Сыграем с огнем?

Сегодня она решила лечь пораньше. Таня долго возилась, затем повернулась на другой бок и… обнаружила растянувшегося рядом некромага. Гроттер отшатнулась, и улетела с кровати; вверх взметнулись стройные ножки — спала она в длинной мужской рубашке, не доходившей и до середины бедра… — Я сегодня у тебя посплю, — само собой разумеющимся голосом произнес Глеб. — Тебе своей спальни не хватает?! — зло поинтересовалась Таня. — В моей комнате спит полуголая Лизон, — флегматично отозвался Бейбарсов. — Лизон… Что?! Глаза мужчины потемнели. — Одна знакомая нам обоим персона сговорилась с Зализиной, и с помощью иномирских артефактов отыскала брешь в охранном заклинании моей комнаты. Сам виноват — следовало уделять большее внимание окнам… Кто же знал, что у кого-то в Тибидохсе может хватить мозгов на то, чтобы влезть по карнизам в мои покои. Я вовсе не горю желанием общаться с Лизой, особенно в желаемом ею контексте. Поэтому эту ночь проведу у тебя. — А меня ты спросил? Я могу быть против. Глеб был в одежде и не делал никаких попыток приблизиться — и драконболистка немного успокоилась. Укутавшись почти по самую макушку, Таня уселась в самом дальнем конце кровати. — А ты так хочешь, чтобы я пошел к Лизон? — ухмыльнулся Глеб. — Можно просто ее выгнать… — Это полночи скандалов, а я устал. Нет настроения. — Ты невыносим, нагл и эгоистичен, — пробормотала Таня. Некромаг вздохнул, и телепортировал ей ведерко мороженого. — Все равно не спишь. Давай хоть пообщаемся. — А мороженое? — Под мороженое общаться интереснее. Не поспоришь… — Фисташковое с миндалем? Таня успела наколдовать себе ложку. Справиться с таким ведром будет тяжело, но она Грозная русская Гротти… — Мое любимое. Мне оставь немного, — попросил Глеб, — лопнешь же. — Урга не убьешь? — опасливо поинтересовалась Таня. — Нет, я же обещал. Но жизнь попорчу. Голос некромага звучал очень мстительно. — Итак, ты любишь ночь, рисование и мороженое, — пробормотала Гроттер. — Еще тебя. — Да, разумеется… Как я могла об этом забыть. Какие еще подробности я о тебе узнаю? Знаешь, неудобно не знать практически ничего о человеке, с которым… который… — Таня замялась, — лежит сейчас в твоей постели. Некромаг рассмеялся. Его смех скользнул по ее коже — и Таня вздрогнула. — Прекрати это. — Это ты сама, Гроттер. Неужели я виноват, что даже мой смех вызывает в твоем теле дрожь? Девушка не ответила. — Почему ты так старательно играл роль моего парня и так стремился избавить меня от титула «брошенная баба»? На свадьбе Ваньки. — Мне не хотелось, чтобы над тобой смеялись. А еще это было неплохой возможностью обнимать тебя… Целовать… Танцевать с тобой. — Попытаться затащить в постель, — буднично продолжила Таня. — Извини, было сложно удержаться. Неужели тебе не понравилось? Глаза некромага — черные, поглощающие свет — смеялись. Таня покраснела… И зачем заговорила — ей снова неловко. — В том-то и беда, что понравилось, — внезапно для себя ответила она, — и теперь я не могу в себе разобраться. — Вечные сомнения Татьяны Гроттер. Я тебя люблю — такой. Некромаг все так же смирно лежал на другом конце кровати — но девушка вновь ощутила беспокойство… Его взгляд снова стал наглым и поедающим. — Ты не мог просто подождать? — Я и жду. Тихо, покорно… Завоевываю твое сердце, душу и тело. — Меня и пугает твоя внезапная покорность. Ранее ты терпением отличался, — протянула Таня, — ты вдруг… Прямо сегодня… Стал таким вежливым. День и ночь, если сравнивать с Башней привидений. — Решил сменить стратегию. — Я спать хочу. Мороженое почти закончилось. С еле слышным вздохом «Жадина» Глеб доел остальное. — Так спи. Некромаг все так же не делал никаких поползновений — что было странно… Так просто ляжет и уснет? — с обидой подумала Таня, устраиваясь поуютнее. Мужчина рассмеялся. В этом вся ты… Отказываешься сдаваться, хотя больше всего этого жаждешь. — Всего один поцелуй на ночь, Гроттер. И, прежде чем она успела возразить, коснулся ее губ своими. — Глеб! — Спи. Проснулись они перед самым рассветом от грохота в дверь и трехэтажной ругани Лизы… Глеб со вздохом убрал руку с бедра рыжеволосой. За дверью раздался мрачный голос Медузии — а затем полыхнуло яркой вспышкой, и в коридоре снова воцарилась тишина…