Elastic heart

*** Начало — Когда ты начала курить? — Спросил Драко, глядя на дорогу. Последнее время в волшебном мире стало популярным перенимать маггловские изобретения, особенно, когда богатые, чистокровные волшебники поняли, что некоторые вещи могут показывать ещё и их статус. Разумеется, у Малфоя была невероятно дорогая маггловская машина, марку и модель которой Гермиона даже не знала. — Сразу после школы. А если точнее, во время поисков крестражей. Раньше я очень переживала и стеснялась этого, но сейчас мне совершенно все равно. А что, тебя это раздражает? — Нисколько. Моя мама тоже курит, я привык. Им удалось, наконец, выбраться из Министерства магии, и теперь они просто рассекали по ночному маггловскому Лондону разговаривая обо всем на свете. — Ты мне всегда нравилась. Ещё в школе. — И ты ждёшь, что я в это поверю? — Гермиона пыталась удержать смех, но выходило это плохо. — После окончания школы, уже на слушаниях, я хотел с тобой поговорить. Но Блейз сказал, что ты встречаешься с Уизли, а я не из тех, кто лезет в отношения. — Так ты тогда встречался с Паркинсон, нет? — Я уже не помню, когда мы встречались, а когда мы были в ссоре. Тогда, по-моему, мы не разговаривали с ней. — Почему вы расстались? — Гермиона отчего-то отчаянно захотела узнать ответ на этот вопрос, захотелось так сильно, что она поймала себя на том, что почти не дышит. — Я не хотел, чтобы она работала в Министерстве. Я хотел жену, которая будет…домашней, если ты понимаешь, о чем я. — И это все? — Не все, но основное. У неё был выбор-и она свой выбор сделала. — Она работает сейчас в Америке, насколько я знаю. — Да, и я не хочу больше говорить о ней, если ты не против. Ну, а ты? Отчего-то ей захотелось ему рассказать, рассказать все, как есть. За одним маленьким исключением. — Я встречалась с Виктором Крамом, и довольно долго. И я… я правда его любила. — От чего-то рассказывать ему об этом было гораздо легче, чем кому-либо. — Мы были вместе три года, и даже собирались пожениться, хоть были ещё совсем молоды. Я рассказала все Рону, он сказал, что больше не хочет меня видеть, был грандиозный скандал в Норе. На самом деле, Виктор не нравился никому, но мне было 17, и я была ещё ребёнком. Я пошла против всех, чтобы быть с ним. А потом, я узнала, что у него есть девушка в Болгарии. Молчание, повисшее в машине, стало по-настоящему давящим. Драко остановился, припарковался и заглушил мотор. — И как ты это пережила? — В тот год, вы все пошли в Хогвартс, а мне засчитали экзамены и выдали диплом, поэтому я почти полгода пролежала дома, уставившись в потолок и рыдая. А потом, я устроилась на работу в Министерство. Позвонила Макгонагалл, уговаривала, и я решила, что это лучше, чем продолжать сидеть так. Потом на работу пришли Рон и Гарри, и все как-то встало на свои места. Но я поклялась себе, что больше никогда не полюблю, как бы тупо это не звучало. — Лучшее, что можно было вынести из этой истории. — Гермиона хмыкнула, вытерла слёзы и посмотрела на него. Он сидел, не поднимая взгляда от руля, практически не моргая и словно набираясь смелости сказать что-то. — Я потерял ребёнка, Грейнджер. *** Прошлое — Нам надо поговорить, Гермиона. — Словно между делом бросил Драко, когда он с Блейзом помогал ей обустроить ее кабинет. Ей всегда нравилось преподавать, и Драко сподвиг ее на то, чтобы она занималась с одарёнными учениками индивидуально. — Ну так давай поговорим сейчас? — Потом. — Гермиона ненавидела, когда он так говорил. За тот час, что они были не наедине, она хотела залезть на стену, не понимая, что он хочет ей сказать. Она была практически уверена, что это как-то связано Ноттом, но как бы она не старалась избегать его, это выглядело глупо, и в конце концов они стали общаться как раньше. Драко решил проводить ее до дома, и они стояли во дворе, когда она решилась заговорить. — Может, скажешь в чем дело? — Что у тебя с Пенелопой? — С кем? — Гермиона явно ожидала услышать совершенно другое. — С Пенелопой. Почему вы поругались? — Ты сейчас хочешь поговорить об этом? Правда? Ты пришел с этим ко мне? Разобрался бы лучше с ней! Пенелопа была школьной, давней подругой Драко, которую она устроила на работу по его просьбе, но работа у них никак не клеилась. Девушка патологически ревновала Драко к Гермионе, но была достаточно умна, чтобы не показывать это прямо, а делать изощренными способами. — Я поговорю с ней тоже, но сначала хочу поговорить с тобой. Почему ты ей нахамила? — Малфой, при всем уважении, это никак не касается тебя, это рабочие моменты. — А мне кажется, что касается. Мне кажется, ты ревнуешь меня к ней. — Тебе кажется, или кто-то внушил тебе эту мысль? Женщины-коварные существа, с этим ничего не поделаешь. То, как Пенелопа преподнесла их ссору Драко, переросло в одну из самых страшных ссор с Драко, и Гермиона сама не понимала, что удерживало ее от того, чтобы не проломить ей голову. Тем не менее, она свято верила, что не говорила ему нечто вроде: «Мой мир не крутится вокруг тебя», а он готов присягнуть что фраза «Ты ведёшь себя как истеричка, посмотри на себя со стороны, ты постоянно всем хамишь!» была преувеличена при пересказе, а вот на это она совершенно точно ответила ему «Да пошли вы все к черту, если б вы знали, что со мной происходит, вы бы охренели от того, что я вообще могу стоять и ходить на работу» было правдой. На самом деле, Гермиона имела ввиду свои чувства к нему, но Драко воспринял это иначе. — Скажи мне, умоляю, скажи, что с тобой происходит, и я помогу тебе, если смогу. «Не сможешь» только и крутилось у неё в голове. Она смотрела на него заплаканными глазами, с удивлением думая, как же сильно она его любит. Любит по-настоящему. Так, как не любила никого и никогда. — У меня проблемы со здоровьем. — Только и смогла произнести она. Гермиона не знала, как ещё можно описать то, что с ней происходит, после того, что она сделала. После того, как она убила их ребёнка. — Что-то серьёзное? Я могу тебе помочь? Деньги, связи, все что нужно, только скажи, и я сделаю все. — Гермиона не выдержала нежности и заботы, которая так и сквозила в его голосе. От осознания того, что она не заслуживает всего этого, что она не заслуживает его самого хотелось рыдать в голос. — Ты ничем не можешь мне помочь, Драко. Я привыкла делать все сама, и это я тоже переживу сама. — Блин, Грейнджер, скажи, что происходит! Я не чужой тебе человек, я рядом с тобой, так же как и ты со мной. Ты столько для меня делаешь, что мне жизни не хватит, чтобы отблагодарить тебя, просто скажи. Может, ты умираешь, а я так грубо с тобой разговариваю. И она не смогла себя сдержать. Первый раз в жизни она рыдала перед другим мужчиной. Она буквально хотела исчезнуть, когда он прижал ее к себе. Она не заслуживала ни этих утешений, ни его самого, и у неё просто не было сил сказать Драко правду. — Вот поэтому я и не говорю никому. Чтоб со мной не говорили иначе. Чтоб ты разговаривал со мной так, как считаешь нужным, а не исходя из того, что происходит со мной. — Тебе станет легче, правда. — Мне-может быть, а вот тебе вряд ли. — Гермиона отстранилась от него, и взяла его за руки. — Я скажу тебе, правда. Если смогу сказать. Но не сейчас и не так. Я поговорю с Пенелопой, мы все решим. Драко притянул ее к себе и поцеловал в лоб, а ее сердце словно сжали в кулак, когда она ощутила его холодную руку на своей шее. — Все будет хорошо, Грейнджер. Я рядом. *** Настоящее Гермиона вспоминала, когда поняла, что любит его. Она занималась рождественским украшением главного зала министерства, и она четко знала, что у Драко выходной. Она стояла на стремянке, палочкой левитируя гирлянды, которые должны были обрамлять двери, ведущие к каминам, как вдруг увидела его. Он шёл к ней, одетый, как обычно во все чёрное, с полуулыбкой и внутри неё словно взорвался фейерверк. Только одна мысль успела пронестись в ее голове. «Мерлин, только не это». Она осознала, что любит его. Стоя на стремянке, в спортивном костюме, полностью в клею и пыли, она не могла найти ни одного слова для него, кроме «привет», потому что все ее сознание занимала одна мысль: «Я влюбилась в Драко Малфоя». — Это уродство, Грейнджер. У тебя ужасный вкус. — А ты попробуй украсить зал, располагая тем, что у меня есть. Это практически невозможно! Уже который год министерство не покупает новых украшений! — Она слышала свой голос словно со стороны, с удивлением наблюдая, как Драко заглядывает в коробки, деловито раскладывая украшения и прикидывая, что можно использовать. — Ты что, собираешься мне помочь? — Гермиона не была уверена, что хочет услышать ответ. — Ну, я что-то не вижу тут твоих дружков Поттера и Уизли, так что помогать придётся мне. — Без тени издевки произнёс Драко, закатывая рукава идеально сидящей рубашки. Они украшали пустой вестибюль всю ночь, разговаривая и смеясь, споря по поводу каждой игрушки, каждой гирлянды. Гермиона была абсолютно счастлива в этот момент. Ещё не было ребёнка, кучи ссор и недопониманий, неловкости и ненависти к себе. Были только они вдвоём, постоянно узнающие что-то новое друг о друге, и в такие минуты Гермиона действительно верила. Верила в то, что он чувствует к ней хоть что-то, помимо дружбы. Верила, что он действительно любит. Спустя год они все так же будут оформлять вестибюль и украшать ёлку, будут также спорить по мелочам, и все так же будут не в состоянии обсудить самое главное. Больше всего на свете она хотела посмотреть на всю ситуацию его глазами, понять его, понять его чувства. Она иногда поражалась тому, как хорошо она его чувствует, буквально каждой клеточкой души и тела, чувствует его настроение, желания, но никак не может его понять. Но она знала одно-ей не жаль. Не жаль загубленных, по словам Джинни, на него лет. Не жаль жить в ожидании его хорошего настроения, когда он хочет быть с ней, не жаль себя, рыдающую у себя в кабинете, после того, как увидела его, обнимающегося с какой-то сотрудницей, не жаль. Потому что она уже предала его, уже сделала то худшее, что могла сделать по отношению к нему.