице Ягуна читался абсолютный шок. — Двойня, — флегматично заметил некромаг. — … Это сказала уже Катя. Столько и сразу они не ожидали… — Ладно, что дальше? — прервала молчание Гроттер, — чего ты хотел, Ург? Вор из Тыра встал перед ней, скрестив руки. — Я хотел извиниться, что разочаровал, Таня — все действительно было подло. Это я, — посмотрел он на Бейбарсова, — ограбил Хранилище артефактов и подставил тебя с жезлом драконов. По собственному опыту знаешь, что на войне хороши все средства… Теперь, отказавшись от них, я вызываю тебя на дуэль. Сегодня ночью. Из-за нее. Некромаг кивнул. — Думаю, из-за разницы в наших магических силах ты согласишься, что она будет без правил, — добавил Ург. Еще один кивок… — А меня вы спросили, прежде чем устраивать разборку?! — возмутилась Таня, но внимания на нее никто не обратил: два самца делили самку. Это было делом принципа, а раз так, ее мнение значило мало. Точнее, ничего не значило. Извечное мужское противостояние интересов… — Бейбарсов! — повторила она. Черные очи смотрели устало. — Таня. Я обещал, что не убью его.

***

— Им хоть как-то можно помешать? Гробыня планировала улететь завтра утром: ее отпуск подошел к концу, пора было вновь трудиться на благо телеэкранов. Таня сидела в их с Гломовым гостевой комнате. Амбал потягивал пиво, смотрел зудильник и к разговору прислушивался мало — но на вопрос бывшей однокурсницы отчего-то отреагировал. — Неа, — пробасил Гуня, — это дело чести. — Но это же глупо! — Глупо не глупо, а дело чести. Сколько я из-за Гробыни дрался? Гломус Взломус, — ласково погладил Гуня свое колечко, — и все. Красота! — Один некромаг, а другой — свихнувшийся жулик! Какой Гломус Взломус?! — заорала Таня. — Гроттерша, уймись. Он ВСЕСИЛЬНЫЙ некромаг — хоть ужом извернись, а Ург ему даже царапины не нанесет. Топимышкин тебе что обещал? Что не убьет. Значит, все будет хорошо. Померяются… силами, повыпускают искры, и все. Вернется твой ненаглядный в твою постельку… Гуня закатил глаза и вышел. Бабские разговоры… — Теперь, когда мы остались без «ушек», рассказывай! — загорелась телеведущая, — Танька, ну не томи! Поделись с единственной подругой… Разномастные глаза смотрели так преданно, так заинтересованно, что рыжеволосая махнула рукой и сдернула шарфик… — Красота… — произнесла Склепова, — ну и как тебе? Таня жутко покраснела. — Скажу одно. Я была дурой, что отказывалась от этого пять лет, — запинаясь, ответила она. — С некромагом-то… Склепова захохотала. — Я тебе сейчас сделаю подарок, Танька. Тебе и Глебушке. И только попробуй его не надеть… Хорошо порывшись в чемодане, Гробыня извлекла практически невесомую черную тряпочку. Одни лямки, что-то неприлично полупрозрачное и кружевное… — Это что?! — Ночная сорочка. Она новая, у меня еще есть… Покрасоваться перед Гломом брала, но тебе нужнее будет. Бери-бери… — хмыкнула Склепова, — Танька!!! Говорю же, ему понравится! — У нас не настолько… откровенные отношения. — Гроттерша, скажи честно. Тебе понравилось времяпрепровождение с Бейсобачкиным? Вздохнув, Таня кивнула. — А в этой тряпочке понравится ЕЩЕ больше. Он же художник, Гроттерша…